Уэверли, или шестьдесят лет назад - Вальтер Скотт

Глава 23. Уэверли продолжает гостить в Гленнакуойхе

Флора едва успела закончить свою песню, как Фергюс появился перед ними.

— Я был уверен, что найду вас здесь, даже без помощи моего верного Брана. Обычный, не увлекающийся возвышенным вкус, ну, скажем, как мой, предпочел бы, разумеется, какой-нибудь версальский фонтан note 234 этому каскаду со всеми сопровождающими его гранитами, громами и грохотами, но это

— Парнас нашей Флоры, капитан Уэверли, а этот ручей — ее Геликон note 235. Для моего погреба было бы весьма полезно, если бы она могла внушить своему сотруднику Мак-Мерруху, что он весьма благотворно действует на вдохновение: он только что выпил пинту виски, чтобы согреть свой желудок после бордоского. А что, испробовать разве его силу? — Он отпил немного воды из горсти и, встав в театральную позу, тут же начал:

О дева гор, краса всех дев!

Тебе понятен наш напев:

Ведь ты в таких краях живешь, Где не растут трава и рожь.

Впрочем, наш гайлэндский Геликон никогда не принесет пользы английской поэзии. Allons, courage note 236!

O vous, qui buvez, a tasse pleine, A cette heureuse fontaine, Ou on ne voit, sur Ie rivage, Que quelques vilains troupeaux, Suivis de nymphes de village, Qui les escortent sans sabots.note 237

— Помилосердствуй, милый Фергюс! Избавь нас от этих скучнейших и бесцветнейших жителей Аркадии note 238. Не навлекай на нас напасть всех Коридонов и Линдоров note 239.

— Нет, если ты не можешь оценить прелести de la houlette et du chalumeau note 240, я дойму тебя героическим жанром.

— Дорогой Фергюс, ты, верно, почерпнул свое вдохновение не из моей, а из Мак-Мерруховой чаши.

— Отрицаю, ma belle demoiselle note 241, хоть и заявляю, что из двух она кажется мне наиболее приемлемой. Кто это из ваших сумасшедших итальянских поэтов говорит:

Io d'Elicona niente Mi curo, in fe di Dio, che' il bere d'acque (Bea chi ber ne vuol) sempre me spiacque.

Но если вы предпочитаете гэльский, капитан Уэверли, мы попросим сейчас маленькую Катлину спеть нам «Дримминдху». А ну, Катлина, дорогая, начинай, и никаких извинений перед чужестранцем!

Катлина очень живо спела небольшую гэльскую песню, шуточную элегию крестьянина на смерть своей коровы, забавные звуки которой не раз вызывали улыбку Уэверли, хоть он и не понимал языка note 242.

— Замечательно, Катлина! — воскликнул Фергюс. — Придется как-нибудь подобрать тебе красивого жениха среди парней нашего клана.

Катлина засмеялась, покраснела и спряталась за подругу.

По дороге в замок Мак-Ивор стал горячо уговаривать Уэверли остаться у него погостить еще неделю-две, чтобы посмотреть на большую охоту, в которой собирались участвовать он сам и еще несколько гайлэндских джентльменов. В груди Эдуарда слишком живы были впечатления от красоты Флоры и от прелести ее пения, чтобы он нашел в себе силу отклонить такое приятное приглашение. Поэтому решено было, что он напишет барону Брэдуордину, сообщит ему о своем намерении пробыть еще с полмесяца в Гленнакуойхе и попросит его препроводить с подателем (слугой Фергюса) все письма, которые могли прийти к нему за это время.

Разговор, естественно, перешел на барона, которого Фергюс стал превозносить до небес как человека чести и безупречного воина. Еще более проницательную характеристику дала ему Флора, заметив, что он представляет собой чистейший образец шотландского рыцаря былых времен со всеми его достоинствами и особенностями.

— Такие характеры, капитан Уэверли, — сказала она, — становятся с каждым днем все реже. Отличительной чертой их было чувство собственного достоинства, которое свято соблюдалось вплоть до последнего времени. Но теперь джентльмены, взгляды которых не позволяют им прислуживаться новому правительству, попадают в немилость и опалу, и многие начинают вести себя по-иному. Вы сами видели в Тулли-Веолане людей, которые приобрели привычки и друзей, несовместимых с их воспитанием. Безжалостные и несправедливые политические гонения зачастую развращают своих жертв. Но будем надеяться, что скоро наступит такое время, когда шотландский помещик сможет быть ученым, не страдая педантизмом нашего друга барона; увлекаться охотой, не усваивая вульгарных привычек мистера Фолконера; и хорошим хозяином, не став грубым двуногим скотом, как Килланкьюрейт.

Так Флора предсказывала изменение порядков, действительно совершившееся впоследствии, но совсем по-иному, чем это ей представлялось.

Потом она перешла на милую Розу и с самой теплой похвалой отозвалась о ее наружности, манерах и способностях.

— Тот счастливец, которого она полюбит, найдет неоценимое сокровище в ее чувствах. Она всей душой предана семейной жизни и выполнению тех мирных обязанностей, которые сосредоточиваются вокруг домашнего очага. Муж станет для нее тем, кем сейчас является для нее отец, — предметом забот, попечения и нежной привязанности. Она на все будет смотреть его глазами, интересоваться лишь тем, что его занимает. Если он окажется человеком разумным и нравственным, она будет сочувствовать его печалям, подбадривать его в усталости и разделять его радости. Но если ею завладеет грубый и невнимательный муж, она также угодит ему, ибо недолго переживет его грубости. Увы! Сколько шансов на то, что именно такая судьба постигнет мою бедную подругу! О, если бы я могла стать сию же минуту королевой и приказать самому приятному и достойному юноше моего королевства принять свое счастье из рук Розы Брэдуордин!

— Хорошо было бы, если бы en attendant note 243 ты приказала ей принять это счастье из моих рук, — промолвил со смехом Фергюс.

Не знаю почему, но это желание, хоть и высказанное в шутливой форме, покоробило Эдуарда, несмотря на то, что Флора вызывала в нем все более пламенное чувство, а к мисс Брэдуордин он был совершенно равнодушен. Это одна из необъяснимых сторон человеческой природы, и пытаться разгадывать ее мы не станем.

— Из твоих рук, брат? — ответила Флора, пристально посмотрев на него. — Никогда. У тебя другая суженая — Честь; опасности, которым ты должен подвергнуть себя, добиваясь ее благосклонности, разбили бы сердце бедной Розы.

Беседуя таким образом, они дошли до замка, и Уэверли быстро написал письма в Тулли-Веолан. Зная, насколько педантичен барон в таких делах, он собирался запечатать свою записку печатью с фамильным гербом, но не нашел ее на цепочке от часов и решил, что забыл ее в Тулли-Веолане. Он сказал об этом Фергюсу и попросил его одолжить ему фамильную печать Мак-Иворов.

— Не может быть, чтобы Доналд Бин Лин… — сказала мисс Мак-Ивор.

— Ручаюсь жизнью, особенно при таких обстоятельствах, — ответил брат. — А кроме того, если бы он взял печать, он не побрезговал бы и часами.