В глубине Великого Кристалла-2 - Владислав Крапивин

- Ага! Я пошел!

И он исчез. Двадцатиметровый капроновый шнур быстро заскользил у Юли в ладонях: видимо, проход был свободный и Фаддейка лез по нему без остановки. За полминуты ушло на глубину больше половины веревки.

Потом она перестала скользить.

- Эй, Фаддейка! Как ты там?! - крикнула Юля со страхом и без особой надежды, что он услышит. Кажется, из земных недр донеслось что-то вроде "уорм-мр-м...". "Нормально"? Или послышалось?

Юля сосчитала до десяти, натянула шнур и решительно дернула три раза. В ответ она ощутила слабые рывки. Но сколько? Три? Или просто беспорядочная возня? Она перепуганно дернула снова! И веревка заскользила назад без сопротивления.

Еще не понимая, что случилось, Юля с нарастающей паникой тянула, тянула ее, и вот из щели выскочил и закачался отвязавшийся конец. Юля уставилась на него как на кобру.

Батюшки, что случилось? Веревка отвязалась, и Юля оставила Фаддейку без спасательного конца? Нет, страховка сама собой не развяжется. Значит, он нарочно освободился от нее? Зачем? И где он сейчас? Лезет в неизведанную глубину? Или придавлен осевшим камнем? Или задыхается под обвалом?

- Фаддейка-а! - отчаянно завопила Юля.

И в ответ услышала удивительную тишину. Спокойную летнюю тишину, равнодушную такую... Только в бойницах развалившейся стены чирикали и копошились воробьи. Да на том берегу мычала корова.

И пусто кругом. Никогошеньки...

А если кто и будет? Чем поможет, как раскопает эту каменную толщу? Как пролезет в щель?

- Фаддейка!! Где ты?!!

Ох как тихо! До звона. Это так звенит ужас. До сих пор не знала она такого страха и отчаяния...

Зачем отпустила? Где он там? Живой еще? Или... Ой, мамочка! А что она скажет Кире Сергеевне? Позвать кого-нибудь? Саперов, пожарников, горных спасателей? Где их взять?

Хоть бы он выбрался обратно! Ничего ей больше не надо! Ни письма от Юрки, ни диплома в училище, никакой счастливой жизни! Лишь бы Фаддейка оказался невредимый! Почему его нет? Сколько времени прошло? Пять минут? Час?

- Фаддейка-а!!

- Ну чего ты так вопишь? - сказал он откуда-то сверху.

Юля дернулась и села в траве. Фаддейка стоял среди тонких березок на осыпавшемся гребне стены и смотрел оттуда, будто так и было задумано.

"Миленький мой! Целехонек! Счастье-то какое! Скотина бессовестная! Чтобы я еще куда-нибудь с ним..."

Юля быстро шла через сорняки прибрежного сада. Фаддейка - шагах в трех позади - еле поспевал за ней. И говорил:

- Ну чего ты... Ну, не хватило веревки, я и отвязал, а то ты сразу бы назад потянула. А там совсем свободно... Ну чего ты... Там сперва прямо, а потом вверх и вверх, а потом смотрю - светло... Ну, Юль...

Из-под глыбы гранита выбивался и бежал по бетонному желобку очень чистый ручеек. Юля перешагнула. Фаддейка проскочил вперед, остановился на пути и сказал решительно:

- Умойся хотя бы. Большая такая, а вся зареванная.

- Из-за тебя из-за дурака...

- Ну, из-за меня. Что теперь, так и будешь неумытая ходить?

- Дурак...

- Ну, пусть дурак. Все равно умойся.

- Не хочу с тобой разговаривать...

Юля вернулась к ручейку, присела, плеснула в лицо несколько пригоршней. Вода пахла тополиными листьями. Юля вздохнула и стала умываться как следует. Сквозь мокрые пальцы взглянула на Фаддейку. Он стоял в трех шагах и хлестал мотком веревки по кривой садовой скамейке. И смотрел куда-то в сторону. И был весь такой сердито-обиженный, шея тонкая, майка в пыли и глине, а в рыжих космах - земляные крошки и, кажется, сухие пауки. Щеки и руки-ноги тоже перемазаны землей.

Юля платком вытерла лицо и сказала мимо Фаддейки:

- Еще и дуется...

Он обрадованно стрельнул в нее глазами:

- Сама дуешься.

- Знаешь, что мне хочется с тобой сделать?

- Ага! - с готовностью отозвался он. - Опять за ухо!

- Нужны мне твои уши... Выстирать бы тебя, выжать и высушить на веревке. Чтобы и мозги заодно прополоскались и проветрились... Иди сюда.

Фаддейка подошел с дурашливо-покаянным лицом. Юля отряхнула его вихры и майку. Мокрым платком стала вытирать нос и конопатые щеки. Фаддейка фыркал и жмурился, но не спорил. Потом пробубнил в платок:

- Сама не знаешь, чего перепугалась.

- Тебя бы на мое место! Я такого натерпелась...

- Когда ты успела! Я там три минуты был!

- Балда, это для тебя три минуты. А для меня три часа... Брысь!

Она повернула его, хлопнула платком по шее, заросшей желтым пухом. Фаддейка потер шею и насупленно сказал, не обернувшись:

- Даже не спросила, что там такое, в этой дыре.

- Дыра - она и есть дыра. Насквозь. Чтоб такие шалопаи лазили.

- А вот и нет! - Он обернулся и прищурил правый глаз. - Там подземелье! Комнатка такая с кирпичным потолком. Там, наверное, раньше казна хранилась.

- Обормотов таких туда сажали... Пошли домой.

- Я хотел там все внимательно осмотреть, да подумал, что ты волнуешься...

- И на том спасибо...

- Хватит уж рычать-то, - сказал Фаддейка серьезно. - Смотри, что я там нашел.

Он запустил руку в отвисший карман и протянул Юле на растопыренных пальцах темный кружок. Неровный, шириной во всю его ладошку. Пряча любопытство и все еще с недовольным видом, Юля взяла находку. Это была монета. Тяжелая и такая большущая! К ней крепко присохли чешуйки сухой земли и кирпичной пыли, зеленели пятнышки медной окиси, но Юля сразу разглядела вензель Екатерины Великой: букву "Е", перечеркнутую римской цифрой "II", корону и всякие завитки по краям.

- Ух ты... - прошептала Юля и перевернула монету. Потерла платком. На другой стороне какие-то два зверя - не то лисы, не то куницы - стояли на задних лапах и держали свиток с мелкой надписью:

Десять копъекъ.

А по кругу шли четкие большие буквы:

"МОНЕТА СИБИРСКАЯ"

Внизу были выбиты цифры: "1772".

- Вот это старина... - Юля с уважением покачала на ладони медную тяжесть. - И громадная. Ничего себе гривенничек, да, Фаддейка?

Он довольно хмыкнул.

- А что за звери здесь? - спросила Юля. Она радовалась и находке, и тому, что можно уже не сердиться.

Фаддейка снисходительно объяснил:

- Соболя. Потому что такие деньги специально для Сибири и для Урала делались... Это не такая уж редкость, здесь их часто находят...

- Все равно интересно...

- Ага... Я ее знаешь, как нашел? Локтем зацепился, посветил, а она торчит между кирпичами. Если кирпичи разобрать, там, наверное, еще есть. Может, целый клад.

- Ты что, еще раз туда собираешься? - снова перепугалась Юля.

Он засмеялся:

- И не раз даже. Там от стены-то совсем свободный проход, только никто про него не знал... Да ты не бойся, это я потом, с ребятами... Ну, чего ты такая прямо вся осторожная! А еще первый разряд по туризму!

- Это же у меня разряд, а не у тебя...

Юля еще раз опасливо вздохнула и протянула Фаддейке монету. Он сказал:

- Возьми ее себе.

- Да что ты! Это же твоя находка... такая интересная.

- Вот и возьми, раз интересная... Ну, чего ты? Если не возьмешь, я ее с берега кину. Честное пионерское! - Он решительно свел реденькие рыжие брови.

- Ну... тогда ладно, - смущенно сказала Юля. И усмехнулась: - На память... Как посмотрю на нее, так и вспомню про весь сегодняшний страх.

- Хватит уж об этом, - ворчливо отозвался Фаддейка. - Пошли домой.

- Сперва на почту зайдем.

- Не работает почта. Все в колхоз уехали морковку дергать.

- Откуда ты знаешь?

- Объявление висит. Я сегодня ходил туда, видел.

Юля про себя засомневалась: не сочиняет ли? Может, просто не хочет идти лишних три квартала? Или боится, что она опять не получит письма и расстроится?

- Что ты там делал, на почте-то?

- Письмо хотел отправить... Пошли! - Он зашагал впереди Юли, помахивая веревкой.

Юля недоверчиво сказала ему в спину:

- Кому это ты письма пишешь?

- Ну, кому... Маме. А что такого?

- Да нет, ничего, - смутилась Юля. - Просто я подумала, что на нашей улице тоже почтовый ящик есть.

- А я заказное решил послать, чтоб надежнее. А то она не пишет и не едет. Давно уже обещала приехать...

- Скучаешь? - осторожно спросила Юля.

Фаддейка сказал с усталой ноткой:

- А ты как думала...

Кира Сергеевна по-прежнему была не в духе. Увидев перемазанного Фаддейку, она обратила глаза к небесам и спросила, за что ей на старости лет такое наказание. Небеса остались безмолвны. Тогда тетя Кира заявила:

- Бери таз, снимай всё и стирай. Хватит с меня. И есть не проси, пока не выстираешь.

Это было не очень-то логично: есть он никогда не просил, приходилось загонять за стол силой.

- Подумаешь... - хмыкнул Фаддейка.

Через несколько минут он в одних плавках танцевал во дворе у табурета с большущим тазом. Разлеталась пена и снежными хлопьями садилась на листья рябин. А мыльные пузыри уплывали под ветви разлапистой ели - будто ель заранее примеряла новогодние украшения из прозрачных шариков. От вечернего солнца в них играли рыжие искры, словно там сидели крошечные Фаддейки.

Юля подошла:

- Давай помогу.

Фаддейка презрительно дернул худыми лопатками:

- Чего помогать? Первый раз, что ли...