Курская битва. Оборона. Планирование и подготовка операции «Цитадель». 1943 - Петр Букейханов

В связи с этим для подготовки планов операций Ставка потребовала от командования фронтов доложить их соображения по ведению оборонительных действий и контрнаступления. Когда 25 апреля 1943 года Ставка рассмотрела соображения, представленные Воронежским фронтом, то признала их правильными только на первом этапе действий – в период обороны; план фронта в части организации наступления в Ставке 25 апреля рассматривать не стали, указав его пересмотреть; кроме этого, с 28 апреля для усиления фронта в его состав передавалась 1-я танковая армия; срок готовности фронта к обороне был назначен на 10 мая, а к наступлению – не позже 1 июня. Также на заседании обсуждалась подготовительная работа, которая была проведена на Центральном фронте. Маршал Жуков, находившийся там в качестве представителя Ставки, доносил Верховному главнокомандующему, что оборона 13-й и 70-й армий организована правильно и глубоко эшелонирована, тогда как оборона 48-й армии отличается очень слабой артиллерией и недостаточной плотностью. Жуков рекомендовал усилить 48-ю армию за счет резерва Ставки двумя стрелковыми дивизиями, тремя танковыми полками, двумя истребительно-противотанковыми артиллерийскими полками, двумя минометными или артиллерийскими полками. Тогда командующий армией генерал Прокофий Романенко сможет организовать прочную оборону и, при необходимости, сильной группировкой перейти в наступление. Все такие запросы Ставка тщательно рассматривала и, не в пример прошлому, имела возможность удовлетворять их почти полностью.

Вместе с тем Б. Лиддел-Гарт отмечает[455], что, когда в конце мая 1943 года глава английской военной миссии генерал Гиффард ле К. Мартель (Giffard Le Quesne Martel) побывал в советском Генеральном штабе, у него сложилось впечатление, что военно-политическое руководство СССР склоняется к решению взять инициативу на себя и первыми начать летнее наступление. Тогда Мартель якобы заявил, что этого делать не следует, поскольку, по его мнению, успешные действия английских войск под Эль-Аламейном в Северной Африке объясняются тем, что англичане выжидательной тактикой вынудили немцев ослабить свои танковые группировки в попытке преодолеть хорошо укрепленную оборону, а затем в ходе контрударов нанесли им поражение.

Хотя аналогичное мнение преобладало и в среде высшего советского военного руководства, но немцы по-прежнему не начинали наступления, что очень тревожило советское командование.

В докладе командующего войсками Воронежского фронта от 21 июня, сделанном Сталину в дополнение доклада от 21 апреля, генерал Николай Ватутин вновь обосновывал соображения по поводу наступательной операции[456]. Он отмечал, что, по данным разведки, противник подготавливает оборону и группирует войска в оборонительном порядке, поскольку выжидает и боится советского наступления (эта информация находит подтверждение с немецкой стороны[457]: Фридрих Фангор указывает, что в апреле немецкая разведка сообщила о двух новых районах крупного сосредоточения советских войск – восточнее Курского выступа и вблизи Старобельска, что вызвало предположение о возможности наступления противника с целью широкого охвата Харькова и Белгорода; Эрхард Раус сообщает, что штаб оперативной группы «Кемпф» в апреле сформировал из частей подчиненных ему танковых дивизий танковую боевую группу, направленную в район севернее Харькова для отражения возможного удара противника, а в июне подготовил план отражения русского наступления с курского и корочанского направлений). Соответственно, по мнению Ватутина, крупные группировки немецких войск в районе Сумы – Ахтырка – Богодухов и Харьков – Белгород, которые готовятся к нанесению фланговых ударов по советским войскам в случае их наступления на Харьков, следует глубоко (до 300 километров на основном направлении) обойти правым крылом фронта с запада, в направлении Хотень, Ромодан, Кременчуг, и, форсировав реку Ворсклу, совместно с наступающими навстречу войсками Юго-Западного фронта отрезать на ее восточном берегу не менее 20 пехотных и 10 танковых дивизий. Операцию можно начать с середины июля, поскольку стрелковые и танковые части и соединения Воронежского фронта к 20 июня полностью укомплектованы, личный состав и вооружение доведены до штатного уровня, однако не накоплен резерв танков, не хватает транспортных средств, тяги для артиллерии, недостаточно горючего и боеприпасов. Все эти вопросы должны быть решены к 1 июля.

По воспоминаниям Василевского[458], из ежедневных переговоров с Верховным главнокомандующим он видел, что тот обеспокоен. При этом особую нетерпеливость начал проявлять командующий Воронежским фронтом генерал Ватутин, который неоднократно ставил перед руководством Генерального штаба вопрос о необходимости первыми начать наступление, чтобы не упустить летнее время. Затем Сталин сообщил Василевскому, что Ватутин позвонил ему лично и настаивал, чтобы не позднее первых чисел июля самим начать наступление; далее Сталин сказал, что считает это предложение заслуживающим самого серьезного внимания; что он приказал Ватутину подготовить и доложить свои соображения по Воронежскому фронту в Ставку. Василевскому Сталин дал указание помочь Ватутину и вызвать к себе командующего Юго-Западным фронтом генерала Малиновского, чтобы тот, в свою очередь, разработал и представил в Ставку аналогичные предложения по наступлению в Донбассе[459]. В отношении Центрального фронта Сталин собирался говорить по этому вопросу с Жуковым. Однако, по утверждению Василевского, он и Жуков были твердо убеждены, что первым в течение ближайшей недели удар нанесет противник, так что, пока Юго-Западный фронт подготовил предложения, действительно поступили новые разведывательные данные о дате начала германского наступления в первых числах июля.

Теперь, по прошествии времени, можно констатировать, что при выявившемся к середине 1943 года значительном преимуществе советской стороны в силах и средствах любое из указанных принципиальных решений с равной вероятностью могло привести советскую армию к успеху – вопрос заключался исключительно в его цене или оптимальности наступательного и оборонительного способа действий в сложившейся ситуации.

Вместе с тем, во-первых, еще в своем послании 11 марта 1943 года Уинстон Черчилль сообщил Иосифу Сталину предварительный план США и Великобритании по ведению военных действий против Германии и ее союзников, в соответствии с которым в апреле – мае предполагалось очистить от противника Северную Африку (операция «Вулкан»); в июне, на месяц ранее намеченного срока, провести высадку союзных войск на острове Сицилия (операция «Эскимос»), а затем действовать в Средиземноморье в зависимости от складывающейся обстановки; к августу подготовить десантную операцию для наступления в Европе[460]. В мае – июне часть этого плана была уже реализована, показав его достоверность, вследствие чего определилось направление главной десантной операции союзников в Европе летом 1943 года – Италия, поэтому советское руководство получило возможность координировать свои замыслы с предстоящими операциями англо-американских войск. Соответственно для русских более выгодным было нанести свой удар в июле – августе, когда часть германских сил оказалась бы связана обороной Средиземноморья и побережья Италии.

Во-вторых, как следует из доклада Ватутина, во второй половине июня войска еще не закончили материально-техническую подготовку к началу активных боевых действий, поэтому предпочтительнее было временно перейти к обороне и выждать немецкое наступление, о сроках которого были получены довольно точные разведывательные данные.

В-третьих, весенне-летняя кампания 1942 года привела к поражению русских на южном фланге Восточного фронта. В ходе осенне-зимней кампании 1942–1943 годов наступательные операции советских войск сопровождались крупными успехами при действиях против союзников Германии – румынских, венгерских и итальянских оперативных объединений групп армий «А» и «Б». Однако операции против собственно германских войск под Ленинградом, на западном направлении в ходе операции «Марс», в полосе Воронежского и Юго-Западного (см. выше), а также Центрального и Брянского фронтов сопровождались крупными потерями, не сопоставимыми с достигнутым результатом[461]. Окруженные немецкие группировки или частично прорывались из блокады (2-я полевая армия)[462], или упорно и долго сопротивлялись превосходящим советским силам (6-я полевая армия). Маршал Василевский указывает[463], что в начале февраля 1943 года советское командование было осведомлено о прибытии крупных резервов противника в район Харькова, однако не могло ускорить наступление на харьковском направлении, поскольку затянулось завершение Воронежско-Касторненской операции против 2-й немецкой армии: в частности, 2 февраля Воронежский фронт начал Харьковскую операцию, одновременно продолжая бои против частей 2-й армии, прорывающихся через Обоянь на Сумы (хотя Василевский объясняет задержку неимоверно тяжелыми зимними условиями, а не сопротивлением немцев, но маршал Иван Баграмян заметил по поводу аналогичных утверждений германской стороны, что «…фашисты наловчились объяснять свои провалы погодой и суровым климатом»[464]). Маршал Жуков констатирует[465], что после ликвидации сталинградской группировки Сталин некоторое время предпочитал избегать проведения операций на окружение крупных сил противника, считая главной задачей скорее очистить от немцев территорию, а окружать их уже тогда, когда они станут послабее. По-видимому, в 1943 году Ставка и Генеральный штаб Красной армии были еще не совсем уверены в качественном уровне своих вооруженных сил и предпочитали действовать осторожнее. Вероятно, осторожностью и неуверенностью также объясняется и то, что советское командование не воспользовалось альтернативной возможностью, которую предоставляло русским сосредоточение большей части подвижных немецких резервов в районе Курского выступа – использовать часть собственных резервных войск для организации наступления на удаленных от Курска участках советско-германского фронта. Напротив, было окончательно решено создать подавляющее преимущество в силах и средствах под Курском, чтобы гарантированно разгромить здесь ударные бронетанковые силы противника в оборонительно-наступательном сражении, нанести поражение всему южному флангу войск Германии и ее союзников, а уже затем перейти в общее широкомасштабное наступление[466].