Гарри Поттер и Кубок огня - Джоанн Роулинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но я не бросал в Кубок пергамента с моим именем! — начал злиться Гарри.
— Да ладно, — протянул Рон, точь-в-точь как Седрик, тем же скептическим тоном. — А ты, выходит, лгун. Кто утром сказал: «Я бы бросил имя ночью, чтобы никто не видел»? Я что, совсем дурак?!
— Сейчас, во всяком случае, очень похож.
— Чего-чего? — без следа улыбки, вымученной или какой еще, протянул Рон. — Тебе пора спать, Гарри. Завтра ведь рано вставать. Всякие там фотосъемки…
Он задернул на кровати полог. А Гарри как прирос к полу, глядя на бархатные бордовые занавески. За ними лежал друг, который еще никогда не подозревал Гарри во лжи.
Глава 18. Сколько весят волшебные палочки
Проснувшись в воскресенье, Гарри не сразу осознал, что накануне произошло. В голове все перепуталось. Но сейчас он поговорит с Роном, и Рон, конечно, поверит ему. Гарри отдернул полог — постель Рона пуста. Наверное, ушел завтракать.
Гарри оделся и по винтовой лестнице сбежал в гостиную. Его появление встретил гром аплодисментов. Куда деваться? Идти в Большой зал? Там гриффиндорцы обрушат шквал приветствий, как на героя. Остаться здесь? Опять пристанут братья Криви, вон уже машут. Нет, сейчас надо все обсудить с Гермионой. И Гарри решительно двинулся к выходу, толкнул портрет, выбрался на площадку и нос к носу столкнулся с Гермионой, державшей в руке многоэтажный бутерброд, завернутый в салфетку.
— Привет. — Гермиона, развернув салфетку, протянула Гарри еду. — Это тебе. Может, прогуляемся?
— С радостью, — благодарно согласился Гарри. Спустились на первый этаж, не заглянув в Большой зал, пересекли холл, вышли наружу и быстро зашагали по лужайке в сторону озера. Корабль стоял у причала, отбрасывая на воду черную тень. Утро выдалось прохладным, они шли, жуя тосты, и Гарри без утайки поведал все Гермионе. Гермиона, к его облегчению, не усомнилась ни в едином слове.
— Конечно, ты тут ни при чем, — кивнула Гермиона, выслушав рассказ о сцене в комнате с камином. — Видел бы ты себя со стороны, когда Дамблдор объявил: «Гарри Поттер»! Но кто, кто же это сделал? Грюм прав, Гарри. Ученикам не под силу обмануть Кубок и переступить линию Дамблдора…
— Ты видела Рона? — перебил ее Гарри.
— Да… во… во время… завтрака, — замялась Гермиона.
— Все еще думает, что это моих рук дело?
— Нет… наверное, нет. Кажется, не совсем…
— Как это не совсем?
— Гарри, неужели тебе не ясно? — всплеснула руками Гермиона. — Он просто слегка завидует!
— Завидует, — с сомнением протянул Гарри. — Чему завидовать-то? Хочет выставить себя идиотом перед всей школой?
— Пойми, Гарри, — принялась терпеливо объяснять Гермиона, — ты всегда в центре внимания…
Гарри хотел возразить что-то резкое, но Гермиона, не дав ему, продолжала:
— Знаю, ты не виноват. Слава тебя не прельщает. Но пойми и Рона. Дома старшие братья, все они в чем-то его превосходят. Ты, его лучший друг, — знаменитость, он всегда в тени, когда вас видят вместе. Рон смирился с этим, никогда даже не заикнется. Но история с Кубком — это уж чересчур.
— Только этого не хватало! Передай ему, я с радостью с ним поменяюсь. Пусть узнает, каково это — куда ни пойдешь, люди всюду таращатся на твой шрам…
— Не собираюсь ничего передавать. Поговори с ним сам. Это единственный выход.
— А я не собираюсь бегать за ним, как нянька, учить уму-разуму! — крикнул Гарри, спугнув дремавших на дереве сов. — Может, он поверит, когда я сверну себе шею… Поймет, какое это удовольствие — Турнир!
— Да, веселого мало. — Вид у Гермионы был на редкость озабоченный. — Знаешь, что надо сделать? Немедленно, как придем в замок?
— Дать Рону хорошего пинка.
— Написать Сириусу. Обо всем. Он просил все сообщать ему, держать в курсе дела. Как видно, предвидел что-то подобное. Я захватила с собой перо и пергамент.
— Ничего не надо писать. — Гарри обернулся: не подслушивает ли кто? Кругом ни души. И он продолжил: — Сириус сейчас же приехал только потому, что у меня слегка заболел шрам. Напиши я ему о Турнире, он опять примчится.
— Но это его решение. — В голосе у Гермионы появился кремень. — Он все равно об этом узнает.
— Как?
— Турнира не утаишь. — Гермиона говорила очень серьезно. — Турнир Трех Волшебников — знаменитое состязание. Ты тоже знаменитость. Удивлюсь, если в «Пророке» еще не вышла статья «Гарри Поттер — чемпион Хогвартса». Ты значишься в половине книг о Сам-Знаешь-Ком. Поверь, будет лучше, если Сириус все узнает от тебя самого.
— Ладно, напишу. Ты права.
Гарри бросил в озеро последний кусок хлеба, из воды высунулось огромное щупальце, схватило еду и исчезло. А друзья поспешили обратно в замок.
— Какую сову послать? — спросил Гарри на лестнице. — Сириус просил больше не посылать Буклю.
— Попроси у Рона Сычика.
— Ни за что, — отрезал Гарри.
— Можно взять школьную.
Вошли в совятник, Гермиона дала Гарри кусок пергамента, перо и чернильницу и пошла ходить вдоль насестов, разглядывая почтовых сов. Гарри примостился у свободной стены и начал писать.
Дорогой Сириус!
Как ты просил, сообщаю тебе последние новости из Хогвартса. Ты, наверное, уже знаешь, что в этом году состоится Турнир Трех Волшебников. Так вот, в субботу вечером меня выбрали четвертым чемпионом, от Хогвартса. Понятия не имею, кто бросил в Кубок мое имя, я, конечно, не бросал. Другой чемпион от Хогвартса — Седрик Диггори из Пуффендуя.
Гарри поставил точку и задумался: может, рассказать крестному о своих тревогах, поселившихся в сердце со вчерашнего вечера, но не нашел подходящих слов. И, обмакнув перо в чернила, коротко закончил:
Надеюсь, у вас с Клювокрылом все в порядке?
Гарри— Все, Гермиона, написал. — Гарри поднялся с пола и отряхнул с мантии солому. На плечо села Букля и протянула лапу.
— Прости, я не могу тебя сегодня послать. Возьму одну из этих, — сказал он, оглядывая школьных сов.
Букля громко ухнула и так резко взлетела с плеча, что оставила на нем царапину. Опустилась на насест, повернувшись к Гарри хвостом. Так и сидела все время, пока Гарри привязывал пергамент к ноге большой сипухи.
Сипуха улетела. Гарри хотел было погладить Буклю, но та сердито щелкнула клювом и села под самый потолок, чтобы Гарри не мог к ней прикоснуться.
— Сперва Рон, а теперь ты, — пробурчал Гарри. — Не моя это вина. А вы никак не можете этого понять.
Напрасно Гарри думал, что скоро все свыкнутся с его чемпионством и дела как-то наладятся. На другой день начались уроки, и он не мог больше избегать учеников других факультетов. Они, как и гриффиндорцы, считали, что Гарри сам бросил в Кубок свое имя, с той только разницей, что в их глазах это не делало Гарри героем.
Пуффендуйцы, обычно дружившие с Гриффиндором, теперь изменили отношение ко всему факультету. Это понятно, они считали, что Гарри покусился на славу их чемпиона Седрика Диггори. Пуффендуй не был избалован победами, а Седрик, как никто, завоевывал им награды. Однажды и вовсе обыграл Гриффиндор в квиддич.
Гарри убедился в этом на первом же уроке травологии. Его приятели Эрни МакМиллан и Джастин Финч-Флетчли молчали весь урок, хотя вместе работали у одного подноса — пересаживали прыгучие луковицы. Одна луковица, вырвавшись из рук, больно стукнула Гарри по лицу, и пуффендуйцы, неожиданно для него, ехидно прыснули. Даже профессор Стебль явно его сторонилась, понятное дело — глава Пуффендуя.
С Роном он так и не помирился. Гермиона в Большом зале садилась между ними и, как могла, поддерживала беседу. С ней бывшие друзья говорили, но друг на друга старались не смотреть.
Он всегда с радостью ожидал уроков Хагрида. Но не сейчас: очень уж не хотелось встречаться со слизеринцами.
На первый урок защиты Малфой, как и следовало ожидать, явился с издевательской ухмылкой.
— Эй, парни, смотрите, кто здесь. Сам чемпион Гриффиндора! — увидев Гарри, обратился он к верным телохранителям Крэббу и Гойлу. — Захватили блокноты? Спешите взять автограф! Ему недолго осталось быть среди нас, грешных! На Турнирах выживает — кошмар! — половина участников. Сколько надеешься протянуть, Поттер? Держу пари, десять минут первого тура — и тебе конец!
Крэбб и Гойл угодливо заржали, а Малфой притих: из задней двери хижины вышел Хагрид, нагруженный шаткой башней из клеток, в каждой — здоровенный соплохвост. Хагрид объяснил, что соплы убивают друг друга из-за избытка подавляемой энергии. И, ко всеобщему ужасу, повелел: чтобы дать ей выход, каждый ученик должен надеть на соплохвоста ошейник и совершить с ним длительную прогулку. У задания был только один плюс — Малфой потерял дар речи.
— Вывести их на прогулку? — Он заглянул в одну из коробок. — Интересно, а на что мы нацепим ошейник? Вокруг жала? На хвостовое сопло или на присоску?