Круги в пустоте - Виталий Каплан

- Папааа!

Голос у Лешки был такой, что у Виктора Михайловича на миг перехватило дыхание. Отшвырнув куда-то пакет, он с места взял резкий старт и помчался на крик, сжимая кулаки и костеря себя - ну почему, почему нет при нем табельного "Макарова"?

- Папа! Там! - прыгая на берегу, Лешка указывал в воду, где в переплетениях серо-желтых камышей барахталось нечто огромное. Кабан? Медведь?

- Алешка, в сторону! - негромко скомандовал Виктор Михайлович. Таким тоном он говорил нечасто, и сын без лишних вопросов отскочил подальше, к лесу.

Виктор Михайлович вгляделся в темное мельтешение. Так... Не медведь это и не кабан... Не тратя времени на раздевание, он вошел в невероятно холодную (и это на такой-то жаре!) воду, осторожно продвигаясь вперед. Это оказалось непросто - водоросли цеплялись за ноги, на дне торчали острые коряги, так и норовя разодрать брюки, плотная стена камышей заслоняла вид, их приходилось раздвигать обеими руками. Сперва было по колено, потом как-то вдруг сразу он провалился по пояс, но зато и приблизился к цели.

Примерился, ухватился - и с трудом удерживаясь от непедагогичных выражений, поволок "нечто огромное" к берегу, где, несмотря на запрет, в нетерпении выплясывал Лешка.

- Ну? - устало бросил он, вытащив длинное тело на берег. - И за каким... этаким... ты сюда полез? Дышать можешь?

Спасенный судорожно кивнул, сделал несколько вдохов, перевернулся на живот - и изо рта его сплошным потоком хлынули вода и рвота.

- Давай-давай, не спеши, а то еще подавишься, - сумрачно посоветовал Петрушко. - Сейчас лучше? Ну-ка, сядь, вон сюда, к стволу прислонись. Оклемался чуток? Тебя, насколько я слышал, Владиславом зовут?

Понурившийся Владька молча кивнул.

- Леш, - подозвал сына Виктор Михайлович. - Я там, в лесу, пакет с листьями куда-то бросил. Так что живо дуй на поиски. Не хватало нам еще по второму разу собирать. Там, между прочим, твой подберезовик. И банка, где целых тридцать восемь ягод.

Когда Лешка скрылся за деревьями, Виктор Михайлович негромко спросил:

- Ну так что же случилось? Не думаю, чтобы ты полез туда купаться, уж больно неподходящее место. Плюс к тому же и в одежде. Водкой от тебя не разит. Значит - что? Топился?

- Угу, - мрачно отозвался Владька, понимая, что без толку отрицать очевидное.

- И что, действительно серьезный повод?

Владька промолчал.

- В общем-то, догадаться несложно, - правильно истолковал его молчание Петрушко. - Дело-то банальное... И ты, значит, решил, что жить теперь незачем, да? Что или она, или могила? Странно, на идиота вроде непохож. Или я ошибаюсь?

- Ошибаетесь, - угрюмо выплюнул слова Владька. - Я как раз и есть полный идиот. И идиот, и обалдуй, и козел, и вообще... И нафига мне тогда все это? - рука его пренебрежительно обвела теплое лесное пространство, а потом вдруг плечи у него затряслись, и он, уткнувшись лицом в колени, глухо зарыдал, не стесняясь ни постороннего мужика, ни себя.

- Так... - протянул Петрушко, дав ему выреветься. - А теперь рассказывай все по порядку. Может, не так оно и страшно.

И Владька, захлебываясь слезами, начал рассказывать.

...Поначалу Виктор Михайлович слушал его без особого интереса. Парню сейчас необходимо было выговориться, выплеснуть боль, а ничего оригинального в его словах не ожидалось. Да, действительно, отчаянная и безнадежная любовь к Аньке, еще с десятого класса, и ее спокойно-благожелательное отношение, и никакой ясности. Оставалось лишь догадываться, из жалости она его до сих пор не шуганула, или все же есть какие-то шансы. Она делала вид, что не замечает его взглядов, его тревожного дыхания, она умудрялась понимать его неуклюжие намеки с точностью до наоборот, она усиленно настаивала на том, что "они просто друзья-одноклассники". И он терпел, таскал веники цветов, доставал билеты на концерты. Так ведь она ко всему прочему и нормальную музыку не слушает, а все эти ее Бахи и Бортнянские такая скучища... Да, она странная... Не бывает сейчас таких девчонок. Да она еще и христанутая... всякие там догматы, обеты, запреты... Ну да, сейчас многие... Каждый сходит с ума по-своему, типа свобода, и все дела... И вообще он понимает, что ей не годится. И образования никакого, и денег нормальных нет, и драться не умеет. Что? Нет, она этим не возмущалась, она наоборот - крутых качков на дух не переносит. Но те хоть люди... жизнь понимают, за себя постоять могут, а он... Сопля соплей. Особенно тогда, с "бандовозом". Да, влепился на чужой тачке в бандитский "джип". Чем кончилось? А ничем. Аня приехала, привезла с собой соседа-старика. Жуткий у нее какой-то сосед завелся, где-то с месяц назад, не больше. Почему жуткий? Потому что странный. С виду на крутого не похож, не в прикиде, а тем не менее. Да ерунда, разве крутой в вонючей хрущевке хату снимет? А этот снимает.

...Молча появился Лешка с пакетом. Виктор Михайлович, сделав Владьке знак остановиться, велел сыну идти вперед, к огибающей озеро тропинке, и там их ждать. "Возле изогнутой сосны, понял? И никуда оттуда ни ногой. Пожалей мои истрепанные нервы!"

И вот тут-то, слушая сбивчивый Владькин рассказ о развороченном "бандовозе", Петрушко впервые ощутил некую странность. Того, о чем рассказывал парень, просто не могло быть. Вернее, началось-то оно вполне обыденно, зато потом...

- Значит, говоришь, он просто подошел к этим качкам и о чем-то стал говорить?

- Ну да, - кивнул Владька. - Я еще подумал, что вот сейчас дадут они дяденьке по голове, и привет, реанимация. А он чего-то сказал, они ему вроде ответили, он опять. И возвращается к нам, говорит, все, у ребят никаких претензий, обоюдка типа.

- А эти?

- Да не понимаю я, - суетливо ответил Владька. - Они все слушали, слушали, а потом как пыльным мешком их стукнуло. Поскучнели оба, к "джипу" своему привалились и вроде как на корточки сели, типа отдыхают. То ли солнцем разморило, то ли чего. Хотя какое солнце, вечером же!

- А он что, в самом деле просто говорил? - недоверчиво хмыкнул Петрушко. - Может, врезал все-таки? Знаешь, бывают ведь такие незаметные удары, не как в кино.

- Да зуб даю! - вскричал Владька, - не прикасался он к ним вообще. Только впаривал чего-то. А как они того... спеклись, повернулся и к нам пошел. И говорит, с "восьмеркой" сам разбирайся, тут я тебе не помощник. И еще по носу щелкнул... обидно так. - Да, - медленно протянул Виктор Михайлович, действительно, странный дядька. - И что, представительный мужчина? Раз говоришь, Аня на него засматривается.

- Да какое там! - презрительно сплюнул Владька. - Ростом с вас будет, и лысый как коленка, и лицо морщинистое. Загорелый, правда, будто с югов.

- А одет как?

- Да как совок! - Владька мрачно ухмыльнулся. - Плащ какой-то старомодный, сандалии. - Да, бывает... И плащ бывает, и лысина. Ну и что потом было? Не беспокоили братки?