Все дозволено. Роман - Александр Абрамов

Все это Алик, захлебываясь и торопясь, чтобы его не перебили, последовательно изложил слушателям.

— Есть что-то,- сказал Малыш.

— Есть,- повторил Капитан,- верные наблюдения и неверный вывод.

— Почему?-пошел в бой Алик.

— Твое уравнение Гедоны можно было бы записать так: а- жители Голубого города, хозяева планеты, ставящие опыт; в- жители обезьянника, объект опыта; с — смысл опыта, как создание некоего гомо сапиенс, свободного от пут необходимости и общественной пользы, и d — цель опыта — знак вопроса. Так?

— Предположим, так.

— Здесь все неверно. Жители Голубого города не хозяева планеты. Никакого опыта они не ставят.Жители Аоры не подопытные кролики,а самый опыт поставлен уже больше тысячелетия назад и превратился в близкий к бесконечности процесс биологического бессмертия и регулярной смены жизненных циклов. Это и есть цель опыта, все остальное- производные. Кроме того, в уравнении не предусмотрен Мозг и Координатор, их взаимосвязь, некоммуникабельность Голубого города, его социальный строй, наличие оппозиции, неизвестно почему и как возникшей, какие цели преследующей и как существующей при наличии супертехники обнаружения и подавления.

— Мне кажется, что у оппозиции такая же супертехника самозащиты,- вставил Библ.

Капитан не ответил. Он приподнялся в кресле, словно собирался вскочить, и прислушался. По коридору внизу простучали чьи-то шаги, потом послышался звук падающего тела и нечленораздельный, почти звериный вопль.

— Включи свет внизу,- кивнул Капитан Малышу, сидевшему у пульта, и выбежал на площадку за дверью, откуда Малыш с такой лихостью опрокидывал вражеские колонны.

Один за другим протиснулись в дверь и остальные. Яркий люминесцентный свет выхватил из темноты коридора фигуру гедонийца в голубых плавках. Лежа на животе в лохмотьях спаленных мшаников, он барабанил ногами по полу, как раскапризничавшийся ребенок, и нестерпимо визжал.

— Откуда он?-удивился Капитан.

— Не успел скрыться с лесом,- пожал плечами Малыш.

— Должно быть, забрался куда-нибудь,- предположил Алик.- Двери открыты, от наших гранат дым и вонь,заблудился, запутался, а может быть, и сознание потерял.

— Возьмем его наверх,- предложил Капитан,- и попробуем объясниться.

Отчаянно сопротивлявшегося парня с трудом втащили по лестнице в комнату и бросили в кресло. Он прижался к спинке и затих, недоуменно оглядывая окружающих. Взгляд его, любопытный и злой, однако не обнаруживал страха.

— Где я?- мысленно спросил он, и все поняли.

— У друзей,- сказал Капитан.

— Я вас знаю,- продолжал вглядываться гедониец,- вон того и этого.- Он показал на Малыша и Алика.- Они и тогда дым пускали.

— Как ты сюда попал?- спросил Малыш.

— А мы настигли вас еще днем. До заката солнца. Подстерегли за лесом, а тут — ваше черное облако.Я упал. Трудно дышать. Только выполз — еще облако. Сбоку дыра — мягко. Потом ночь. Проснулся- побежал. Темно. Леса нет.

— Это он на склад залез,- сказал Алик.-«Сбоку дыра- мягко». А это дверь и маты.

— Почему вы жужжите?-спросил гедониец; русая борода окаймляла его лицо, как сияние.

— Ладно,- сказал Капитан,- это мы думаем так. Шумно. А чего ты орал?

— Есть хочу. Приказал- нет еды. Приказал еще раз- ничего. Рассердился.

— Дай ему малинового желе,- сказал Капитан Алику.

Алик вскрыл банку и протянул ее меднокожему. Тот высосал ее не отрываясь, швырнул на пол и тотчас же послал мысленный приказ:

— Еще!

Алик вскрыл вторую банку. Гедониец, урча, расправился с ней столь же поспешно и потребовал третью.

— Я не знаю, что они там едят,- сказал Капитан,- но двух банок, полагаю, достаточно. Слишком много кислоты.

— Нельзя,- кивнул Алик гедонийцу и развел руками.- Нету больше. Нельзя.

Гедониец моргал глазами, явно не понимая.

— Ты знаешь, что такое игра?-подсказал Библ.- Так вот правила игры запрещают больше двух банок. Понял?

Что понял гедониец, никто не узнал, потому что его в этот момент заинтересовал «хлыст» Алика, оставленный на столе. Предмет сей для меднокожего пояснений не требовал. Он тут же схватил его, и белая молния резнула по лицу Алика.

Тот вскрикнул, прижимая ладонь к глазам. Вторая молния обожгла руку Библу, бросившемуся на помощь Алику. Гедониец заржал, размахивая своей сверкающей плеткой. Третий удар предназначался Малышу, но реакция последнего оказалась быстрее. Он бросился под ноги бородачу в плавках и опрокинул его на пол. В ту же секунду «хлыст» был уже у него.

— Роговица не повреждена,-сказал Библ, осмотрев глаза Алика,- отреагировали только кончики нервов. Чисто болевое оружие,- он помахал рукой,- до сих пор жжет.

— Зачем ты это сделал? — спросил он у гедонийца. Тот засмеялся:

— Хорошо бить! Жжет. Болит. Весело.

— Хорошо, говоришь?-грозно спросил Малыш.- А когда тебя бьют? Вот так.- И могучая длань его хлестнула по волосатой щеке.- Весело,да?-И вторая пощечина швырнула бородача к стенке.

— Оставь его,- сказал Капитан,- это же несмышленыш.

А несмышленыш уже ревел, как выпоротый мальчишка, размазывая кулаком слезы по взлохмаченной бороде.

— Возни с ним не оберешься,- сказал Библ.- Придется сделать укол. Проспит сутки, а за это время поищем где-нибудь зеленый миражик и подбросим это сокровище его родичам.

— Такой мир не имеет права на существование,- зло проговорил Алик; глаза у него уже не болели.- Даже в волчьей стае живут дружнее, а эти как пауки или скорпионы. Их с колыбели переучивать надо. С той минуты, как им соски с кашицей дают.

— Их не переучишь,- сказал Капитан,- однозначность биологических циклов запрограммирована тысячелетие назад и на тысячелетия вперед.

— Тогда надо сломать программу.

— Как?

Алик молчал.

— Не знаешь? И я не знаю. И я еще не готов для второй встречи с Учителем.

— Сматываться надо отсюда,- сказал Малыш.- Ничему мы их не выучим и ничему не научимся сами… Слишком хитра наука, а концы спрятаны.

Капитан и Библ переглянулись: они-то знали больше, чем другие. «Пожалуй, все-таки раненько делать выводы, Библ»,- сказал взгляд Капитана. Библ усмехнулся: «У нас есть еще завтрашний день». А вслух сказал:

— Мне еще не до конца ясна роль Голубого города. А это, пожалуй, самое важное звено в ожерелье Гедоны.

— Завтра узнаем,- резюмировал Капитан.

— Кто?- встрепенулся Алик.

— И ты в том числе. Все четверо. Потому я и настаиваю на том, чтобы шлемы никто не снимал до завтрашней встречи. У них нет телепатического общения, и шлемы нужны как средство коммуникаций. Они помогают им понимать наш язык. Даже то, что мы думаем сейчас и будем думать до завтрашнего дня, мысли, выраженные в словах, и зрительные образы во время сна — все это сохранят, расшифруют и донесут до них наши шлемы.