Конан и повелитель молний - Олаф Бьорн Локнит

– Добрый ты, Хисс, просто душа радуется.

– Я занят, неужели трудно понять! Малыш, выкини всех отсюда! И сам уходи! Ши, Кэрли, вы мне понадобитесь. Остальные – за дверь!

«Они нарушают собственное правило – беспокоиться только о своей шкуре, – в поисках тихого и укромного места Конан забрался на плоскую крышу таверны и улегся там, рассеянно обозревая пустынную улицу. – Но если бы они этого не сделали, я, наверное, ушел бы от них… Странные они люди. То есть странные для меня, а для себя, для этого города – самые обыкновенные. Это я не такой. Что теперь делать? Они думают обмануть Альбриха фальшивыми ключами. Как же. Гном с первого взгляда распознает подделку. Но если потянуть время… Если заставить Альбриха отвлечься… Если, если, если! Почему эти городские так любят все усложнять?»

Он с досадой ударил кулаком по низкому ограждению крыши. Мягкий, прожаренный солнцем известняк раскрошился, белая пыль шелестящей струйкой потекла вниз.

– Вот ты где, – рядом плюхнулся весьма раздосадованный Ши. Воришка приволок утробно бултыхающийся бурдюк и немедля принялся вытаскивать пробку. – Меня выгнали, – сообщил он между делом, – Хисс разорался, будто от нас никакого проку. А сам, между прочим, ничуть не лучше. Идея с фальшивками – глупее не придумаешь!

– Он хоть что-то предложил, – справедливо заметил Конан. Ши пренебрежительно свистнул сквозь зубы.

– Кто знает, может, и получится что толковое, – проговори он уже спокойнее, отхлебнув из кожаного мешка. – Хочешь водички? Головушка не болит после того, как по ней подземные уродцы настучали?

– Нет, – буркнул Конан, отбирая бурдюк.

– Конечно, чему болеть в пустом черепе, – вяло съехидничал Ши и, не в силах усидеть на месте, вскочил и заходил кругами. – Слушай, Малыш, как у тебя получается всегда оставаться спокойным?

– А зачем зря суетиться? – удивился вопросу Конан. – Вот ты досуетился – украл у гнома его драгоценные ключи. Посмотри, чем все обернулось.

– Только не вздумай указывать, как мне и что делать! – мгновенно разозлился воришка. – Старый лопух цепляет побрякушку на самое видное место и думает, ее никто не заметит? И вообще, зачем гному таскать с собой людской символ, а? Они ж не верят в Бела, он человеческое божество, а у них какие-то свои, подземные покровители. Вот я и взял. Любой бы взял. Это ведь Шадизар! – название родного города он произнес чуть ли не по слогам.

– Знаешь, что я заметил? – задумчиво начал Конан. – Когда вы не знаете, как что-то объяснить, вы всегда закатываете глаза, разводите руками и говорите: «Это Шадизар!» с таким многозначительным видом, будто одно это слово способно оправдать любой ваш поступок.

– Самая длинная и вполне разумная речь, которую я от тебя слышал, – хихикнул Ши. – Малыш, ты делаешь успехи. Еще немного – и тебя можно допустить в приличное общество.

– Значит, вы – неприличное?

– Мы не общество, – грустно признал Ши. – Мы, как однажды верно заметил Джай, сообщество развеселых бездельников. Слушай, пойдем прогуляемся в город? До вечера вряд ли что случится, а там, глядишь, увидим или узнаем чего интересного. Чего сидеть без толку? Хисс и Кэрли мастерят свою поделку, Феруза ни с кем не разговаривает, Лорна носится вокруг нее, а Джай бросается на любого, кто рискнет сказать ему хоть словечко, почище цепного пса. Пошли, пошли, пошли! – он схватил валявшийся бурдюк и, прежде чем Конан успел отскочить, выплеснул на приятеля оставшуюся воду. – Вставай!

Тот с недовольным ворчанием поднялся.

На крышу вела неприметная и очень ненадежная винтовая лестница, чьи ступеньки опасно прогибались даже под Ши. Лестничка выводила в коридор второго этажа, к комнатам постояльцев, и Конан перед уходом заглянул к себе – неприятно ходить мокрым. Вдобавок он хотел захватить с собой кое-что. Пускай мечи тут носить не принято, но разнообразные ножи и кинжалы таскают все и каждый.

Ши подпирал дверной косяк, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, и ожидая, когда Конан соберется. Тому оставалось только забрать лежавший на кривоногом столе кинжал и он уже потянулся за ним, коснувшись, когда произошло необъяснимое – темные вытянутые очертания ножен слегка дрогнули, искривились и медленно поползли по направлению к распахнутому окну. Ши ойкнул. Конан отпустил краткое непонятное словечко и, не долго думая, сгреб удирающее оружие. То извернулось, зашипев, и мальчишка – от неожиданности или инстинктивно – с размаху треснул беглым кинжалом о край столешницы.

Раздался короткий хруст – словно каблуком раздавили орех. На полу образовалась быстро растекающаяся темная лужица.

– Ты что наделал? – страшным шепотом взвыл Ши, влетая в комнату и захлопывая дверь. – Ты, тупоумный! Нам теперь конец!

– Н-небо, – сорвалось у Конана. Он в растерянности уставился на трупик невезучей Мирианы, распластавшийся посреди стола. Рядом лежал злополучный кинжал, форму и цвет которого, на свою беду, решила в точности повторить ксилу. – Я не хотел…

– Райгарх нас убьет, – с подвыванием застонал Ши, мечась от стены к стене. – Сматываемся, пока никто не знает. Ох, Малыш, вечно от тебя жди неприятностей… Беру любые слова о варварском хладнокровии обратно. Чем она тебе досадила? Такая тихая… такая милая…

– Ее нужно куда-то деть, – решительно заявил виновник безвременной кончины ящерицы. – Завернем в тряпку и унесем, а потом выкинем.

– Тогда Райгарх перевернет трактир, отыскивая свою ненаглядную, – возразил Ши. – Положим тихонько где-нибудь на видном месте. Если что – ничего не знаем, ничего не видели и вообще в город ходили. Только лужу надо вытереть.

Покойную Мириану с величайшими предосторожностями отнесли вниз и осторожненько пристроили на ступеньке лестницы, ведущей на галерею. Осуществив коварный замысел, убийца и соучастник позорно скрылись, опасаясь заслуженной расправы и, по счастью, оставшись незамеченными.

– Может, решат, будто она заснула, и на нее кто-то наступил, – бодрился Ши. Конан в ответ недоверчиво хмыкал. – Если Райгарх догадается, нам не жить. Ну зачем ты ее так сильно стукнул? Она бы наверняка поправилась, так ведь обязательно нужно изо всей дурацкой мощи приложить бедным животным об стол! Если что, учти – я буду твердить, что ты во всем виноват.

Они благополучно добежали до Старой Лестницы, пронеслись по двум сотням прохудившихся и давно нечиненых ступенек, вспугнув стаю маявшихся от жары голубей, и исчезли в путанице маленьких улочек и переулков квартала Нарикано.

Двое кружили по городу – юркий, пронырливый тип среднего росточка с физиономией прожженного жулика и долговязый, жилистый подросток, чуть удивленно и настороженно взиравший на мир из-под густой черной челки неожиданно светлыми глазами. Они наведались к Конному Полю, где почти ежедневно проводились скачки – это место считалось одним из самых обустроенных в городе. Впрочем, любое заведение, имевшее малейшее отношение к азартным играм, стремилось выглядеть прилично, не в пример общественным зданиям. У запертых ворот бегового круга околачивалась, проклиная духоту и ожидая сумерек, привычная компания – принимавшие ставки дельцы, неизменные нищие, просто любители сплетен и лошадей. Ши разыскал какого-то своего знакомого подозрительного обличья, пошептался с ним, и, как заметил Конан, десяток серебряных монет сменил хозяина, перейдя из рук Ши к его дружку.