Одаренная - Мари Лу

— Кто-то следит за нами.

Еще одна деталь, которую я должна была заметить сразу же. Я уже сбилась со счета, сколько всего я упустила из виду.

— Ты видишь его лицо?

— Нет. Но судя по фигуре это девушка, — отвечает он. Я выжидаю несколько секунд, затем оборачиваюсь. Ничего, только толпа Колонистов. Кто бы это ни был, она уже растворилась в толпе.

— Возможно ложная тревога, — бормочу я. — Просто девушка из Колоний.

Дэй еще раз растерянно оглядывает улицу, затем пожимает плечами. Неудивительно, что нам начинают мерещиться преследователи, особенно находясь среди странных сияющих огней и флюоресцентных рекламных роликов.

К нам приближается человек из толпы. Пять футов семь дюймов, впалые щеки, кожа бледного розового оттенка, несколько черных прядей выбились из-под зимней кепки, в руках планшет. На шее у нее повязан шарф (синтетическая шерсть, судя по материалу ее униформы), и небольшие кристаллики льда висят на уровне подбородка, там, где теплое дыхание соприкасается с тканью. На рукаве повязка с надписью Уличный Инспектор, прямо над еще одним странным символом.

— Вы не отображены. Корпорация? — спрашивает она нас. Она не сводит глаз с планшета, на котором изображение в виде карты и движущихся точек на ней. Должно быть, каждая точка соответствует человеку на улице. Она имеет в виду, что нас нет на этой карте. А затем я замечаю еще нескольких человек, ходящих по улице в таком же, как и у нее, синем пальто.

— Корпорация? — повторяет она нетерпеливо.

Дэй собирается ответить, но я останавливаю его.

— Медитек, — быстро отвечаю я, вспоминая названия, которые всплывали на рекламных роликах.

Женщина, молча, осматривает нас с головы до ног (грязные рубашки, черные штаны и сапоги) неодобрительным взглядом.

— Вы, наверное, новенькие, — добавляет она себе под нос, печатая что-то на экране. — Но вы далеко от того места, где должны быть. Не знаю, получили ли вы уж распределение, но Медитек хорошенько вас накажет, если опоздаете. — Затем она выдавливает из себя улыбку и произносит заученный текст. — Меня спонсирует Корпорация Клауд. Остановитесь возле Центральной Площади, чтобы приобрести нашу новую линию хлебобулочных изделий! — Улыбка исчезает следа, она снова угрюмо смотрит на нас, а затем быстро уходит в другую сторону. Я наблюдаю, как она останавливает прохожего, разыгрывая тоже представление.

— Что-то не так с этим городом, — шепчу я Дэю, когда мы возобновляем шаг.

Дэй крепче обхватывает меня руками.

— Именно поэтому я не спросил ее, где ближайшая больница, — отвечает он. Меня накрывает очередная волна головокружения. — Потерпи еще немного. Мы что-нибудь придумаем.

Я пытаюсь что-то ответить, но мир вокруг меня расплывается. Дэй говорит мне что-то, но я не понимаю ни слова.

— Что ты сказал? — Мир вокруг меня начинает вращаться. Колени подгибаются.

— Я сказал...может быть...остановимся…больнице…

Я чувствую, что падаю, выставляю вперед руки и ноги, защищая себя от удара, а где-то сверху красивые голубые глаза Дэя все еще удерживают меня в сознании. Он кладет руки мне на плечи, но кажется, будто он в сотнях милях от меня. Я пытаюсь что-то сказать, но такое ощущение, что во рту у меня цела гора песка. Я проваливаюсь в темноту.

Вспышки золотого и серого. Чья-то холодная рука прикасается к моему лбу. Я тянусь к этой руке, но в момент, когда мои пальцы прикасаются к ней, она как будто тает в воздухе. Я не могу остановить дрожь во всем теле — здесь просто невообразимо холодно.

Когда я, наконец, с трудом открываю глаза, я понимаю, что лежу на обычно белой кровати, моя голова у Дэя на коленях, одной рукой он прижимает меня к себе. Секундой позже, я понимаю, что он наблюдает за кем-то — тремя незнакомцами, находящиеся с нами в комнате. (На них униформа солдат Колоний: куртка военно-морского флота, с золотыми пуговицами и эполетами, белые и золотые полосы, идущие вдоль нижнего края куртки, а также вышитый золотом орел на каждом рукаве.) Я качаю головой, пытаясь сбросить остатки сна.

— По туннелям, — говорит Дэй. Свет ламп на потолке ослепляет меня. Почему я не заметила их раньше.

— Как долго вы находитесь в Колониях? — спрашивает один из них. У него странный акцент. У него светлые усы и тонкие сальные волосы, а из-за этого освещение лицо кажется болезненно бледного цвета. — Лучше говорить правду, парень. ДесКон не любит лжецов.

— Мы пришли сегодня ночью, — отвечает Дэй.

— Откуда вы пришли? Вы работаете на Патриотов?

Даже в таком состоянии я понимаю, что это опасный вопрос. Они точно не обрадуются, если узнают, что это именно мы сорвали их план убийства Электора. Но возможно они еще не знают, что произошло. Рэйзор говорил, что они не часто с ними связываются.

Дэй тоже понимает, что это опасный вопрос, поэтому просто опускает его.

— Мы пришли сюда сами. — Он делает паузу, а затем начинает говорить с раздражением в голосе. — Прошу вас, у нее сильный жар. Отведите нас в больницу, и я расскажу все, что хотите. Я не для этого проделал такой путь, чтобы смотреть, как она умирает в полицейском участке.

— В больнице нужно заплатить, сынок, — отвечает мужчина.

Дэй достает из кармана немного Банкнот, все наши сбережения. Я замечаю, что у него нет пистолета, скорей всего его конфисковали.

— У нас есть четыре тысячи Республиканских…

Солдаты прерывают его на полуслове.

— Парень, за четыре тысячи Республиканских Банкнот ты не купишь и банки с супом, — говорит один из них. — Кроме того, вам двоим придется ждать здесь, пока не придет наш коммандер. Затем вас двоих отправят в Концлагерь для дальйшего расследования.

Концлагерь. Это слово вызывает воспоминания о том дне год назад, когда Метиас взял меня на задание, когда мы преследовали военнопленного из Колоний по всей Республике и убили его в Йеллоустоуне. Я помню кровь на асфальте, пропитавшую военно-морскую форму того солдата. На мгновение меня охватывает паника, и я хватаюсь за воротник рубашки Дэя. Солдаты в комнате начинают двигаться. И я слышу несколько металлических щелчков.

Дэй крепче обнимает меня, как бы создавая вокруг защитный круг.

— Полегче, — шепчет он.

— Как зовут девушку?

Дэй снова поворачивается обратно к солдатам.

— Сара, — лжет он. — Она не представляет никакой угрозы — она правда больна.

Мужчина говорит что-то, от чего Дэй начинает злиться, но мир вокруг меня снова вспыхивает калейдоскопом красок, и я проваливаюсь в полусон. Я слышу громкие голоса, затем звук открывающейся тяжелой двери, а затем тишина. Моментами мне кажется, будто я вижу Метиаса, стоящего в углу и наблюдающего за мной. А затем его сменяет Томас, и я не знаю должна ли я чувствовать злость и печаль. Иногда я точно чувствую руки Дэя крепко держащие мои. Он говорит, чтобы я успокоилась и что все будет хорошо. И видения пропадают.

Кажется, после вечности нахождения в бреду я, наконец, снова начинаю улавливать слова из их разговора.

— Из Республики?

— Да.

— Ты Дэй?

— Да, это я.

Слышу шаркающие звуки, затем недоверчивый возглас.

— Нет, я узнал его, — продолжает говорить кто-то. — Я узнал его, узнал. Это он.

Снова звуки шагов. Затем я чувствую, как Дэй встает, и я остаюсь одна на холодной кровати подо мной. Они забрали его куда-то. Они забрали его.

Я хочу зацепиться за эту мысль, но лихорадка снова берет надо мной вверх, и я проваливаюсь во тьму.

Я в своей квартире в Рубиновом секторе, голова лежит на подушке, на лбу выступили капельки пота, тело укрыто тонким одеялом, и я чувствую лучи послеполуденного солнца, пробивающиеся сквозь окна. Олли лежит рядом, его огромные щенячьи лапы лежат на холодных мраморных плитках. Я понимаю, что в этом нет никакого смысла, ведь мне шестнадцать и значит Олли должно быть уже девять лет. Наверное, это сон.

Ко лбу прикасается мокрое полотенце, я поднимаю глаза и вижу Метиаса, сидящего рядом со мной, аккуратно кладущего полотенце так, чтобы вода нне попала мне в глаза.

— Эй, Букашка, — говорит он с улыбкой.

— Разве ты никуда не опаздываешь? — шепчу я. В животе появляется неприятное ощущение, как будто Метиаса не должно быть здесь. Как будто он должен спешить куда- то.

Но мой брат только качает головой, от чего несколько темных прядей падают ему на лицо. В свете солнца его глаза кажутся золотыми.

— Ну, я ведь не могу оставить тебя здесь одну, так? — Он смеется и этот звук переполняет меня чувством радости, что кажется, будто я могу лопнуть. — Смирись, ты надолго застряла здесь со мной. А теперь ешь свой суп. И мне не важно, что ты считаешь его ужасным.

Я делаю глоток. Я могу поклясться, что даже чувствую его вкус.

— Ты, правда, останешься со мной?

Метиас наклонятся вперед и целует меня в лоб.

— Навсегда, малыш, пока ты не устанешь от меня.