Мародёр - Дмитрий Швец

Данканом в Стожок на прошлой неделе. Наверняка он сейчас ранен, может быть даже серьезно.

- Я понял, магистэр, я все узнаю. Убрать?

- Что?

- Убрать его потом, когда все узнаю.

- Не трогай! – побагровел Руовирио. – Не смей его трогать!

- Да, магистэр!

- Он нужен мне!

- Да, магистэр!

- Нужен живым!

- Да, магисиэр!

- Живым и здоровым!

- Да, магистэр!

- Все, ступай. Накладные получишь как обычно. Оплату твоих услуг я помню и ее ты тоже получишь вовремя.

- Благодарю, магистэр!

Закрыв дверь, Руовирио привалился к ней спиной. Не заключать сделки с демонами. Тьфу! Цена может оказаться слишком высока. Тьфу! Есть люди пострашнее демонов и цена сделок с ними ничуть не меньше. Руовирио провел всю ночь с демоном, но столько страха не испытал как за половину часа с убийцей. Он подчеркнуто вежлив, послушен, предан магистерии и готов закрыть глаза на сделку с демонами, если это поможет достичь цели. Но его преданность не личная. Надо бы и ему такую шестеренку сообразить.

Магистер оторвался от стены, поднялся к себе, плотно закрыл окно, завесил его тяжелыми, черными шторами, через которые не пробивался свет даже магического фонаря. Скинул жилетку прямо на пол, накинул на плечи плащ, спрятал ладони в тонкие бархатные перчатки. Тайник в стене легко открылся, привычно скрипнув на последнем движении, вызвав у магистэра улыбку.

Руовирио достал черное блюдце, поставил его на стол, рядом встала белоснежная свеча, которую он тут же и поджог. Светлее не стало, но комната наполнилась сладковатым запахом летних цветов. Руовирио не нравился запах, его подташнивало, но он терпел. Налил в блюдце воду, бросил туда шепотку красного порошка, капнул в воду воском со свечи и отвернулся к стене. Тень, отбрасываемая им, дрогнула. Пошла рябью. Казалось она поднимает руки, тянется к нему. Первый раз он испытал страх, но сейчас, сейчас он привык, и танцующая на стене тень его совсем не пугала. Он облокотился на стол, скрестил руки на груди, чуть прищурился. Он ждал, а сколько придется ждать большой вопрос. Каждый раз по-разному. Тень замерла. Свеча за спиной магистэра вспыхнула, тень набрала цвет, стала яркой. Руовирио показалось, что под тенью капюшона вспыхнули два желтых глаза, но нет, тень как всегда темна.

- Я сделал, как вы сказали. Я передал, надеюсь это дойдет туда куда вы желали.

Свеча вспыхнула ярче. Тень дернулась. На пол упал крохотный свиток. Он подкатился к ногам Руовирио и замер.

- Благодарю! – кивнул магистэр.

- И я тебя! – прозвучал хриплый голос.

У Руовирио перехватило дыхание. Тень исчезла, свеча погасла.

Нельзя заключать сделки с демонами, цена может оказаться слишком велика. И это правда. Но как же боги? Про сделки с богами никто никогда не говорил.

Глава 16

Евсей кивнул и отошел, пропуская меня. Мог бы не отходить, коридор широкий, места чтобы разминуться хватит. Но он отошел, пропустил меня и вернулся на место перекрывая коридор. Я оглянулся. На меня он не смотрел. Накрыв рукой в перчатке яблоко меча, напряженно уставился в темный коридор Дола. Туда откуда я пришел. Мне стало интересно. Здесь, в этом крыле помимо меня обитали еще пяток заслуживших почетную старость стариков, да пара мальчуганов посыльных. Так чего ради перекрывать проход? Даже если к нам князь собственной персоной пожаловал это не повод в полной боевой выкладке стоять.

Я почесал еще не успевшую высохнуть голову, вернулся.

- Что случилось, Евсей?

Он посмотрел на меня, вздохнул, открыл было рот, но ничего не сказал, только поморщился и отвернулся.

- Евсей!

- Не положено говорить. Ступай туда, Михей, - пробормотал он. – Данкан тебе сам все расскажет.

- Данкан? Он вернулся?

Евсей коротко кивнул. Я провел рукой по затылку, голова еще мокрая. Накинув полотенце на голову, как мог вытерся. Это все Данкан виноват, приучил меня к ежедневным тренировкам. Да так приучил, что едва я смог без чужой помощи на ногах держаться, я поплелся на плац. И плевать, что зима и бегать в снегу по колено то еще удовольствие. Но я справлялся.

Больше месяца Данкан не появлялся в Доле. Если бы кто-то хотел взять Дол штурмом, это было бы самое подходящее время. Данкана нет, дружинников человек двадцать, но есть лекарь и маг. Князь не появляется, Елизар лишь заглянул ко мне, когда меня привезли, сочувственно поцокал языком и исчез. Уехал куда-то по делам семьи. Мне даже поговорить не с кем было. А разговор к Елизару у меня был.

Впрочем, за последние шесть недель тишины, гнев мой угас, я перестал думать о произошедшем в Стожке, как о чье-то злой воле. Начав считать это злым совпадением. И к Елизару я больше ненависти не испытывал. Не верил я, что стал бы он пытаться убить человека, которого меньше полугода назад сам выкупил из рабства. Не такой он человек. Хитрый – да, скрытный, еще насколько. Но чтобы хладнокровно отправить на смерть человека и наблюдать как тот умирает, нет, это на него совсем не похоже. Он бы скорее сам нож под ребра воткнул. И переживал бы, пока человек не помер. Хладнокровие не по части Елизара. Я все больше приходил к выводу, что вряд ли это его рук дело, вряд ли богиня, что никак не может дотянуться до меня с легкостью дотягивается до него. А она пыталась. Трижды комната освещалась голубоватым сиянием и трижды оно гасло, прежде, чем я успевал понять, что это. В третий раз мне показалось, что слышу ее полный злобы и отчаянья вопль, но уверенности не было. Спросонья много чего показаться может.

И вот Данкан вернулся. Но судя по тому, что Евсей перекрывает коридор в полной боевой выкладке, словно всерьез опасается нападения внутри Дола, хладнокровие утратил и главный страж. Или нет. Я вновь взглянул на Евсея, точнее на его спину. Кольчуга под толстой меховой курткой. Два ножа торчат за поясом, топорщат плащ. Справа чуть за спиной висит маленький кистень, рядом стилет. До полного комплекта Евсею только самострела на плече не доставало. Зачем столько оружия? Внутри Дола зачем?

Я предполагал, что после того как Данкан увидел, что я получил из пепельника, он может испытывать ко мне неприязнь. Может испытывать страх. Людям свойственно начинать ненавидеть все, чего они боятся. А то что люди ненавидят они обычно стремятся уничтожить. И чем больше проходит времени, тем сильнее и страх, и