Дневник мага - Мяхар Ольга Леонидовна

— А если предложить бессмертие?

— Он — идиот. Не купится.

?!

— Можно его вырубить и бросить среди толп нежити.

— Мысль хорошая, Платинеус, но опасная. А вдруг — не оправится и они его победят?

— Хм… а если…

— А ты не лезь в разговоры старших!

— Простите. — Писк.

— Вся надежда на Сириуса. — Со вздохом.

— Но… он же…

— Да. А что делать? Он переубедит даже отъявленного грешника.

— Я не согласен! Это крайние меры! (Я чего-то нервничаю. О ком это они?)

— Ты видишь другой путь? — Пафосно.

— …нет. — Печально.

— Да будет так. — Скорбно.

Все трое резко повернулись ко мне. Рот упорно отказывается улыбаться. В моих глазах даже не подозрение, в них — прямая угроза.

— Мы призовем к тебе анрела, смертный, и ты… согласишься на уча… на судьбу героя.

И не успел я и слова вякнуть, как они исчезли. Все трое. Обидно.

Сел, глотнул молока, погладил кота и стал ждать. В голове сформировался образ громилы с кривой улыбкой, подпиленными зубами и сто-килограммовой Библией в руках. Отобьюсь ли?

09:02

Надоело ждать — пошел спать, прихватив Пупса.

СУББОТА

14:56

Жену тревожить не стал — поперся во дворец к принцу.

Но… высочество занято подготовкой к свадьбе — выражается это в ныканье по закоулкам дворца со своей будущей женой.

Мой крик о помощи нагло проигнорировали, попросив порыться в библиотеке без него.

Во зараза. Я тебе это припомню…

17:32

Проголодался, но нашел пророчество. Изображенный на картинке алый «марсианин», отрывающий голову то ли барану, то ли неубедительной кляксе, оптимизма не прибавил.

Плюнул, пошел домой. Оставив в помещении страшный бардак.

19:32

На улице какая-то девочка попросила милостыню, рухнув на колени и ласково заглядывая в глаза. Выдал ей медяк, попытался пройти дальше.

Вцепилась в плащ, ноет о милосердии, рыдая навзрыд. Мне поплохело, отдал серебряную монету! Жена — убьет. Наколдовывать деньги не умею (надолго), а зарплата раз на раз не приходится (ох уж эта королевская система… бюрократов).

Монету взяли, голосят во все горло, рассказывают о маме, папе, двадцати сестрах и братьях. (Всем по месяцу от роду. Их мама — конвейер, что ли?) Плачет, бьется в истерике, достает замусоленную Библию, сует чуть ли не в зубы.

!!!

Отдал золотой, три серебрушки и коробок спичек. Вывернул карманы и объяснил, что больше ничего нет.

Девочка лично меня всего ощупала (я — в шоке), удовлетворенно кивнула и куда-то умотала. Вполне бодро и на своих двоих. Кормилица, блин.

21:23

Рассказал Нильс о случившемся. Милая все поняла, покивала и… звезданула сковородкой. Вот за что это мне?

ВОСКРЕСЕНЬЕ

12:11

Послали на базар, сунув список покупок, Пупса на поводке и корзинку. Денег не дали. Сказали — с деньгами и дурак купит.

Это намек на то, что я умный, или укор за вчерашнее?

Выставлен за дверь, в дождь и слякоть… Осень, однако.

12:17

У прилавка с рыбой стояла она. Долго не решался подойти.

12:41

Меня заметили! Скрываюсь в толпе.

Истошное: «Дяденька!» — не вдохновляет на капли. Рванули за полы плаща, упали на колени, в голос заревели и начали умолять оделить страдалицу, ибо загибается.

Народ шарахнулся, смотрят неодобрительно. И почему-то на меня.

Сую ребенку Пупса. Кота трогательно прижимают к груди одной рукой, второй продолжают держать за плащ. Выворачиваю карманы. Ну нет ничего!

Общупали всего. Опять же на меня смотрят презрительно и зло. А я-то что?

Вернули Пупса, спросили, чего я тогда приперся. Сказал — за рыбой.

Девочка кивнула и сообщила, что рыбу любит.

Нет, я так не могу! Я ее прибью на фиг!

13:32

Показываю продавцу рыбы кота. Мне молча суют в корзину три средних рыбешки. Девчушка тут же достает две и радостно куда-то уносится. Угрюмо смотрю ей вслед. Колдовать над детьми — не позволяет что-то вроде чести. Сжать зубы и отвернуться.

Ну и пусть!

Идем с Пупсом дальше.

17:32

Ем картошку. Вечером — на подработку. Денег нет. А зарплата только через неделю…

Хорошо хоть Нильс отошла и больше не дуется.

21:17

Стою перед входом в огромный трехэтажный особняк. Дует ветер, моросит, на душе — противно и пусто.

На стук открывает высокий бледный дворецкий, приглашает войти, сказал, что хозяин ждет…

Ну-ну.

В огромной комнате и впрямь сидит хозяин и ждет. В его глазах — мировая скорбь и забота о судьбах всего мира. Смотрит внимательно и взыскательно. Спросил, за сколько я прогоню чудовище из подвала. Я задумался. Попросил его назвать цену.

Это несерьезно.

Увеличиваю в десять раз.

Как-то он быстро согласился. Явно какой-то подвох. Ну и ладно.

21:27

Спускаюсь в подвал с небольшой свечкой в руке и слышу, как за моей спиной с грохотом захлопывается дверь и раздается зловещий жуткий хохот.

Сжимаю зубы. Иду дальше. Что там за чудовище-то?

21:39

Сколько же здесь поворотов? Ни фига себе подвал. Я, кажется, заблудился.

Сбоку кто-то стонет, на свет пульсаров, которые я разбросал в воздухе, выходит что-то небольшое и ржущее, пытается укусить.

…

Я его победил!

И следующего тоже.

21:47

Им несть числа. Я устал. А они все прут. Шарахнул мощным заклинанием, выжегшим все коридоры разом. Где-то грохнуло, здание начало проседать. Срочно телепортируюсь на поверхность, опасаясь за свою жизнь.

22:34

Мне пытались не заплатить. Указывали на обвалившиеся полы, разруху и некоторые порушенные стены. Пригрозил дорушить здание. Скрепя сердце заплатили.

А на пороге моего дома уже ждала печальная нищенка с протянутой рукой.

…

Телепортировался домой. Ну на фиг, Нильс не оценит, если я опять расскажу историю о маленькой несчастной девочке, у которой полсотни годовалых детей.

ПОНЕДЕЛЬНИК

13:13

В дверь стучат. Нильс пошла открывать, крикнула, что это меня.

Выхожу, зевая. Вижу нищенку. Меня перекашивает.

Надо с ней поговорить. Девочка явно не в курсе слова «хватит».

Долго объясняю, что с меня она больше ничего не получит. Ребенок кивает, проскальзывает в дом, ест на кухне мой завтрак!

Понимаю, что нужны крайние меры. Но тут ее берут в оборот Нильс и Чай. И… меня выставляют с кухни.

Злой и угрюмый, иду смотреть зеркальце, ругаясь под нос.

14:12

В дверь стучат, входит Нильс. Заплакана. Обнимает, целует. Сказала, что никогда этого не забудет.

Довольно улыбаюсь. Наконец-то меня ценят.

Вбегает Чай, тоже хлюпает носом, бросается на грудь и просит возвращаться скорее.

Не понял.

14:14

Входит девоч… мальчик. Это мальчик! Ни фига себе. А умытый и в новой одежде — он довольно симпатичный, вот и перепутал ненароком. Хм… а ведь не такой уж и мальчик. Просто хрупкий. Скорее юноша. Белокурый, с голубыми глазищами и выражением скорби на лице.

Спросил, сколько ему лет. Ответили: восемьсот четыре.

Н-да-а-а…

А еще его зовут Сириус. Или, для своих, Сир.

СРЕДА, утро

Мокрый, угрюмый, бреду неизвестно куда, пытаясь прийти в себя. Последнее, что помню, — зареванные лица родных. А теперь — слякоть дороги, бесконечный дождь и хмурое небо.

Я, кажется, уже очень давно вот так хожу. Сколько — не помню. И всегда рядом — высокий светлый юноша с добрыми мудрыми глазами…

Встряхнувшись, останавливаюсь и начинаю оглядываться по сторонам. Парень подходит, пытается погладить по голове. Но я — умный. Перехватываю кисть и торжественно вынимаю из пальцев тонкий алый гребень. Скорей всего, отравленный. Злобно ржу, глядя на его невозмутимую физиономию. Стоим. Мокнем. Смотрим.