Media Sapiens. Повесть о третьем сроке - Сергей Минаев

– Ага. Я сам про это тюхал. Так называемые «Love-marks».

– Во-во. Лохмаркс. Вот эта самая аура и есть духовность для лохов…

– Сука ты… прости. – Вадим жахнул разом все три стакана, поднял голову вверх и заговорил, будто бы обращаясь к кому-то третьему: – А главное, такие струны задел, что и жить не хочется.

– Почему, Вадик? – грустно говорю я.

– От аудио-визуального ощущения провинциальности собственного духа.

– Гениальное определение. Вот мы и подошли к истине.

– А именно? – Вадик встрепенулся.

– К визуализации. Что такое визуализация в нашем деле? Все просто – ты можешь и дальше оставаться провинциалом духа. Даже не так. Ты им и должен оставаться. Но тебе нужен кто-то, кто скажет, что в этой своей провинциальности ты не простой лох, а чистый душой и помыслами человек новой России. Тебе нужен духовный лидер. А духовные лидеры получаются только из героев.

– Из мёртвых, я полагаю? – усмехается Вадик.

– Типун тебе на язык. Мёртвых героев у нас пока нет. Ну, в смысле, с сильно узнаваемым брендингом нет. А шелуха всякая нас не интересует. Посему будем работать пока с живыми. Нужно найти героя и мифологизировать его. Схема работает ещё со времён египетских пирамид. В общем, думаю я, что нужно нам снять фильм. Точнее героико-документальный эпос. Ты знаешь, кто самые любимые герои в стране, испокон веков?

– Юродивые да гонимые. Из школьной программы ещё известно.

– Во! Давай ещё бухнем?

– Chivas? – смеётся Вадим.

– Да все равно чего, мы же выяснили, что для тебя все виски Chivas.

– Хватит издеваться. Ты меня развёл просто.

– Возвращаясь к героям. Ты совершенно прав, нам просто необходим настоящий мученик, нёсший народу свет свободы и справедливости для всех. Безвозмездно. То есть даром. Представь себе кадры, – я откидываюсь назад и прикрываю глаза, – Михаил Ходорковский изображён Прометеем, прикованным к скале. Его атлетичный торс перекрещен цепями, ноги закованы в кандалы. Он мудро и вместе с тем печально смотрит из-под очков, куда-то на Восток. Там, где рождается заря и нефть…

Выйдя из «Шанти», я отдаю Вадиму водителя, а сам отправляюсь прогуляться пешком. Я подхожу к палатке, долго стою перед витриной и зачем-то покупаю банку кока-колы. Закурив, я набираю номер девушки Даши, которую периодически подтрахиваю, и за двадцатиминутный трёп склоняю её заехать сегодня ко мне в гости часов в восемь. После того, как наш милый разговор заканчивается, я отпиваю два глотка из банки, выплёвываю и выбрасываю банку. Точнее, подбрасываю её в воздух, чтобы пнуть ногой с лета, но промахиваюсь. Зачем я её купил, так и останется загадкой, ибо пить это дерьмо невозможно.

Я ловлю такси, сажусь на заднее сиденье, называю адрес, открываю окно, закуриваю. Делаю две затяжки и ловлю себя на том, что даже курить больше не хочу. Выбрасываю сигарету и закрываю окно. Да, нам положительно необходимо кино! Фильм! Фильм! Фильм! Или как там было?

Даша приезжает спустя час после условленного времени. Она вихрем влетает в квартиру, с ходу вешается мне на шею, мы горячо и продолжительно целуемся, она гладит меня по плечам, ухитряясь одновременно скинуть джинсовую куртку и оставить при этом свою сумку висеть на локте. Наши объятия становятся все более эротичными, и в тот момент, когда у всех нормальных героев-любовников начинается сцена снятия одежд друг с друга, она наконец ставит сумку на пол, отрывается от моих губ и произносит:

– У тебя есть что-нибудь из еды? Что-то так есть охота.

– Да… конечно… я суши из «Сумосана» привёз.

– Супер! Слушай, у меня сегодня день сумасшедший! Бывает же такое. Машина с утра не завелась. Нормально, да? «Мерседес» херов. Представляешь, я звоню на сервис, они говорят, что техник может приехать только через четыре часа, у них всё расписано. Я позвонила Боре, помнишь Борю?

– Не-а.

– Неважно. Я позвонила Боре, говорю, ты разрули там со своими мудаками, мне уезжать надо. В общем, я не знаю, как он с ними разобрался… Кстати, надо узнать. Извини. – Даша набирает номер и не терпящим возражений голосом визжит в трубку: – Алё, Борь. Борь, ты меня слышишь? Борь, ну ты разобрался со своими козлами? Да? И что? И я теперь буду неделю ждать? Из Германии повезут? А ближе нельзя? Что значит, «не бывает»? И на чём я теперь ездить буду? Да? А когда они пришлют? Я тебе позвоню завтра.

Она кладёт мобильник в карман, закуривает сигарету и начинает быстро-быстро перемещаться по квартире, непрерывно балаболя:

– Нет, нормально? Он говорит, у меня какая-то там деталь полетела, повезут из Германии. Завтра из сервиса подменную машину пришлют. В общем, дурдом. Я взяла такси, поехала в редакцию. По дороге звонит Альбинка, помнишь Альбинку?

– Ага, – киваю я, понимая, что все дальнейшие персонажи не имеют никакого значения и используются Дашей, скорей, как связки.

– Альбинка выходит замуж, за какого-то олигарха. Ныла мне в трубку минут двадцать, просила поехать платье ей помочь выбрать. Вместо редакции поехала в «Галерею», зависли там с Альбинкой часа на два, подруги её приехали какие-то колхозные. Я ей всю жизнь говорю: «Альбина, не общайся с лохами», а она такой человек. У тебя шампанское есть?

Я опять киваю, достаю из холодильника бутылку шампанского и начинаю открывать.

– Вот. А Альбина такой человек, она никому отказать не может. Вечно вокруг неё какая-то куча лошиц. Ой, такие орехи вкусные. У тебя всегда орехи на кухне стоят? У меня раньше тоже стояли, а теперь я на диете, а они, сам знаешь, как семечки. В общем, на чём я остановилась…

– На лошицах…

– На каких лошицах? А! Короче, поехали в «Крокус» с ней, ничего страшного, естественно. Я ей говорю, пусть твой папик слетает в Милан, выберите там платье. А она говорит он занятой. Вот дура, да? У неё свадьба, чего, каждый день? В общем, из «Крокуса» поехала в редакцию. Там, естественно, никого уже нет. Я валяюсь, люди на работу ходят, как в кафе. В шесть часов уже никого нет, прикинь? А бабки все получают.

Я ещё раз наливаю ей шампанского.

– Спасибо. Ой, какое холодное. Вкусно. Короче, в редакции смотрю почту, там письмо из «СТС» от программы «Истории в деталях». Они же меня пригласили. Я тебе говорила, да?

– Ага.

– В общем, оказывается, что эти суки перенесли эфир. Я же из-за этого в Монако не полетела. Представляешь, я, как дура, прососала два джета, должна была жить на вилле у подруги. У неё муж, какой-то французский олигарх. Не полетела, а они теперь эфир перенесли. Сволочи. Ну, ничего, я им потом устрою.

– Ужас какой, как я тебя понимаю.

– В общем, из редакции поехала со Светкой встретиться. Она ела, я только кофе пила, с понтом на диете. Ты позвонил. Я голодная поехала потом в салон.

В этот момент у Даши звонит мобильный:

– Але. Привет. Что случилось? Да? Два дня? Вот сука. Слушай, ну подожди, может очухается. Нет? Я представляю. Да. Звони, если чего, я просто сейчас не могу разговаривать.

– Прикинь, подруга вышла из квартиры своей сестры за сигаретами. Через два часа позвращается, а дверь никто не открывает. Она поехала домой. Звонит сестре, у той телефон не отвечает уже вторые сутки. А они из клуба приехали, сестра там нюхала, пила, не спала до этого почти сутки и снотворного выпила, она говорит. В общем, она не может в квартиру попасть к ней.

– Кошмар. Может, у сестры передоз?

– Кошмар, конечно. А у неё там вещи, прикинь?

Я прикинул, что в принципе, на конкурсе глупых сук Даша могла бы стать членом жюри. И что, если бы не её хорошая грудь и длинные ноги, Дашу следовало бы уничтожить ещё восемь лет назад. Жалко, что Господь не сотворил её немой.

– Ужас, Дашенька, какой-то кошмар.

– На чём я остановилась, а? А! Из салона заехала в химчистку, устроила им скандал за испорченную юбку. Может, пойдём, телевизор посмотрим? Ага. Я возьму бокал. Орала там, как истеричка. Уроды просто, кругом какие-то уроды. Спасибо. Поймала такси, по дороге к тебе чуть бабу с детской коляской какую-то не сбили. Я в шоке! Кстати, забыла тебе сказать – я тебя вчера или позавчера видела по телеку. Ты говорил про выборы что-то. Ещё тебя Линка видела в программе про политику. Помнишь Линку? У тебя телевизор новый? Прикольный! В общем, я в таком стрессе.

Я практически её не слушаю и хожу между кухней и комнатой, перетаскивая бутылки и тарелки. Она ходит следом и продолжает молоть свою чепуху. В комнате она прижимается ко мне и говорит, что безумно рада меня видеть, и что мы так долго не виделись, и она ужасно соскучилась, а я такой классный. И я понимаю, что юным возрастом и силиконовой грудью можно достичь гораздо большего, чем просто силиконовой грудью.

Я ставлю суши на стол и включаю телевизор. Даша тут же утыкается в экран, замолкает и начинает поглошать еду.

По «Fashion TV» маршируют модели. Минут десять мы смотрим на картинки с различных показов, затем я устаю и переключаюсь на CNN, который показывает марширующих солдат в Ираке. Даша продолжает есть суши и запивать их шампанским, абсолютно не меняя выражения лица. Интересно, она вообще понимает, что происходит на экране? Мне даже как-то интересно. Вот он, тот момент, когда проверяется реакция аудитории на «пиар животворящий»! У меня в телевизоре пятьдесят каналов. На каждом из них выпускающие редакторы, продюсеры, креативщики, технологи, журналисты, ведущие и прочие. Я представил себе, как по ту сторону экрана замерла армия медийщиков, ждущая, когда же Даша в ужасе закроет глаза и попросит переключить или, наоборот, прильнёт к экрану и попросит сделать погромче. Или просто вскинет в недоумении бровь. А Даше просто очень нравятся суши с шампанским.