Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ползаешь, картошку эту выбираешь, и не пожрёшь её, сырую-то…
– У нас жрали бывало. Животами потом мучились.
– Да нет, ну их на хрен, имения эти. Думал, выжгли их зимой, так нет, смотри, чтоб их… опять наплодились!
– Беляки-то?
– А кто ж ещё?
– И опять на нас ездят, сволочи!
– А ты спину не подставляй.
– А жрать тогда что будешь? Кто тебе задарма-то даст?!
– А я задарма и не возьму!
– Ишь ты какой!
– А такой! Я с Освобождения дармового куска не взял. Что на мне, всё мной заработано! А ты…
– А ну остынь.
– Чего вы?
– Ну, на пустом же завелись.
– Не, в имении – это не жизнь.
– А где она, жизнь?
– Говорят, на Русской территории хорошо.
– Ага, в рот кладут и проглотить упрашивают.
– Не, парни, такая уж судьба наша.
– Это на беляков-то горбатиться?
– А что, так оно и есть.
– Точно, в Овраге отдохнём.
– Не-а, мы и после смерти на них работать будем.
– Охренел, Белёсый?
– Это как это?
– А просто. Они будут в котлах кипеть, а мы будем дрова подкладывать!
И дружный мощный хохот, и десятки рук, восторженно бьющих Андрея по плечам и спине.
– Ну, парень, ну, даёшь…!
– А возьми!
– Ну, за такое ставлю всем!
– И я ставлю!
– И я, чтоб…
– Жратва кончается.
– Гундосый, у тебя ещё есть что, или рыба одна?
Гундосый смёл со стола на обрывок газеты рыбьи ошмётки и вынес их на улицу. Отдав свёрток забормотавшим благодарность шакалам, вернулся и спросил:
– Платить кто будет? Восемь кредиток стоит.
Андрей и Эркин переглянулись, и Эркин ответил:
– Мы. Но на этом всё.
– А как же… – ответил многоголосый гул. – Понятное дело… Что мы, вовсе без совести? И так вона…
Гундосый положил на стол большой кусок жирного копчёного мяса и длинным – длиннее, чем у Андрея – острым ножом стал нарезать его на тонкие ломти. Взглядом пересчитал присутствующих и, нахмурившись, проверил, хватит ли ломтей.
– А с меня за хлеб возьми, – сказал Арч. – Две буханки клади.
– Я бутылку ставлю, – кивнул Одноухий. – Получи, пока мы ещё в трезвом.
Гундосый собрал деньги, выложил на стол две уже нарезанные буханки тёмного хлеба и, слегка пристукнув, поставил бутылку с почти прозрачной жидкостью.
– Ну что, за удачу, так, что ли?
– Всем удачи!
– Кому не везло, так пусть повезёт.
– А кому везло, пусть и дальше так.
– За нас, парни!
– Идёт!
– За нас!
Они возвращались домой усталые, переполненные впечатлениями, но очень довольные прогулкой. Женя несла сумку с покупками и вела Алису. Вернее, Алиса, цепляясь за её руку, брела рядом и даже болтать перестала от усталости. Но мужественно не просилась на руки.
– Потерпи, мой зайчик, скоро придём.
– Потерплю, – кивнула со вздохом Алиса.
Конечно, потерпит, она не маленькая. Мама повела её на ленч в кафе, значит, она уже большая. Какая улица длинная… всё было так вкусно и интересно. Только чего-то спать хочется.
Пока Женя открывала калитку и нижнюю дверь, Алиса ещё держалась, но на лестнице Жене пришлось всё-таки взять её на руки. Алиса успела сказать: «Я сама…» – и заснула. Женя раздела её, уложила и занялась покупками.
Так много на еду, да за один раз она ещё никогда не тратила. И никогда не покупала таких дорогих вещей. Женя выкладывала на кухонный стол прозрачные из целлофана и блестящие из фольги пакетики и коробочки. Салями, ветчина, сервелат, сыр трёх видов, копчёный лосось, пикантная телятина. Коробочка с «пьяной» вишней в шоколаде, пакетик фигурного миндального печенья, пакетики с сахарными куклами, изюм и арахис в шоколаде… Конечно, это безумие – так тратить деньги, но, боже мой, как же приятно безумствовать! Это же не еда, так, баловство, и дорого, и не сытно, но должно быть так вкусно.
Она разложила все эти пакетики и коробочки и вернулась в комнату. Алиса спала, разметавшись. Женя поправила ей одеяло и передвинула штору, заслоняя кроватку, а то солнце уже низко и далеко достаёт. А она сама… приляжет на минутку и возьмётся за ужин. И на завтра надо всё приготовить, но хоть на минуточку прилечь… Странно даже, от чего бы ей устать? Женя переоделась и в халате прилегла на кровать, на мягкий пушистый ковёр. Поджала ноги, чтобы их прикрывали полы, и прижалась щекой к плюшу, погладила его рукой. Мягкий какой ковёр Эркин привёз…
Эркин пришёл домой засветло, когда и улицы, и двор ещё заполнены людьми. Как и вчера, он своими ключами открыл калитку и нижнюю дверь. Разумеется, его видели, но никто не подошёл и тем более не заговорил. Он поднялся по лестнице, открыл верхнюю дверь и вошёл. Его встретила тишина. Женя дома? Почему так тихо? Но тишина была не страшная, а какая-то тёплая и живая. Он осторожно заглянул в комнату и увидел их. И Женю, и Алису. Спят. Он бесшумно прошёл в кладовку, оставил там куртку, заглянул в кухню. Похоже, Женя не готовила сегодня – плита совсем остыла. Эркин развёл огонь в топке и поставил чайник. Потом переоделся в кладовке в рабские штаны и тенниску, переобулся и пошёл в комнату.
В шлёпанцах тяжело идти бесшумно, но он сумел подойти к кровати, не разбудив ни Женю, ни Алису. Алиса спит, разбросав руки и ноги во все стороны, так что видно, что скоро ей кроватка станет тесной. А Женя свернулась клубком на боку, и он видит её лицо. Такое спокойное, такое… счастливое. Очень осторожно, совершенно бесшумно Эркин встал на колени у кровати лицом к лицу и осторожно коснулся губами её руки.
Женя вздохнула и открыла глаза.
– Я разбудил тебя?
– И правильно сделал, – Женя улыбнулась и положила руку ему на затылок, погладила, пропуская между пальцами пряди его волос. – Который час, Эркин? Уже вечер?
– Не знаю, – Эркин говорил, уткнувшись лицом в её руку. – Ещё светло.
– Ага, – Женя, не убирая руки, медленно выпрямилась и потянулась. – Надо вставать. Сейчас Алиса проснётся.
– А я и не сплю, – откликнулась Алиса совсем не сонным голосом. – Я уже давно лежу и вас слушаю.
– Тогда вставай, не валяйся.
Эркин ещё раз потёрся лицом о руку Жени и встал. И Женя легко вскочила, расправила, разгладила складки на ковре и подошла к окну.
– Джен, мисс Джен! – позвали её снизу.
Эркин бесшумно метнулся к двери, чтобы его не заметили со двора.
– Да, миссис Маури, – высунулась в окно Женя. – Добрый вечер.
– Добрый вечер, милочка, вы не спуститесь на минутку?
– Разумеется, миссис Маури.
Женя оглянулась, но Эркина уже не было в
