Выродок (Время Нергала) - Вячеслав Барковский

ОН помолчал, обдумывая совершенно неожиданный оборот, потом сказал, взвешивая каждое слово:

— Нергал, как вам должно быть известно, не считает себя сверхчеловеком. ОН полагает, что лишь НОВЫЙ человек, такой, каким ОН себя считает, может основать Новую цивилизацию.

— Да, да, мы это знаем. Я… я так доволен, что увидел вас. Но не могли бы вы как-нибудь прийти к нам, в наше общество.

— Не знаю, не думаю, что у Нергала найдется время для партийных собраний. ОН все еще говорил о себе в третьем лице и одновременно иронизировал, для того, чтобы выиграть время и решить, что же с этим юношей делать.

ОН интуитивно чувствовал, что перед НИМ не явный враг, а просто придурок из тех, которые подхватывают все, что им кажется романтичным и в то же время отвечает сиюминутным запросам. Это общество, конечно, было абсолютно не нужно ЕМУ. ОН не собирался вставать во главе секты собственного имени… ОН глубоко не уважал всех этих жалких людишек со всеми их низменными страстями и поклонениями. Но… умом ОН понимал, что без них не обойтись тоже… хотя бы на первое время. Все его планы создания Новой Расы невозможны без захвата власти, а для. этого требуются сектанты… фанатики…

— Ну, хорошо, — наконец сказал ОН. — Вы скажете, куда прийти и где вас найти. Если что-нибудь окажется не так… — ОН многозначительно посмотрел на юношу. — А теперь мне пора!

— Лучше выйти здесь, — сказал парнишка. — Тут никто не увидит вас. Я провожу.

По дороге к калитке, ведущей на улицу, юноша сказал, что зовут его Илья; здесь, в морге, он работает временно сторожем, скоро его смена кончается, и он отправится собирать своих товарищей по обществу, потому что власти, естественно, не разрешают им собираться легально, да и вообще, — здесь Илья сделал паузу, потом продолжил:

— Для наших бесед и дел больше подходит ночное время, — он многозначительно посмотрел на Нергала.

ОН промолчал, снисходительно подумав, что такого оборота Великий Неведомый Бог вряд ли ожидал. Союзники-мальчишки едва ли могут соответствовать притязаниям на всеобщее могущество.

ПРЕССА. ХРОНИКА. ФАКТЫ

„… — Я вообще не понимаю, о чем идет спор, — сказал в беседе с нашим корреспондентом депутат Госдумы Говоров. — Так называемый Нергал, о котором так пекутся наши господа правозащитники, всего-навсего преступник, убийца, который должен понести соответствующее наказание.

Другое дело, что наша милиция и ФСБ, которые усиленно разлагались на протяжении нескольких лет, настолько оболганы и деморализованы органами массовой информации, что просто неспособны, к сожалению, вести борьбу не только с Выродком, но и с элементарными хулиганами на улицах. При любом действии в защиту порядка газеты и телевидение начинают кричать о нарушении прав человека!“

„…Наша молодежь должна последовать примеру Нергала! Мы, конечно, не говорим, что нужно убивать, нет, но мы сами должны взяться за очищение нашего общества. Пока мирными средствами, а если нужно будет, то и силой“.

Когда мир сходит с ума, в цене… распутники и лиходеи.

Собрались в огромном подвале. Горели свечи и несколько факелов. Парни были настроены решительно. Особенно те, кто успел „принять на грудь“ или „вмазаться“. Девицы, тоже наэлектризованные, ждали выступления главы „Общества поклонников Нергала“.

Главой у них был Валентин Шайнин, художник, выставка которого вызвала много шума благодаря, как говорили критики, неприкрытому цинизму, бесстыдной пропаганде насилия и даже садизма.

Как и положено по имиджу, Шайнин носил неопрятную, почему-то плохо растущую бороду, круглые очки в простой металлической оправе. Но одет был чисто, опрятно и даже элегантно: светлые фланелевые брюки, белая рубашка, темно-красный свитер. Начал свою речь он с призыва:

— Братья, хватит нам митинговать в подполье! Пора выходить на улицы и вступать в рукопашный бой с дрянью, как это делает Нергал!

Под сводами подвала прокатилось сдержанное „ура!“. Братья все-таки опасались, как бы Их не засекли в этом давно ими облюбованном убежище, где они официально числились как „Добровольное общество укрепления демократии и порядка“.

— Дайте мне сказать, — крикнул Илья. — Я сегодня видел Нергала.

В подвале воцарилась тишина. Илья продолжал:

— Я дежурил в морге. Ну, вы знаете, что я работаю сторожем в больнице. И в морг приходил Нергал!

— А ты откуда знаешь, что это ОН? — крикнул кто-то.

— Да вы бы видели, что ОН там с трупами выделывал! — восторженно воскликнул парень. В толпе зашептались.

— Да нет, совсем не то, что вы думаете. ОН из них цирк сделал. — И Илья подробно описал художества Нергала.

В толпе раздались смех, улюлюканье.

— А ведь покойнички там все высокопоставленные! — крикнул Илья. Больница-то ведомственная!

Пошумели еще некоторое время. Отвели душу и на правых, и на левых. В конце концов решили: кто может действовать, у кого достаточно для этого сил, — пусть действует.

Остальные, да и вообще все, в ближайший выходной выйдут на митинг под лозунгом „Нергал — символ эстетики жизни!“

— Девушка, не хотите провести вместе вечер? Обещаю, что будет весело!

— Давай проведем! Только деньги вперед.

— Согласен. К тебе пойдем?

— Можно и ко мне. Я тут неподалеку комнату снимаю.

Через десять минут они были в коммуналке, в которой, кроме одного пьяного мужика, никого не было. Да и тот спал у себя в каморке.

Она быстро, по-деловому разделась, легла.

— А мне бы тебя сзади хотелось, — сказал он.

— Давай сзади, — равнодушно сказала она. Когда она встала на четвереньки, он щелкнул лезвием наклонился вперед и полоснул ее ко горлу. Она всхрапнула и упала лицом в подушку. Он встал, сделал ей ножом зигзагообразный разрез на спине, вынул из сумочки деньги, протер все, к чему мог прикоснуться, осмотрел себя в зеркале и, тихо прикрыв входную дверь, вышел.

— Друг, разреши прикурить? — наклонившись к сигарете, парень тихо спросил: — Пойдем?

— Сотня зеленых, — ответил тот. — Сейчас полста, когда будешь уходить, еще столько же.

Парни вошли в гостиницу будто бы врозь.

Так захотел клиент.

— Не хочу, чтобы эти скоты лясы по моему поводу точили, — объяснил он.

„Она“, то есть он, вошел первым. Поднялся в номер. Когда появился клиент, он был уже в одном белье: черный лифчик, черные трусики, пояс, на котором держались черные чулки.

Клиент подошел, обнял, ударил ножом в спину, потом еще и еще раз, Наклонился над телом, полоснул по члену, выпрямился, подумал, снова наклонился, сделал зигзагообразный надрез на груди.

Потом пошел в ванную, принял душ, почистил одежду, протёр тряпкой ручки дверей, оглянулся еще раз на труп и, выйдя из номера, спустился по лестнице запасного выхода.

Люсюнда когда-то была классной проституткой, но теперь вышла в тираж. Поэтому, когда ей довольно прилично одетый юнец предложил за услуги десять тонн, она обрадовалась. Только вот идти было некуда. Люсюнда жила в подвале в компании двух бомжей.

— В подвал, так в подвал, — легко согласился юноша. — Так даже романтичнее.

— Дружок, а ты возьми моим напарникам по квартире бутылочку „Красной Шапочки“, — игриво попросила Люсюнда. — А то они нам мешать будут. А так выпьют и уснут.

В подвале, как положено, сначала выпили. Юноша взял три „Красных Шапочки“. Правда, сам пить не стал. „Чтобы стоял крепче“, — объяснил он.

Люсюнда разделась и торопила.

— Ну, давай скорее. — Ей хотелось отработать и тоже завалиться спать.

— Погоди, пусть они уснут, — отвечал юноша.

— Ишь, какой стеснительный, — хихикала Люсюнда и хватала клиента за член.

Ждать пришлось не долго. Бомжи скоро захрапели.

Парень подошел к Люсюнде, ударил ее ножом в сонную артерию.

Потом прошел к лежбищу бомжей и обоим перерезал горло. После этого на груди у всех троих вырезал ножом зигзаг и ушел.

Всего этой ночью было убито пять проституток, из них один „голубой“, и три бомжа.

Убийства были совершены в разных районах города, но на груди или на спине трупов был вырезан змееподобный знак.

Прокуратура предположила, что кто-то из клиентов или сутенеров „подшивается“ под Выродка, и взяла под наблюдение членов „Общества укрепления демократии и порядка“. Правда, у большинства из них оказались алиби — спали дома. Что подтвердили и родители. Некоторых вообще не было в городе.

Такое внешнее благолепие, естественно, не остановило прокуратуру. Опера продолжали разрабатывать „нергалистов“.

Любомудров, наконец-то разразился статьей, которую озаглавил „Зверя выпустили на свободу“. В ней он писал: