Иуда Искариот - Юрий Вахтин

 - Что ты так официально? Мы не друзья, но ваша дружба с Виктором... Да и по возрасту. Я думаю, ты не против, если мы будем разговаривать на ты? – Галина попыталась улыбнуться.

 - Конечно, я не против.

 - Что случилось Вика? Куда ты исчезла? Иван Егорович не может тебя найти. Он хочет с тобой поговорить, - Галина посмотрела в глаза Вики, но глаза снова опущены. «Смотрит ли эта девушка людям в глаза?»

 - Поговорить? Я болела, – Вика явно заволновалась и замялась с ответом. - Я жила у родственницы. Я очень тяжело переживаю все случившееся с Виктором. И к тому же я… - девушка снова заколебалась, не зная, что говорить.

 - Что ты? Что тебя так мучает, Вика? В одиночку тяжелее бороться с бедой. Я не скажу, что мы с братом были друзьями, у нас были очень часто противоположенные взгляды на жизнь. Но все предрассудки во мнениях и характерах уходят на задний план, когда моему брату нужна помощь. Когда он и ты попали в беду, – Галина снова посмотрела на Вику.

 Вика молчала, потом подняла глаза, посмотрела  в глаза Галины.

 - Галь, – назвала она ее тихо по имени. – Я... Я беременна, уже третий месяц. И аборт делать, наверное, поздно. Я не знаю. Я не сильна в этих вопросах.

 Эта новость просто выбила всегда держащую себя в руках, холодную, расчетливую Галину из равновесия. Минуту она молча смотрела в глаза Вики, не зная, что сказать.

 - Ты беременна? Ты беременна от Виктора и молчишь?

 - Я не знаю, что мне делать. Я просто боюсь остаться одна, – Вика снова опустила глаза.

 - Но почему ты одна?  А мы? Я, отец, Виктор. Да ты что хоронишь его? Вика, ну и что, даже если ему дадут срок, он вернется. Он обязательно вернется к тебе, вернее к вам вернется. Он очень тебя любит. Вика, даже не веди речи об аборте. Ты можешь искалечить себе всю жизнь. Я, как врач, тебе это говорю. Сегодня же свяжись с отцом. Вернее сейчас же поехали в Урыв, – Галина взяла Вику за руку.

 - Сейчас я не могу, Галина Ивановна, – Вика вновь стала называть ее по имени-отчеству. – Я три дня пропустила лекции. Сами понимаете, в аспирантуре это не приветствуется. Я сегодня свяжусь с Иваном Егоровичем. Вечером я буду на квартире Виктора, – Вика снова заволновалась.

 - Почему на квартире Виктора, – Галина улыбнулась. – На вашей квартире Вика, пусть временной пока. К Новому году сдадут дом, и будет у вас своя квартира. Все будет хорошо. Запиши мой телефон. Не пропадай, если какие проблемы, звони мне днем и ночью. Слышишь, Вика?

 Галина назвала свой телефон и даже рабочий, в кафе «Пирамида».

 - Да, я все поняла, Галина… - Вика, поколебавшись, не стала называть ее по отчеству. – Спасибо тебе за все.

 - Господи, за что? За что спасибо? Викуль, позвони мне вечером. Обычно в 22.00 я дома. Хорошо? - Галина поцеловала в щеку Вику, попрощалась и быстро пошла на стоянку к своей машине.

 Вика пошла назад к главному корпусу университета. Когда машина Галины скрылась, Вика вернулась назад и подошла к белой «Волге», уже несколько минут стоявшей на автостоянке, села на заднее сидение.

 - Кто эта красотка? – поинтересовался Олег Николаевич. – И что за истерика, Виктория Викторовна, вас нет три дня на занятиях. Что происходит? Переживаете потерю любимого мужчины? Не надо, он вернется через несколько лет.

 - Эта красотка, Олег Николаевич, сестра Виктора, который, как вы выразились, вернется через несколько лет. Она успешный кооператор. Понравилась? А мое состояние объясняется очень просто, просто, как этот мир. Я беременна, Олег Николаевич, уже третий месяц. Боюсь, аборт уже поздно делать, да и не хочу я его делать.

 - Ты беременна? – у Лобова даже выпала незажженная сигарета. От кого? Впрочем… – он замялся.

 - Конечно, вы можете говорить, и уверена, будете это говорить. Что, я сама не знаю? Жила с двумя мужчинами. Это выше предрассудка, и ими успокаивайте свое самолюбие. Женщина всегда знает, кто отец ребенка, и это вы,  уважаемый Олег Николаевич, с вами мы не предохранялись, хоть я и говорила, выходит не такой старый, как шутила. Я не требую от вас признания отцовства. Зачем? Вы помолвлены с профессором Елфимовой Зоей Андреевной, совет вам да любовь.

 Вика сделала попытку открыть дверь и выйти из машины. Лобов насильно удержал ее в салоне.

 - Вика, подожди, не горячись. Я еще ничего не сказал тебе. Я прошу, подожди, – видимо, известие о ребенке для сорокадвухлетнего, не имеющего детей, профессора  Лобова просто шокировало его. – Викуля, любимая, не пори горячку, давай все обсудим, – Лобов держал Вику за руку, словно боясь, что она уйдет, хотя Вика уже спокойно сидела и не предпринимала новой попытки открыть дверь. – Ты уверена, что это мой, что это наш, – поправился Лобов, – наш ребенок? - Он посмотрел в глаза Вики.

 - Олег, женщина всегда знает, кто отец ребенка. Тем более, что два с половиной месяца назад, я усиленно занималась в библиотеке, и Виктор жалел меня, бедную. Да и после библиотеки на Шендрикова, я вряд ли, что смогла, даже при большом старании. Но я не настаиваю. Если у вас есть сомнения, я буду рожать одна.  Это решено.

 - Вика, хватит, не говори ерунду. Мы поедем в библиотеку, как ты говоришь, и все обсудим. Не пори горячку и не волнуйся, пожалуйста. Здоровье тебе,  да и ему, это не прибавит.

 Лобов начал заводить машину, и Вика заметила, как у профессора дрожат руки.

 Галина приехала в Урыв к родителям. Пообщавшись с матерью, зашла в кабинет отца.

 - Отец, я видела Вику. Она утверждает, что беременна, уже почти три месяца. У нее была депрессия, три дня жила у родственницы на левом берегу, да и по ней видно, не в своей тарелке девчонка.

 - У родственников на Шендрикова? Ты не спросила у нее? Хотя не надо, этим все испортишь, – и Иван Егорович рассказал все подробно дочери о слежке Игоря Фокина, о фотографиях. Рассказ отца ошеломил Галину, она сидела в кресле бледная совершенно неподвижно.

 - Что такое, доченька? Ты шокирована? – спросил отец.

 - Знаешь, отец, я думала - я стерва. А я еще бедная несчастная «овечка», по крайней мере, я всегда честно говорю, что мне надо в обмен на мою любовь. Отец, не говори пока ничего Виктору о беременности Вики. Ничего пока не говори. Ему и так тяжело, сам понимаешь. Если Вика сказала мне, хотя один процент правды, она сама придет к нему на свидание, и все станет на свои места. Прости, отец, – Галина встала, – мне пора.

 - Галина, но это все, сама понимаешь, со слов Куклина, и я не совсем уверен, я не видел фотографий, – Иван Егорович хотел договорить.

 - Я все понимаю, отец. Я буду умной и тактичной девочкой, обещаю.

 Галина улыбнулась, поцеловала в щеку отца и вышла прямая, холодная, расчетливая как всегда.

Глава  30

 Слушанье по делу Новикова переносилось еще два раза. Со вторника на четверг и снова на вторник. Состояние подсудимого не улучшалось, безусловно, ему требовалась более квалифицированная помощь, чем ее могли оказать врачи СИЗО, не имея надлежащего оборудования и необходимых медикаментов. Но после второго переноса здоровье Новикова понемногу пошло на улучшение. Он стал есть и в субботу даже вышел с Фиксой на прогулку. День был солнечный, легкий морозец, очень хороший день для поздней осени. Владимир Матвеевич долго не был на воздухе, и, оказавшись в прогулочном дворике, он даже присел на железную трубу, торчавшую из земли. Наверное, когда-то это была лавочка, или только хотели сделать ее, но теперь из земли возвышалась только труба на высоту около полуметра.

 - Что, командир, залежался? Крыша поехала от свежего воздуха? – спросил, как обычно, с улыбкой Фикса.

 - Да, Володь, воздух сегодня действительно свежий, – Новиков тоже улыбнулся и поднял глаза вверх, где за решеткой было голубое чистое небо.

 - О, уже улыбаешься, значит порядок в ВДВ, – Фикса присел у стены на корточки. – Я, Владимир Матвеевич, если честно, подумал о худшем, – признался Фикса, – уж больно тебя серого с суда привезли.

 - Думаю, еще повоюем. Сколько, правда, не знаю, но буду стараться, – Новиков встал, прошел несколько раз от двери до стены и, почувствовав дрожь в ногах, снова сел на торчавшую трубу.

 - Ух, воздух, как вино, пьянит, – признался он, – наверное, только в тюрьме понимаешь настоящую цену свежего воздуха.

 - И на подводной лодке, – в тон ему пошутил Фикса. - У меня брательник подводником служил на Северном флоте. Говорил, даже сознание теряли, когда после похода снова попадали на свежий воздух. Значит, во вторник поедешь на исповедь, командир?

 - Наверное. Что тянуть? В зоне будет лучше, хотя воздух свежий будет не час в сутки. – Владимир Матвеевич снова улыбнулся, поднял голову вверх, в небо.

 - Знаешь, командир, я думаю, тебе зона не грозит. Я читал твое обвинительное и твое медицинское заключение. Одних профессоров под ним десяток подписались. Наверное, психбольница за твоим приговором.

 - Что, и такая есть? – поинтересовался Новиков. – И чем она специализирована? Психи конченные собраны со всего союза?