Искусство рисовать с натуры - Мария Барышева

Кто это? Не может быть, чтобы Игорь…

Больно!

— Наташка!

Вот и Паша пришел. Будет скандал…

Темнота.

В следующий раз она очнулась уже в больнице.

Наташа рассказала обо всем подруге и когда дошла до описания этих обрывков, то снова почувствовала, как к горлу подкатил комок и ощутила глухую ярость. Кем бы ни был Лактионов, он точно не заслужил такой смерти. Уже только на следующий день, в больнице, она поняла, как было глупо обвинять его в чем-либо. На дороге Игорь был такой же жертвой, как и она, его просто использовали, как приманку, а когда он стал не нужен, хладнокровно выбросили то, что от него осталось, да еще и скомкали напоследок, злясь, что снова ничего не получилось. Сохранять хладнокровие, думая об этом, было невозможно. Как это так?! Люди превращались в конфетные бумажки! Поманили яркой оберткой, в которой спрятана бритва, да не вышло ничего — ну и черт с ней, с оберткой! Придумаем что-нибудь другое.

Я — не кусок мяса!

Закончив говорить, Наташа прижала к исцарапанному лбу ладонь здоровой руки и раздраженно потерла зудящие, уже заживающие царапины, пытаясь этим жестом скрыть обуревающие ее тяжелые мысли, но провести Надю было сложно. Не глядя на подругу, она тихо спросила:

— Тебе жаль его, да?

Рука Наташи поползла в сторону, наткнулась на лист бумаги и начала осторожно его поглаживать, словно это движение ее успокаивало.

— Мне жаль, что человек так бессмысленно погиб, — сказала она дрожащим голосом. — Кроме того, я думаю, что погиб он из-за меня, а от этого мне совсем плохо. Его уже… похоронили?

Надя вытащила из сумки сигареты, подошла к открытому окну спальни и закурила, глядя на шумящие дряблые волны жухнущей зелени.

— Не знаю, Наташа. Его… — она закашлялась, — в Питер отправили… Да, наверное уже похоронили. Как же все так… случилось, а?! Как все… неправильно! Хотя… смерть вообще всегда неправильна.

— От чего он умер? — спросила Наташа, глядя ей в затылок.

— Инсульт. Больше я об этом ничего не знаю. Нет, знаю, — Надя повернулась, продолжая держать руку с дымящейся сигаретой за подоконником. — Можно было бы предположить, что все это случилось внезапно — приступ, ну… знаешь, как это бывает? Он дернулся, что-то там нажал, навалился на педаль, вот машина и поехала. Я, честно говоря, так вначале и подумала — ты же понимаешь, что нужно сначала рассматривать рациональные версии?

— Разумеется.

— Но вот в чем беда, Наташа, такое было бы возможно, если б приступ у Игоря случился как раз тогда, когда ты подошла к машине. А ты говоришь, он сидел неподвижно?

— Насколько я могла заметить, да.

— Не мог Игорь управлять машиной, которая гналась за тобой! — вдруг бросила Надя резко и решительно, словно прыгала с обрыва в темную воду. — Он к тому времени давно умер! Часа три просидел за рулем мертвый! — ее голос сорвался и она закончила почти шепотом. — Он от меня уехал в половину десятого, так что может быть и больше.

— Кто тебе сказал?!

— Добрый дядя! Какая разница, Наташа?! Факт в том, что Игорь уже был мертв, когда ты пришла!

Наташу передернуло, когда она вспомнила, как, нагнувшись, стучала согнутым пальцем в боковое стекло.

Игорь! Ты что, заснул?

— Кто же управлял машиной? — тупо спросила она, пытаясь отогнать от себя страшное багрово-распухшее лицо призрака.

Надя кивнула, словно Наташа только что сказала нечто очень разумное.

— Вот именно, управлял! Грешат на всякие там замыкания в двигателе… или где там… не знаю, не разбираюсь я в этом! Только я пообщалась с мужиком, который тебя сбил… бедняга, вот кого еще надо пожалеть — до сих пор заикается. Он как увидел тебя в полете, так его самого чуть удар не хватил…Так вот, мужик этот говорит, что машина ехала точно за тобой — все зигзаги повторяла. Ехала целеустремленно, понимаешь? От короткого замыкания, чето мнится мне, не бывает такого, разве что «омега» на тебя обозлилась, что ты накануне дверцу как-то не так закрыла?

— Значит, получается так, как я и думала. Все это подстроила она, — Наташа закинула руку за голову, поправляя подушку.

— Наташа, — сказала Надя мягко, как разговаривают с душевнобольными. — Это просто дорога.

Наташа презрительно фыркнула.

— Что это с тобой случилось, ты стала таким реалистом! Мы что, поменялись ролями?! Кто все это начал, кто про эту дорогу такие небылицы плел, что…

— Не ори на меня!

— Я не ору! Просто я не понимаю, что с тобой случилось! Ты же сама… Ты что, мне не веришь?! Ты думаешь, я…

— Тихо, тихо, — Надя выбросила сигарету, подошла к Наташе и села рядом. — Ну-ка, успокойся. Я верю тебе во всем, я знаю, что все так и было. Думаешь, я забыла тот грузовик? Нет, Наташа, но я хочу понять, как может какой-то кусок асфальта делать такие вещи?! С чем это связано и почему все это замыкается на тебе — теперь-то ты не будешь отрицать, что на тебе?! Вот черт! — она со всей силы хлопнула ладонью по кровати и опустила голову. — Как будто мало дерьма вокруг, теперь вот еще и это… Мне надо подумать… я даже не знаю, с какой стороны за это взяться. Одно дело наколоть на микрофон члена госадминистрации или накатать текст на тему «Как представители украинской лютеранской церкви из Милуоки борются с абортами в Крыму», но с этим я не знаю что делать.

— Мне одно непонятно, — сказала Наташа задумчиво. — Почему именно Игорь?!

— Ну, как же, чтобы ты подошла, чтобы вышла на дорогу.

Наташа замотала головой.

— Нет, нет! Если уж ей… — она осеклась и вскинула глаза на Надю, и та кивнула устало и одобрительно — мол, действительно, «ей», чего уж там — одушевляй, — …ей нужно было меня выманить, так проще это было сделать с Пашей — он всегда заезжает во двор по этой дороге и, кроме того, Паша мне все-таки, — она оглянулась на закрытую дверь спальни, — ближе как-то, чем Игорь, больше вероятности, что я пойду к его машине… Нет, Надя, что-то здесь не так… Дело тут не только в том, чтобы заманить, а… знаешь, складывается впечатление словно сделали два дела одновременно. Мне кажется, она ждала именно его… Какого черта его понесло на эту дорогу?! Ты называла ему мой адрес?

— Нет.

— Тогда я не понимаю, что ему там понадобилось! Ведь я сказала ему, что дорога разрыта, зачем он туда поехал?!

Надя пожала плечами.

— Если опустить такую вещь, как de mortuis aut bene, aut nihil, то Игорь Лактионов был человеком весьма любопытным, весьма пронырливым и весьма настойчивым. Может быть, он решил вычислить твой дом или тебя выследить — кое-что о тебе он же все-таки знал…

— Да уж, ты постаралась!

— А, прекрати! Ничего такого ужасного я ему не рассказывала.