Письма с Дальнего Востока и Соловков - Павел Флоренский

Дорогой Кирилл, за неимением чего–лібо более интересного, разскажу тебе о подработанном мной определении «по- лиитного числа», т. е. количественно характеризующего содержание многоатомных спиртов, начиная с глицерина и далее. Мне понадобилось оно для определения маніита в водорослях. Определение многоатомных спиртов основшо на их способности замещать водород гидроксила медью в сильнощелочной среде. Тогда, если известно, какой именно и: спиртов находится в растворе, м. б. вычислено и полное количество его. Напр, для маннита реакция идет по уравнению C6H8(OH)6 + + 3CuS04 + 6NaOH = C6H8(CuO2)3 + 3NaS04 +- 6Н20, т. е. по схеме

Этот маннит меди (как и другие металлозамещенные полиитов) растворим в воде, в отличие от окиси меди, нерастворимой, и кроме того отличается сапфирово–синим цветом в отличие от голубого с зеленоватостью оттенка иона меди. Определение полиитного числа веду титрованием испытуемого раствора V5 N или Vю N медного купороса, предварительно подлив к раствору 5 N NaOH или 5 N KOH в большом избытке против реакции, напр, раз в 40 — напр, на 10 см3 раствора кубика 2—3 щелочи, если содержание маннита не велико. Титрование должно вестись по каплям при хорошем взбалтывании. Тогда облачко гидрата окиси меди растворяется и жидкость остается прозрачной, пока все б гидроокислов маннита не будут замещены медью. Конец титрования устанавливается по тонкой опалесценции раствора. Каждые 3 кубика раствора купороса соответствуют 1–му кубику раствора маннита той же концентрации (нормальности); следов., 63,8 г меди соответствует 60,7 г маннита. Для других спиртов расчет соответственно видоизменяется. — Эта реакция дов. чувствительна. Т. напр.. Viooo N раствор маннита м. б. оттитрован, хотя и не оч. точно, в количественеск. кубиков, т. е. при общем количестве маннита порядк 2-4 2-10-4 г. Если бы применить нефелометр, то чувствиель ность и точность описываемого способа можно было бы зіачи тельно повысить. Вероятно мне придется заняться устройство* какого–ниб. простенького нефелометра. Целую тебя, доргоі Кира. Письмо Тике вышло зоологическое, а тебе — сплоіш хи мическое. Еще раз целую. Пиши.

Дорогой Вася, ты совсем забыл своего папу, ничег* ш пишешь. А мне ведь нужно знать, что ты делаешь, чем заніма ешься, что думаешь. Пишешь ли что‑нибудь. Непременно пиши, и записывай мимолетные и систематические наблюдения и мысли, и обрабатывай их. По собственному опыту я вижу, чтс накопление большого материала впрок ведет к тому, что большая часть его остается непроработанной и неприведенной в порядок. Старайся воспользоваться хоть опытом моей жізни и более рационально тратить труд, т. е. поскорее оформлять найденное. Более крупные обобщения и более полная систематизация придут в свое время, и ничто не мешает потом верн/ть- ся к старому, пересмотреть, дополнить и исправить сделаняое, но уже более сознательно и целеустремленно. Еще. Старайся при исследовании вовлекать в круг разсмотрения возможно больше различных характеристик и сопоставлять их между собою. Тогда сами собою будут приходить выводы, которые иначе потребовали бы большого напряжения и удачи. Особенно важно пользоваться различными физическими способами изучения вещества, т. е. химия дает слишком бедные, слишком далекие от действительного вещества характеристики, — говорит не конкретно и слишк. вообще. Крепко целую тебя.

1935.II.22 Соловки. Дорогая Тика, в Лаборатории, где я живу теперь, много интересных для тебя обитателей. Прежде всего кролики, их 12. Большинство их живет на чердаке и возится там с таким шумом, словно люди. Самый большой из них — темносерый, совсем как заяц и называется Зайчиком. Через каждые 10 дней его взвешивают на весах, таких как бывают в лавках. На чашке весов он сидит смирно и вообще людей, кажется, нисколько не боится. Затем тут живут морские свинки, их 8. Из них 4 мальчика, 2 девочки и 2 мальчика, недавно родившиеся. Свинок зовут: Рыжий, Чиганошка — Черный цыган, Девчонка, Черненький, Желтенький и Мамашка; у Мамашки двое детей, пока не получивших названия, обоих же вместе называют Hero- дяйчиками, т. к. они выскакивают из своих ящиков и бегают но комнате. Всех свинок взвешивают через каждые 10 дней. Кормятся они сеном, овсом, брюквой, репой. Иногда они, несмотря на смирность, учиняют между собою драки и даже мальчики ранят друг друга. Свинки разных мастей: одни черные с белыми пятнами, другие же трехцветныг. Для тебя самые интересные были бы, пожалуй, белые мышки. Их 30 штук, взрослых, подростков и совсем маленьких; эте 3 мальчика так малы, что их можно принять за маленькие комочки ваты. Мышки белые не такие юркие, как серые, и потому не противны. Припоминаю как у меня, в возрасте 3—4 лет, жили две мышки, тоже белые. Они лазили за шиворот и вылезали в рукав, и я их совсем не боялся. В общем эти зверушкж очень хорошенькие, совсем белые, без малейшего пятнышка Наконец надо упомянуть еще большущего кота. Его зовут здесь каждый по своему. Кто — Василий Иванович, кто Алихаи, а кто просто Котик. Этот Котик таскает рыбу и временами оставляет следы своего пребывания на постелях. Был тут еще голубь и немецкая овчарка Джеки, щенок, которая росла в большой дружбе с Котиком и спала с ним в одном ящике. Ho теперь ни голубя, ни Джеки нет. Все перечисленные звери доставляют немало забот. То их кормят, то укладывают спать, то укрывают сеном, то чистят им их ящики, то разнимают дракн, причем тогда они кусают разнимающих, то взвешивают, — одним словом хлопот с ними больше, чем с людьми. Морские свинки урчат, вроде голубей, но более высокими голосами, а маленькие издают звуки как воробушки; поэтому здесь их и называют воробушками. Вот, все письмо вышло звериное. Целую тебя, дорогая Тика. Пиши своему папе и не забывай его.

Дорогой Мик, скоро у нас будет в ИТР доклад о пушном промысле и о здешних зверях. Постараюсь запомнить его и сообщить тебе, т. к. ты стал интересоваться зоологией. Между прочим у берегов Соловецких водятся губки, и весьма недурные (образцы их имеются в лаборатории), морские звезды, много раковин и, главное, замечательные водоросли. Вероятно богатство морской фауны и флоры объясняется отрогами Іоль- фштрема, которые, хотя и с трудом, но попадают в горловину Белого моря. Сам я сижу в четырех стенах и потому никаких зверей не вижу. Ho вероятно летом кто‑нибудь из них и попадется мне на глаза. — Когда я жил еще в Кремле, то слушал музыку — по радио. Правда, я радио терпеть не могу и оно только портит музыку, но тем не менее я слушал московские концерты и в частности аплодисменты. Теперь лишь изредка приходится слышать что–ниб. музыкальное, т. к. тут, в лаборатории, радио нет, а в Кремле бываю редко и ненадолго. Ho слушая музыку, я думаю, как‑то вы там, дома, играете и как наверное подвигаетесь вперед, и мне делается приятно сознавать, что мой Мик будет уметь играть хорошие вещи и понимать их. Напиши, что ты проходишь по физике и все ли тебе понятно. Еще напиши, когда у вас начнут проходить химію. Разсказывают ли тебе Вася и Кира что‑нибудь? Крепко ijejyio тебя, дорогой, заботься о мамочке, старайся быть поласксвее с Тикой, Олгй, Васей, Кирой и бабушкой. Как хотелось бы me, чтобы ты хорошо знал немецкий. Еще раз целую тебя крепю.

Дорогая Оля, давно не получал писем от тебя, я уже не знаю, о чем тебе писать. Получила ли ты объяснение, почему вода расширяется при замерзании? Когда читаешь какое–лібо произведение, старайся понять, как оно построено в отношеЕии композиции, и именно каково целевое назначение той или дэу- гой подробности композиции. Особенно поучительны в этом отношении разрывы изложения, повторения, сдвиги во времени и пространстве, и более всего, противоречия. Часто стараются объяснить противоречия борьбою нескольких вариантов—эмбриональными [?] сюжетами, вторгающимися в основной. Психологически это, вероятно, и бывает нередко так, но суть дша не в том, откуда в композиции взялась известная сюжет*ая тема, а для чего она, ради чего сохранена автором, несмотря на ее противоречие с темой основной. Когда же внимательно вглядишься, то увидишь, что это противоречие служит к усилению эстетического действия произведения, что оно, противоречие, заостряет впечатление. Можно сказать, что чем величественнее произведение, тем более в нем можно найти противоречий, и это не раз давало повод глупым критикам обвинять великих творцов (начиная с Гомера, а затем Гете, Шекспира и др.) в безпомощности, невнимательности, даже недомыслии. Глубокая ошибка. Великими [?] противоречиями изобилуют даже математические и физико–математические творения и притом великие [?], напр. «Трактат об электричестве и магнетизме» Кларка Максвелла или работы Кельвина. Крепко целую тебя, моя дорогая. Пиши.

г. Загорск (б. Сергиев)

Московской области

Пионерская, 19