Полвека под землей - Норбер Кастере

«Она продолжается» — сакраментальная фраза, лейтмотив дум всех спелеологов, вечно одержимых страхом наткнуться на тупик, завал, пропасть или другое непреодолимое препятствие, прерывающее исследование. Но надежда отыскать хотя бы крошечный лаз, сквозь который можно протиснуться или обойти препятствие, чтобы продолжить продвижение вперед, никогда не оставляет подлинных энтузиастов подземных исследований.

Мы прикрепляем к подошвам ботинок стальные шипы, зажигаем наши лампы и входим друг за дружкой под низкий свод.

Ледяная дорожка, как уже было сказано, начинается прямо от входа. Но скалистый свод понемногу опускается, и скоро мы вынуждены продвигаться согнувшись, затем встать на четвереньки, а в конце концов лечь плашмя на лед и ползти. Так мы добираемся до круглого подземного зала, который сначала принимаем за окончание пещеры. Однако, обнаружив в одной из стен зала узкий лаз, мы снова терпеливо ложимся животами на лед. Здесь он почему-то влажный, и мы ползем по нему до тех пор, пока не попадаем в следующий подземный зал, посреди которого возвышается двойная колонна из льда, уходя своей вершиной в темноту свода. Под ледяным полом отчетливо слышно журчание воды, и, пройдя несколько шагов, мы видим во льду узкую, но глубокую ложбинку, на дне которой резво бежит ручеек, направляясь прямо в глубину горы. В том же направлении открывается и слегка наклонный коридор; он словно приглашает нас следовать по нему дальше. Но скоро свод коридора опускается, опускается, и мы снова вынуждены передвигаться ползком, толкая впереди себя наши рюкзаки и прочее снаряжение. Тонкая пленка воды, струящаяся поверх ледяного пола, пропитывает насквозь нашу одежду на животе, груди, локтях и коленях. Наклон скользкого пола становится все круче, и это обстоятельство заставляет нас соблюдать крайнюю осторожность, чтобы не соскользнуть внезапно в какой-нибудь колодец или пропасть, подобную пропасти Ниагара в пещере Кастере.

К этому постоянному страху, а также к отвратительному ощущению мокрой и холодной, прилипшей к телу одежды присоединяется еще одна неприятность: пронзительный ледяной ветер, который дует нам прямо в лицо из морозных недр пещеры.

Но не подумайте, что это тройное препятствие — продвижение ползком по мокрой поверхности льда, опасный уклон коридора и режущий лицо ветер — деморализует или пугает нас. Скажем так: оно все время держит нас начеку. Но зато какое опьянение борьбой, какие изумительные, неповторимые минуты, когда чувствуешь себя противостоящим могучим стихиям природы, которые наши предки несомненно приняли бы за враждебные действия грозных подземных божеств, разгневанных вторжением смертных в их извечные владения.

Итак, мы продвигаемся — то на четвереньках, то ползком, — громко переговариваясь и пытаясь перекричать свист ветра, который воет и ревет словно дикий зверь в этом морозном вестибюле Плутона — так я называю мысленно бесконечный коридор, ведущий, без сомнения, прямо в ад, но ад ледяной, в отличие от известной всем геенны огненной.

Мало-помалу, однако, ледяной пол коридора становится более отлогим, ветер слабеет. Пропасть не поглотила нас, ни Цербер, ни Эриннии не растерзали. Взволнованные и возбужденные, мы встаем на ноги в просторном коридоре, где можем наконец обменяться впечатлениями, отжать хоть немного ледяную воду из отяжелевших комбинезонов, вскинуть на спину рюкзаки и придать ледорубам вертикальное положение, опираясь на них при ходьбе, словно какой-нибудь прогуливающийся франт на тросточку.

Краткая остановка, краткий отдых, и мы снова должны возобновить наши гимнастические упражнения, но уже не под низкими каменными сводами, а на очень крутом, почти отвесном откосе. Он приводит нас в новый подземный зал, где мы опять любуемся величественным монументом из льда, который природе угодно было воздвигнуть в таком месте, где ни один человеческий глаз не созерцал его от самого сотворения мира.

Мы идем теперь по руслу нашего подземного ледяного потока, который «течет» совершенно горизонтально и спокойно, словно вырвавшаяся наконец на равнину горная река, по широкому коридору с высокими сводами. Берега, образованные стенами коридора, вертикальны. Сходство ледяного потока с подземной рекой поразительно, и хотя здесь нет мощного течения воды, замерзшей, быть может, много тысячелетий назад, посреди гладкого, как стол, льда струится крохотный ручеек прозрачной воды, пробивший свое узкое ложе в твердом ледяном полу. Эта слабенькая струйка воды, лепечущая свою извечную песенку среди ледяного безмолвия подземных глубин, одна лишь напоминает о могучем потоке, который когда-то, в незапамятные времена, ревел и бесновался здесь в своей каменной тюрьме.

Без стальных шипов ходьба по природному катку, образующему пол в этих очень древних пещерах, прорытых подземными водами в отдаленные геологические эпохи, была бы немыслимой.

На каждом шагу наш изумленный взгляд встречает здесь одну ледяную загадку за другой. Приходится также часто останавливаться, чтобы ослабить ремень, которым прикреплены к ботинку стальные шипы, и восстановить кровообращение в пальцах ног, онемевших от холода; чтобы растереть руки, находящиеся на грани обморожения. И подумать только, что дело происходит в самом разгаре лета и что там, на поверхности, под знойным небом июня нас встретят ослепительные и жгучие лучи солнца!

Но увы — в данную минуту мы бесконечно далеки от солнечного света и тепла. С каждым шагом мы все больше углубляемся в самое сердце горного массива Марборе. Мой браслет-компас, на который я время от времени украдкой поглядываю, показывает, что мы неуклонно движемся к северу.

Мод и Жильберта бодро шагают рядом со мной, позвякивая стальными шипами ботинок о гладкий лед, а меня не покидает мысль о том, что наше путешествие, быть может, кончится тем, что мы приблизимся к стенам цирка Гаварни и, проникнув в недра земли в испанском Арагоне, увидим свет во Франции, в Верхних Пиренеях. Но пока что от испанских склонов Марборе до Мраморных стен цирка Гаварни далеко, и мы продолжаем наш путь.

Высокий прямой коридор внезапно поворачивает под прямым углом, ледяная дорога вспучивается куполом и исчезает в пустоте провала диаметром от 8 до 10 метров, очень глубокого, судя по шуму маленького ручейка, который низвергается здесь в пропасть водопадом. Я приближаюсь, насколько это возможно, к краю провала, бросаю вниз обломки скал, которые разбиваются где-то на ужасающей глубине.

Боюсь, что трудности, связанные с доставкой на высоту трех тысяч метров специального оборудования, долго будут служить препятствием для полного и всестороннего исследования этого обширного провала. Известняковые породы в массиве Марборе достигают толщины до двух тысяч метров, и трудно даже предположить, какой огромной глубины может быть эта пропасть, устье которой находится высоко в горах.

«Это исполинская геологическая поэма», — писал полвека назад об этой местности географ Франц Шрадер, пораженный решающей ролью гидрогеологии в образовании горного массива Марборе. Замечательное научное предвидение позволило ему в свое время предсказать существование колодцев, пещер и пропастей, которые поглощают выпадающие высоко в горах осадки в виде дождя и снега.

Какое счастье для того, кто, исследуя эти подземные ледяные лабиринты, расшифрует до конца все их загадки и поставит последнюю точку в величественной «геологической поэме»!

Увы! Нашей маленькой экспедиции такая грандиозная задача явно не по силам, и нам остается только созерцать издали устье этого головокружительного провала, к краю которого подходить опасно, потому что гладкий словно зеркало лед одевает все вокруг него ледяным панцирем.

Отойдя метров на двадцать от края пропасти, мы наталкиваемся на другое препятствие, но уже иного порядка. Перед нами возвышается, уходя вершиной под темные своды, ледяной каскад, который на первый взгляд исключает всякую мысль о его форсировании, во всяком случае предполагает при этом большие трудности. Но у нас есть ледорубы, которые до сих пор служили нам главным образом в качестве опоры при ходьбе или для вырубания ступенек в твердом фирне. Теперь для этого чудесного орудия альпинистов и спелеологов нашлась наконец настоящая работа!

На глазах у моих девочек, которые стоически терпят удары ледяных осколков, сыплющихся на их головы, я выбиваю одну за другой широкие и глубокие (чтобы можно было прочно поставить ногу в ботинке со стальными шипами) ступеньки в ледяной стене и медленно поднимаюсь по ней все выше и выше. Работа долгая и весьма утомительная, но в конце концов я добираюсь до вершины ледяного каскада и с удовлетворением констатирую, что пещера продолжается. Она даже разветвляется на два расходящихся в разные стороны коридора. Мы должны обследовать и тот и другой. Пока что я разматываю взятую с собой веревку, сбрасываю один конец к подножию ледяной стенки и помогаю Мод и Жильберте подняться, в свою очередь, на вершину каскада.