Призраки пандемии - Никита Гандер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Войдите. — раздался голос Роба.
Илья толкнул дверь и вошел в кабинет. Семен сидел, повернув голову к двери, и при виде Ильи приветливо ему кивнул.
— А, здравствуй, Илья, — сказал Роб. — Мы тут с Семой старые времена вспоминаем.
Роб и Семен, действительно, не выглядели как ругающиеся люди. Видимо устранили все свое взаимное недопонимание.
— Я просто Семена искал… — Илья неожиданно осознал, что мог прервать их разговор по совершенно непонятной самому себе причине. — Вы если еще не договорили, то я пойду…
— Нет, нет. Мы как раз закончили. Да, Семен?
Семен кивнул, поднимаясь из-за стола, протянул Робу руку то ли прощаясь, то ли в знак примирения. Роб привстал и пожал руку Семену. Теперь разговор был официально закончен. Семен развернулся и пошел к Илье, вместе они покинули кабинет.
— Чего сказать-то хотел, братан?
Илья не мог найти нужных слов, он и сам не понимал, чего ему вдруг так резко уперлось искать Семена.
— Да не знаю, обсудить планы хотел.
— У тебя их много что-ли? — усмехнулся Семен.
— Это тебя надо спросить, это ты всю дорогу с хозяином чего-то поделить не можешь. Может, планы уже и поменялись. — разгорячился Илья.
— Не обращай внимания. Это наши с Робом дела. Мы поболтали, повспоминали. Он уже, конечно, не тот, но по-прежнему мужик ровный. Все нормально будет. Это мои тараканы мне покоя не давали, но я их попинал — теперь нормально.
— Остаемся?
— Остаемся. Защиту, если потребуется, он гарантирует. Если на танках не приедут — то все отлично будет. — Семен помолчал. — А если и на танках — то еще посмотрим. Местные терпеть не будут. Много народу соберется. Эти тоже понимают…
Жребий брошен. Рубикон перейден. Хотя, вернее сказать, теперь Рубикон остался далеко за спиной. На некотрое время можно забыть о гонке и том безумном марше, который преследовал их последние несколько дней. Илья облегченно вздохнул. Есть время. Как давно он не говорил себе этих слов. Есть время: собраться с мыслями, составить план, просто отдохнуть. Они в безопасности.
Илья достал монетку из кармана и подбросил, загадывая орла, подхватил, не глядя, шлепнул ее на ладонь левой руки. Орел. Он подбросил ее еще пять раз, каждый раз меняя сторону монеты и каждый раз угадывая. Улыбнулся, довольный результатом. И, все-таки, ему теперь хорошо везет, есть надежда, что повезет и в этом нелегком испытании.
Семен шел рядом молча и с улыбкой смотрел на Илью. Он думал о том, что парню действительно везет. Ему и всей его компании. Было немного обидно становится частью неведомого фатума, но в целом такая роль его устраивала. Он больше не роптал.
* * *
Сергий молился. Несмотря ни на что, он не утратил свою веру. Ни тогда, когда, казалось рушился привычный мир, ни сейчас, после всех тягот и невзгод, после правды, которую Господь допускал в очередной раз. Ему хотелось свершений, настоящего служения. Поэтому он просил в своей молитве иметь возможность спасти мальчика. Пусть ценой своей жизни, но спасти. И изменить этот порочный порядок. Он мнил себя Святым Воином Господним, Паладином Его. Своему Паладину Гсподь непременно дарует праведный путь к победе, а если он окажется не таким уж праведным, то время сотрет острые углы. Главное — победить, добиться поставленных целей.
Владимир смотрел на истово молящегося священника. Тот стоял на коленях и время от времен пластался на полу. Поднявшись, он осенял себя крестным знамением и продолжал молитву. Владимир питал глубокое отвращение к религии. Точнее к ее проявлениям. Слишком хорошо он знал некоторых клириков, как раз тех, кто отвечает за «лицо» церкви. Но он видел искренню веру в глазах Сергия, поэтому не насмехался. Он даже мог представить о чем просит священник и понимал, что цели их совпадают. Его помыслы были более мелкими, как он сам считал. Его вполне устраивало, что он избавился от службы и теперь может почувствовать себя человеком. Со свободной волей и выбором. Свой выбор он уже сделал. Мальчик изменит все. В хорошую или плохую сторону — вопрос десятый. Он изменит все. Поэтому Владимир пойдет с ним до конца. Он не раз слышал мнение, что такое поведение свойственно подросткам: максимализм, желание перемен и прочее. Пусть. Псть его считают незрелым, инфантильным. Да каким угодно! Есть вещи, с которыми смириться нельзя. Он не будет с ними мириться. Мальчик — ключ к этим переменам. Он будет с ним.
* * *
Тимофей лежал на кровати. Он понимал это. Иногда. Когда к нему возвращалось сознание, он слышал голоса друзей, мог воспринимать информацию извне, но не мог никак реагировать. Еще реже его сознание словно парило над телом. В эти редкие минуты он мог наблюдать сам себя и своих друзей со стороны. Опять никакого взпмодейтсвия, но лучше, чем быть запертым внутри своего тела без связи с внешним миром.
Большую часть времени Тим видел сны. Даже не так, он видел видения. Чертовски подробные, детализированные. Пугающие. Иногда он был мальчиком, таким как сейчас. Иногда, взрослым мужчиной, главой какого-то боевого отряда, ведущим сопротивление. Иногда, становился героем единственной книги, которую успел прочитать — «Питер Пэн». Там он, непременно, умел летать. Летать — это хорошо. Ему нравилось. Но чаще, ему виделись другие вещи: он убивал, стрелял, спасался и спасал друзей. Все эти видения были настолько живыми, что он с трудом различал где правда, которую он иногда видел, а где его видения. Но самыми пугающими становились видения из сказок народов мира, которые ему читали в детстве. Там и обосраться можно. А может он и сделал это? Тимофей не знал. Прийти в себя он не мог, как и ничего не мог сделать со своим состоянием.
