Выбор Гермионы (Г.П. и свиток Хокаге - 2.5) - Самат Сейтимбетов

-- Ты спасла ее, зайди и прими благодарность, - командует Грюм. - Потом сходи и прими благодарность от Хагрида, от Поттера, от Уизли, от Лавгуд, от всех, кого ты спасла! Выбрось из головы эти сопли и страдания! Выбрось! Или мне выбить их из твоей головы посохом?

Отшатываюсь, он хохочет.

-- Вот! Вот он внутренний зверь! Такой Грейнджер я бы доверил прикрывать мне спину!

Серьезно? Да он точно псих! Или он бы типа вначале вошел к доверию зверю, чтобы тот считал его своим? Все равно псих и еще раз псих. Блин, и тут у него длиннее... протез.

-- Да, за твоей спиной будут говорить... всякое, и ты не будешь бегать и жаловаться мне, я знаю, - Аластор внезапно становится серьезен, просто смертельно серьезен, - но насмешники об этом пожалеют. Ясно?

-- Да.

-- Тогда вперед.

Аврора Синистра и вправду благодарна, даже не упоминает Аваду и взорванного великана. На ее черной, почти матовой коже, видны шрамы, которых раньше не было.

-- Пройдут через месяц, - улыбается она, - как и не было, уж Поппи знает толк в мазях и зельях!

Выхожу из башни с тяжелой головой. Почему они все так благодарны? Нет, я понимаю почему, но почему?! Или просто никто не увидел оборотной стороны, этого... этой выдры? Грюм увидел, но его в расчет принимать не будем. Ладно, надо пойти и получить свою порцию дерьма, чтобы голова не заносилась от благодарностей. При этом, если бы не риск для окружающих, то можно было и наслаждаться: полет, легкость в теле, магия направо и налево, это было воистину восхитительно.

Но осознание того, что только чудом никому не испортил жизнь, портит все.

Да, как та ложка... нет, ковш дерьма в бочке с медом.

Лаванда сидит в гостиной Гриффиндора, и при виде меня отскакивает и судорожно пытается вытащить палочку.

-- Ну, не глупи, Лаванда, - морщусь. - Если бы я была опасна для окружающих, меня бы не выпустили.

-- Ты не будешь кидаться на меня?

-- А тебе бы хотелось? - слетает с языка раньше, чем мозг успевает сообразить и остановить.

-- Нет, - отвечает Лаванда после подозрительно долгой паузы.

Нет, это не сексуальное влечение с ее стороны. Это нездоровый интерес вида "а что будет, если?", который, как правило, сменяется потом разочарованием. Это то чувство, когда человек боится высоты, но все же не может удержаться и подходит к краю крыши небоскреба, чтобы посмотреть вниз. Это интуиция седалищного нерва, шепчущая, что впереди проблемы, но кто слушает этот глупый внутренний голос?

Но все равно, пауза есть, и, кажется, Лаванда сама понимает, что перетянула с ответом.

-- Это было боевое безумие, за которое я должна принести извинения, - говорю, стараясь держать голос ровным.

-- Должна?

-- Если ты подразумеваешь, что меня принудили, то нет. Это добровольно, но в то же время...

-- Заткнись, Грейнджер! - Лаванду потряхивает, палочка в ее руках ощутимо дрожит. - Возьми свои извинения, скатай их в трубочку и засунь себе в жопу, поняла?!

Вот, это правильная реакция на тот карнавал, что был устроен мной на Рождество.

И в то же время ее слова вызывают непроизвольную ответную реакцию. Не скажу, что шерсть встает дыбом и клыки сами лезут наружу, но все же есть, есть что-то такое. Я не ждал, что Лаванда радостно отдастся мне прямо тут, под улюлюканье остальных обитателей башни, но когда тебя посылают в жопу, так и хочется послать в ответ.

А прав ты при этом или не прав, это уже дело десятое.

-- Ты мне жизнь испортила! - Лаванда роняет палочку и ревет, во весь голос, зычно и трубно.

Могучая грудь ходит ходуном, поневоле засмотришься, а я стою, как дурак, не зная, что делать.

Разумеется, появляются все остальные ученики славного факультета имени Гриффиндора, словно до этого заранее засели по углам в засаде и ждали, когда же, ну когда же Лаванда заревет?

-- Что случилось? - Парвати трясет подругу, та всхлипывает.

Невилл смотрит на меня, опять состроив сложное лицо. Рядом с ним Падме, и мозг отмечает, что они втроем - Невилл и Патил - появились откуда-то. Не из спальни, но они втроем были в башне. Вряд ли, конечно, дело пока дошло до игр в двух горячих рабынь и белого колонизатора-сахиба, но как-то все равно смешно и приятно видеть, что задумка удалась.

Пусть будут счастливы и желательно без меня.

-- Грейнджер пришла извиняться, - всхлипывает Лаванда.

Все смотрят на меня.

-- Она предложила мне свернуть извинения в трубочку и засунуть их в жопу, после чего расплакалась со словами, что я ей жизнь испортила.

Головы поворачиваются, все смотрят на Лаванду. Та уже не ревет индийской слонихой, лишь всхлипывает и размазывает все это по лицу и груди. Близнецы наблюдают с каким-то спортивным интересом, как будто ждут, что Лаванда наплачет столько, что одежда ее станет прозрачной.

-- Это было боевое безумие, и я была не в себе, не отдавала себе отчета в действиях, - повторяю, разводя руками.

Невольно смотрю на руки и лица собравшихся. Шрамы, ожоги, сложные выражения на лицах, но злобы нет. Вроде бить не собираются, но явно уже похождения летающей Гермионы разошлись в пересказах, перепевах и анекдотах. Кому я там, на глаза не попадался? Близнецам разве что, те, наверное... нет, точно, они на улице были! Надеюсь, они не будут просить им рассказать, какая Лаванда на ощупь. О боже, что я несу, на кой хрен им вообще такое, ведь даже в качестве шутки -- не смешно.

-- В общем, - откашливаюсь, - приношу свои извинения, если кто-то готов их принять.

-- Может тебя прокляли? - спрашивает Гарри. - В Дурмштранге... Дора говорит, что в Дурмштранге ты была спокойна и выдержана.

-- В Дурмштранге было мало дорогих мне людей, здесь их было много, я перенервничала и сорвалась. Надеюсь, что такое больше не повторится.

Мучительная тишина, и опять все смотрят на Лаванду.

Будем считать, что оно того стоило -- жопа у Лаванды на ощупь - просто чудо.

Глава 6

Новая волна отчуждения переносится легче и труднее одновременно.

Не сказать, что голова совсем встает на место, но как-то где-то что-то искривляется и приближается к норме, и поэтому все трудно. Невозможно жить в коллективе, особенно в замкнутом коллективе школы-интерната, и быть свободным от него. Спальни -- общие, на уроки ходим вместе, а Парвати и Лаванда, как уже упоминалось, первые сплетницы на деревне.

Правда, внезапно играет другой фактор, которого я не учел, да и не мог учесть, потому что такое просто в голову не приходило. Сцену с Лавандой видели немногие, и все они молчат об обжимашках и тискании за интересные места. Профессора понятно почему, а вот ученицы и Невилл -- не исключено, что с подачи Падме -- просто не упоминают. Видимо, прикинули и решили, что такое больше ударит по Лаванде, и поэтому в сплетнях фигурирует исключительно безумие, перекошенное лицо, зловещий хохот и прочие атрибуты безумного темного мага. Магессы. Магички.

В общем, меня.

В первые же два дня после начала занятий все эти истории и байки облетают Хогвартс, передаются из уст в уста... гм, в общем, передаются. Магия то ли снимает у магов тормоза в голове, то ли это просто эффект молодости такой, но находятся желающие пошутить зло в спину, да и проверить что и как. К счастью, это не соседки по комнате, иначе задавили бы ночью, а так удается отбиться. Тело как будто помнит тот вечер Рождества, и реагирует на атаки, уклоняется, ставит блоки, моментально шлет слабые Проклятия в ответ, и шутники уползают, ибо ноги их не держат.

После дуэли с тремя дурачками со Слизерина, желающие заканчиваются.

Как-то снова всем резко вспоминается выигранный Турнир, дуэль с Волдемортом, и прочие кровавые подробности. Все это накладывается сверху на сплетни о том, что было на каникулах и сворачивается в огромный многослойный пирожок, в котором уже не найдешь правды.

Ну, разве что про Невилла.

Он -- герой, почти одолевший Беллатрису, он то, он се, и пускай открыто под ручку с сестрами Патил он не ходит, но есть, есть подвижки. Не знаю уж, как они будут все это оформлять с точки зрения права и отношения общества, но мое "предсказание" пока работает. Разумеется, если не знать подоплеки, то ничего предосудительного в их троице и не увидишь, даже если всматриваться в лупу волшебным глазом Аластора.

Ну и разрушения в школе -- что до конца не успели отремонтировать к концу каникул -- говорят сами за себя.

Под такие вот словесные аккомпанементы пролетает январь.

Все общение -- дежурные фразы с бывшими соклубниками за обедом, наставления Минервы по вечерам и одобрительные полуматерные реплики Грюма во время тренировок. Возражения и попытки жалобно пищать, что у меня и без того дел по горло, Аластор просто пропускает мимо ушей. И тренировки у него не совсем тренировки -- теперь это бой против нескольких противников, с полной неизвестностью, что меня ждет и кто будет во врагах. Я не знаю, как это делает Выручай - Комната, но полигон магической виртуальной реальности из нее выходит отменный.