Улыбка гусара - Алексей Глушановский

Элен, до которой мгновенно дошел юмор ситуации, согнулась в три погибели, видимо, представив себе выражение лица хирурга, к которому на операционный стол доставили эдакую скульптурную композицию «Made in Sodom». Визг же парочки, волею магии оказавшейся в прямом смысле неразлучной, перехлестнул за все видимые границы. Невольно поморщившись, я добавил в наложенные чары еще и компонент безмолвия. Ненадолго, минут на двадцать, а заодно и легкий паралич. Пусть полежат себе спокойненько до нашего отсюда ухода. Авось не протухнут…

— Попытка номер два, — философски высказался я, когда мы таким же образом оказались во втором номере.

— Бе-е-е — жалобно проблеяла небольшая белая козочка, отчаянно вырываясь из страстных объятий крупного, слегка обрюзгщего мужчины, в котором Элен с удивлением опознала местного, довольно известного политического деятеля. Мда… похоже данный козел её не слишком устраивал. Она явно предпочла бы нормального, с копытами и рогами. Ну что ж… на полное превращение моего умения не хватит, однако рога и копыта у данного экземпляра козлиной породы отрастут в самом скором времени. Так сказать, порода проявится. А бороденка у него и так имеется, самой что ни на есть подходящей формы.

— Номер три… — Очередная дверь не выдержала неравной схватки с моим сапогом.

Путь безумного доктора. Пожалуй, именно так и можно обозвать то, что оставалось после нашего визита. Разбегающиеся в разные стороны однополые парочки, чей путь по странной прихоти податливого и гибкого пространства оказывался бегом по пересекающимся траекториям. Какой-то видный общественный деятель, выпрыгнувший из окна и направившийся гулять по городу… Все бы ничего, но одетое на нем розовое платье с кружевами ну никоим образом не соответствовало создаваемому (по словам Элен, чуть не помиравшей от смеха) благообразному имиджу.

В одном номере так и вовсе ситуация оказалась… Не буду рассказывать. Противно. Однако, должен заметить, что по моему глубокому убеждению, некоторые виды извращений должны караться максимально жестоко. Уверен, что этот любитель молоденьких мальчиков на всю жизнь запомнит такую деталь номера, как декоративный фонтанчик с острым (ну, относительно острым) шпилем, что вращался вокруг своей оси… Это, разумеется, если он выживет, в чем лично я крайне сомневаюсь.

И наконец-то. Дверь номера, которая — сейчас уже не помню, — за ней искомое существо по имени Вильям и по призванию маньяк. Пора познакомиться, пора…

Эту дверь я ломать не стал. Выполненная из прочной стали, снабженная звукоизоляцией, она имела неплохие шансы выдержать не только мой пинок, но и таранное заклятие средней мощности. Ну и… Зачем ломать? Она ведь и не закрыта была, просто заперта с той стороны на задвижку. Легкий телекинез и мы проходим внутрь номера… И чем же тут изволит развлекаться месье Вильям?

Все ясно. Если бы у меня оставались какие-то сомнения в том что он и есть искомый субъект, то они рассеялись бы не просто быстро, а моментально. Нам везет. В отличие от связаной по рукам и ногам девочки лет двенадцати, над которой как раз в этот момент и склонялся искомый господин Вильям Кирнс. Впрочем, по большому счету её тоже повезло. Прибудь мы часа на два позднее… В принципе, учитывая успехи современной пластической хирургии, о которой мне рассказывала Элен, у неё еще оставался шанс на нормальную жизнь. Думаю, не так уж много маньяков было поймано с поличным, склонившимися над жертвой с опасной бритвой в руке.

В руках Элен материализовался фотоаппарат, и она торопливо защелкала кнопочкой спуска, добывая драгоценные доказательства для милиции. Я же начал, второй раз за сутки, плести «Бессмертную боль».

— Раз, два, три, четыре, пять — приготовься умирать… — шипит Чума, раскрывая полную мелких, но очень острых зубов пасть. И почему-то его малые размеры не кажутся особым препятствием. Растет бесенок, растет.

Вильяму тоже повезло. Повезло невероятно. «Бессмертная боль» — сложное, и чрезвычайно энергоемкое заклятье, и у меня элементарно не хватило энергии. Пока я выискивал взглядом Джармена, дабы пополнить свой энергетический баланс стандартным для вампира образом, Элен сообразила, что означает кроваво-красный блеск моих глаз, и положив руку мне на плечо тихо прошептала — не забывай, он нужен нам живым!

Меж тем Джармен, родненький братец маньяка, аккуратненько так попытался смыться по-английски, то есть, совершенно не попрощавшись. И очень изумился, когда невидимая рука прихватила его за шиворот и поволокла обратно, а затем и пристроила рядом с братцем.

— Вся семейка в сборе… Как говорится, два сапога пара, — восхитилась готесса.

— Не докажете, — на довольно чистом языке изрек маньяк. — Ничего не докажете. Я иностранный гражданин и требую консула.

— Элен, будь другом, выгляни-ка за дверь.

— Зачем?

— Консула посмотреть. Что, нет консула? Странно… Обычно как посмотришь, так они стадами пасутся, заодно со всякими атташе и секретарями посольств. Ну а сейчас на них, видимо, не сезон. К тому же зачем мне консул?

— Хозяин, он наверняка принимает тебя за полицейского, — оскалился бесенок. — Ну а про меня он, кажется, и вовсе предпочитает не думать. Эй, дядя, я не глюк, я взаправду!

В подтверждение своих слов Чума подлетел вплотную и чувствительно тяпнул маньяка за нос. Нет, дитя природы и все тут.

— Чума, не кусай всякую гадость, оно же заразное может быть.

— Да? Жаль… А я из него хотел жертву сифилиса сделать. У них же как раз нос отваливается.

— Если тебе так нужен его нос, то лучше воспользуйся инструментом. У него, вон, и бритвочка подходящая есть. Хотя, наверно, не стоит. Лучше заклятье наложи. Сдадим его нашим друзьям во внешне неповрежденном виде. А существование ему и так можно неплохо подпортить. Примерно до той степени, что и у его жертв. — Эй ты, позор своих родителей, где ты своих жертв прятал? Как ловил? Как вывозил тела?

Но промолчал на это маньяк… Видимо решил, что он лицо в полной мере неприкосновенное. Что ж, лицо ему действительно оставим, иначе для опознания плоховато пригоден будет. Ладно. С ним будем разбираться позже, с чувством, с толком, с расстановкой, и большим запасом энергии. А сейчас надо по его братцу решение принять. С одной стороны, ничего особо плохого он вроде как и не делал, проводником работал старательно, особо не хамил, так что убивать его вроде как и не за что. А с другой… Ну не нравятся мне подобные типы, крайне не нравятся, так что отпустить его просто так, целым, здоровым и не поврежденным, — душа не позволяет, ну или то, что у нас, вампиров, вместо нее имеется.

Ладно. В конце концов, я не ангел, путь в рай мне все равно заказан (да в принципе, не сильно-то и хочется господа… Крови там нет, женщин любить нельзя, подраться — не получится… оно мне надо?) так что могу себе позволить некоторую несправедливость.

— Джармен, а как ты думаешь, где твой братец мог своими маньяческими делами заниматься?

— Не знаю, ничего не знаю, — заюлил тот, словно червяк на крючке. — И вообще… я только проводник есть, я все показать…

— Тогда на кой ты мне нужен? Чума!

— Тут я.

— Позаботься о том, чтобы этот индивид никогда не мог пойти по стопам своего братца. Только не убивай. Пока-то он ничего такого не делал. — Я никак не мог придумать ничего подходящего для этого типа, и посему решил отдать его бесу.

М-да… Напрасно наверно. Ничтоже сумнящийся, Чума просто-напросто дохнул ему в то место, кое для любого нормального мужчины среди наиважнейших числится, после чего выкинул потерявшего сознание, и мужские достоинства (в смысле органов, а не чего-либо другого. Достоинства в прямом смысле этого слова за ним и раньше не обнаруживалось) Джармена в окно, благо, — второй этаж был, насмерть расшибиться не должен.

— Все сделано, хозяин! — радостно отрапортовал довольный Чума. Да уж… Я вообще-то думал, что он ему какой-нибудь блок на мозги навесит, однако недооценил склонности моего беса к простым решениям. Ну что теперь делать. Ругать Чуму? Бесполезно… Сделанного — не поправишь, оторванного — не пришьешь. Благо, органы эти Джармену, по всей видимости, не так уж и нужны были…

— Не ходить ему больше по мальчикам, — произнесла подобие эпитафии Элен, довольно посматривая на разбитое субтильной тушкой окно. — А по девочкам он сроду не ходил, так что и жалеть его не стоит.

Ну и кто из нас после этого жестокий вампир, спрашивается? Впрочем, она права. Какое мне дело до проблем этого убожества?

— Аминь, — закончил я импровизированную панихиду по сексуальной жизни младшего из братьев Кирнс, и еще раз поморщился. Неприятная реакция на слово. Да что ж это такое-то? Ведь раньше вполне спокойно по храмам ходил. А, ладно, потом разберусь.

С одним членом семейки закончили, теперь перейдем к другому. Ему так просто не отделаться, разный уровень грешков потому как.