Масоны из провинции - Максим Кузьменко

— И кто же он по-твоему?

— Не знаю, — Сергей пожал плечами. — возможно поляк? — предположил он.

— Нет, на поляка он мало похож. — Коншин задумался. — Интересно. — протянул он.

— Вы мне о назначении Артура говорили. — решил вернутся к прерванному им разговору Сергей.

— Да, — кивнул головой мужчина. — назначение. Как я уже говорил, любовников я на собраниях не видел, от остальных магистров толку было мало, а Андрея расспрашивать было бесполезно. С Артуром дела тоже были плохи, он как полоумный сделался, бредил идеями братства о избранных, и прочая ерунда. Одна надежда была у меня, скоро молодые женятся, и уедут на пол-года в Европу. За пол-года или здесь что-то изменится, или там, между ними что-то появится, в идеале она от сына моего понесет. Тем временем общество набрало много прихожан, большинство было из молодежи.

— А что церковь? Неужели они не выявили интереса к такому образованию? Ведь это сродни культу, языческому.

— Еще как выявили! — ироническим голосом подхватил Коншин. — И церковь, и управа! Теперь и наш пресвятейший Василий, и градоначальник Кунин очень интересуются делами братства, и имеют очень большую радость, что дела у братства идут превосходно! Ты знаешь какая самая большая радость у нашего протоирея? — Сергей поводил головой давая понять что не знает. — Вдовушек богатых ублажать, ой, что это я! Исповедовать. А в доме Попова у него всегда есть для этого подходящее место. А Кунин просто жадная до денег сволочь, вот и все. — развел руками Коншин. — Они за пол-года хорошо здесь освоились. — он махнул рукой. — Ну да ладно, Бог все видит! Женились, свадьба была превосходна! Денег я не пожалел, вроде и с шурином помирился, думал что сейчас молодые уедут, и я возьмусь за эту кабалу! — мужчина вздохнул. — И когда они уже почти выехали из страны, пришел приказ о назначении Артура градоначальником в Никополь. Но самое странное было в другом, Мария настаивала на возвращении. А ведь всем говорила как она любит Европу, и как хочет снова побывать во Франции. И молодые вернулись, Артур в Никополь, а его супруга сюда. — он постучал пальцами по столу. — Федор, хоть и не ученый, а все-же довольно умен, он снова допросил Жанну. На этот раз та не отпиралась, выложила как на духу, Мария Стрельникова понесла, и не от мужа. — Коншин встал, подбросил дров в камин, оперся правой рукой на каменную полку, встав спиной к столу. — Рассказать об этом сыну — да он мне просто не поверит! Самое смешное, что между ними до сих пор ничего не было, я это у него аккуратно выспросил. — он тяжело вздохнул. — Я понимаю что плачу за свои грехи, а вот за чьи платит он?

Повисло молчание.

— Он не о чем не догадывается? — спросил Сергей.

— Нет, — Коншин вернулся и сел во главе стола. — она здесь, ему говорит что не хочет папу одного оставлять, что тот плох. Видятся они раз, или два в неделю, по несколько часов. Да и потом, — он грустно улыбнулся. — они что-то сделали с моим мальчиком, и он стал полным ду-ра-ком. Я к нему и тех двоих приставил, чтобы в случае чего его защитить смогли… — он не закончил фразу.

— Вы думаете что…

— Да, — утвердительно кивнул Владимир Степанович. — Григорий страшный человек, от него можно ожидать всего. Это двое на виду, а так там еще восемь. — он перевел дух. — Так вот, повесилась молодая Коношева, позднее умер Белянский. Я продолжал посещать собрания, и заметил, что Унге чем-то напуган. Это меня заинтересовало, но поговорить с ним не было возможности, рядом всегда крутился Андрей, а после и вовсе, наш лже-немец почти перестал приходить на собрания магистров. Когда мой сын рассказал о тебе впервые, я не придал этому особого значения, но когда я, наведавшись в Никополь, снова услышал о тебе, сопоставив все факты и прочее, после того как Федор за тобой понаблюдал, я решил, что ты хочешь того-же, чего хочу я, а именно положить всему этому конец. Поэтому, как один из самых щедро приносящих, я смог настоять на твоем немедленном принятии в магистры, ссылаясь на слова сына о твоем потенциале и незаурядном уме. Помнишь ту комнатку в которой с тобой разговаривали трое в золоченых масках? — Сергей утвердительно кивнул головой. — Там мне удалось побыть несколько минут наедине с Унге, пока мы ждали тебя с Андреем, а третий магистр никак не приходил. «Вашему сыну угрожает опасность,»- он ужасно говорит по-русски. — «но я смогу говорить только если вы обещаете мне безопасность, я боюсь!» Пришел наш третий, и дальше нам не удалось поговорить. В день твоего посвящения он передал мне записку, в которой писал, что готов мне помочь спасти сына, но только если я гарантирую ему безопасность. На следующий раз, я принес записку, в которой писал, что гарантирую полную безопасность его жизни в обмен на помощь по разоблачению общества, и спасению моего сына. Но записку он не принял, и был напуган пуще прежнего, видимо, кто-то прознал о его планах, кто-то, кого Унге очень боится. Так вот, ты говоришь по-немецки, и он говорит по-немецки, ты сможешь с ним поговорить прямо на собрании. Андрей вас не поймет, а сказать об этом не посмеет, вы договоритесь о встрече, а я, и Алексей Николаевич Ларин, я думаю мы сможем обеспечить безопасность нашему главному свидетелю.

— А если это подвох? Провокация?

— Смотря чем она закончится, эта провокация. Если будет конфликт, можно будет вступить в открытую конфронтацию. Этот путь сложнее, и здесь многое будет зависеть от связей наверху, но зато мы сможем взять наскоком. Да и кто не придет на встречу, Унге, Андрей или сам Григорий, уйти он не сможет, в любом случае окажется у нас. — он прочистил горло. — А вообще не похоже что Унге юлит, уж слишком он кого-то боится, и, видимо, ищет защиты.

— Хорошо, в среду я с ним поговорю. Вы будете?

— Да, — кивнул головой Коншин. — иначе он испугается.

— Теперь условия, — деловым тоном начал Сергей, он уже чувствовал усталость, и решил завершить разговор пока не растерял последние силы. — я хочу выяснить причину смерти молодого Белянского, и личность человека совратившего несчастную Аннушку.

— Будь уверен, это Григорий Попов.

— Ну это еще доказать нужно. Общая наша цель — это уничтожить заразу братства, пока не случилось новых бед. — Коншин согласно кивнул. — А вот теперь ваши условия. Я ведь понимаю что все не просто так.

— Да, правильно. Мое условие заключается в том, что мой сын и я будем только косвенно фигурировать в расследовании, наша репутация не должна пострадать.

— Ну я думаю что так и получится. А невестка?

— Мы ее уничтожим. — в голосе мужчины прозвучала сталь.

— А ваш сын? Он переживет потерю любимой?

— Пусть лучше перенесет все пока молод и полон сил, нежели будет жить в мучениях, как моя супруга. — голос звучал твердо и уверено. Коншин налил в рюмки тягучий напиток, поднял свою. — Ну так что?

— За союз! — поддержал его юноша и они выпили рубиновый напиток.

Лодка, рассекая непроглядную тьму, двигалась по реке, направляясь к берегу. Умелые судоходы без проблем правили посудину в нужном направлении. Моросил противный дождь, но ветра не было, стоял поздний час, уже далеко за полночь. Сергей стоял на носу, всматриваясь в ночь, на нем была тяжелая бурка из овечьей кожи.

— Вас, кажется, уже ждут. — мягкий голос Федора оторвал юношу от его мыслей.

— Вы видите в этой темноте?

— Прошу, можно на ты.

— Тогда и я тебя прошу.

— Как будет угодно, — ничуть не смутившись ответил Федор. — да, вижу. Вооон там стоит карета, обвешенная фонарями, запряжена четверкой лошадей.

Федор не ошибся, на пристани действительно ждала карета. Ждали Сергея. Когда Раисе Петровне доставили сообщение в котором говорилось: «Буду после полуночи на пристани. Ответьте, будете ждать, или меня привезут люди Коншина.» та ответила что приедет за племянником.

— Ты давно служишь у Коншина? — поинтересовался Сергей.

— Да. — коротко ответил Федор. — Вы договорились?

— Да. — так-же коротко ответил юноша.

Лодка тем временем уже подошла к причалу.

— Тогда до скорого. — попрощался Федор и помог Сергею взобраться на помост.

Сергей обернулся, судно скрылось в ночной мгле. Молодой человек направился к карете, отворил дверь, внутри его ждали три пары любопытных глаз, которым так не терпелось узнать подробности, что они приехали в столь поздний час, и в такую ужасную погоду аж сюда, на пристань.

Господи! Как-же она устала! Как ей все это противно! Они думают что она не знает? Они решили что она дура? Как-бы не так! Дурачье, привыкли одним местом думать. И все о себе мнят: «Я красавец, все женщины меня хотят». Посмотри на себя, ты, «красавец»,да если-бы ты хоть чуточку полезен был, а так… А так толку от вас только от этого места, не более…

Она махнула рукой и выпила еще вина.

Ох уж этот напыщенный индюк Попов, каков эгоист, каков нахал!