Приданое лохматой обезьяны - Дарья Донцова

Женщина помолчала. И вдруг всхлипнула:

– На него народ молился. Я сама свечки за здравие Николая Ефимовича в церкви ставила. Мы с Полиной в жуткой растерянности, ничего не понимаем. Кому достанется производство?

– Наследникам, наверное, – предположила я.

– Так их нет, – шмыгнула носом Зинаида. – Усков совершенно одинокий! Даже в день рождения тут сидел. Ни жены, ни детей, ни родителей.

– Немного странно, вам не кажется? – спросила я. – Спрос на мужчин в наши дни велик. Николай Ефимович был не красавец, но и не урод, почему он чурался женщин? Или Усков имел нетрадиционную ориентацию?

Ромина непонимающе заморгала. Потом до нее дошло, что я имею в виду, и она рассердилась.

– В постель я к нему не лезла. Может, и была у него любовница, но сюда не приходила. А на гея Усков совсем не походил! Обычный среднестатистический мужчина. Только очень порядочный. Да, не зря говорят: «Беда три раза повторяется».

Зинаида уже один раз произносила эту фразу, но только сейчас я удивилась:

– Три беды? Какие?

Ромина вытащила из коробки бумажную салфетку.

– Антонина Михайловна умерла и Николай Ефимович!

– Это две. А где третья? – не отставала я.

Зинаида замялась:

– Э… э… э… Душно-то у нас как! У меня голова кружится. Надо принять лекарство. Простите.

Зинаида начала хлопать ящиками стола, а я встала, открыла окно и машинально посмотрела вниз. Там шумела улица да виднелся козырек подъезда, заваленный пустыми бумажными стаканчиками, пакетами и прочим мусором. Похоже, в офисном здании работали свиньи, а администрация корпуса под стать арендаторам. Неужели нельзя вычистить козырек?

Зинаида перестала искать лекарство. Она смотрела на меня и повторяла:

– Куда-то подевался цитрамон. Ношу его с собой. И где он? Цитрамон… Куда подевался цитрамон?

– Вы что-то скрываете, – сурово констатировала я. – Лучше расскажите. Любая тайна рано или поздно выплывает наружу!

– Это не тайна, – еще сильнее испугалась Ромина. – Просто Николай Ефимович просил никому не рассказывать. Понимаете, на рынке игрушек очень жесткая конкуренция. В Россию поступает огромный поток товаров из Китая, а там шьют быстро, отдают изделия недорого и очень оперативно реагируют на новые веяния. Трудно конкурировать с китайцами, они живо секут ситуацию. Вышел новый мультфильм? Тут же смастерят его героев. Загляните на рынки, в палатках полно копеечной продукции с иероглифами на бирках. Уж сколько говорили людям: не покупайте детям изделия за десять копеек, они часто токсичны, ступайте в большие магазины, там есть контроль качества. Вот известная фирма из Германии – у них потрясающая продукция! Но цена… Крошечный мишка – тысяча рублей. Кто себе это может позволить? Вот и бежит народ на рынок за дешевкой.

Зинаида вытерла глаза салфеткой и продолжила:

– А магазины? Там в отделе закупок настоящие сволочи сидят, им лишь бы свой карман набить. Увидят наши игрушки и носы воротят: несовременно, не пойдет товар. Взятки вымогают! Дашь им на лапу – возьмут партию. Ну а Николай Ефимович не всегда верно реагировал. Оля Коврова, секретарша, неглупая девушка, Ускову предложила: «В Интернете задолго до появления детского фильма о нем пишут. Киностудия пытается сохранить тайну, но информация просачивается, и если порыться, можно найти фото героев. Давайте сделаем так: я найду необходимые рисунки, пошьем небольшую партию «плюшек», законтачим с кинозалами и в день премьеры устроим там продажу». Мне ее идея показалась дельной, но Усков засомневался: «Надо лицензию покупать, мы не имеем права тиражировать мультперсонажи. Необходимо заключать договор с иностранцами, а он стоит больших денег».

Зинаида снова потянулась за салфеткой.

– Можно подумать, китайцы по лицензии шьют! Они такой ерундой не заморачиваются и миллионы огребают. А Николаю Ефимовичу порядочность мешала.

– Давайте оторвемся от рабочих проблем и вернемся к третьей беде, – напомнила я.

Ромина затеребила край кофты.

– Я объясняла вам, Усков нас про Леночку молчать просил. Из-за скандала объем продаж мог упасть.

– Называйте последнюю беду, – приказала я.

– Она первая по счету, – пролепетала Зинаида, – сначала Леночка заболела, а потом несчастье с Усковым и Кирилловой произошло.

– Кто такая Леночка? – насторожилась я.

Собеседница опустила голову.

– Сотрудница. Нас в офисе немного. Полина занимается надомницами – материал им выдает, забирает готовую продукцию и ведет учет сшитых игрушек. У швей оплата по факту: взяла ткани и фурнитуры на десять зайчиков, сдай расчетное количество косоглазых. За людьми присмотр необходим, чуть вожжи отпустишь, и они тебе пять штук принесут, а вторую половину сами на рынке толкнут.

– С Полиной понятно. Кто такая Лена? – бесцеремонно перебила я Зинаиду. Но та предпочла не услышать моего вопроса и продолжала выдавать ненужную информацию:

– Антонина Михайловна ведала финансами, а я художник. На мне разработка новых видов изделий. Очень непростая работа, творческая, но нужно учитывать реалии…

– Лена! – вновь перебила ее я. – Меня интересует исключительно Леночка.

– Оля Коврова здесь была секретарем, принимала посетителей. Полина Касаткина…

– Лена! – уже рявкнула я. – Создается впечатление, что первая беда слишком серьезна, раз вы о ней говорить не хотите.

Зинаида осеклась, потом забубнила:

– Николая Ефимовича нет, с фабрикой непонятно что. Ладно. Лена Косулина работала с магазинами. Она постоянно отыскивала для нас новые торговые точки, моталась по Москве и области. Вообще-то безвылазно в офисе находились только я, Антонина Михайловна и Оля, остальные часто отсутствовали. Николай Ефимович встречался с заказчиками.

– Вы недавно говорили, что Усков приходил в девять и жил в кабинете, – удивилась я.

– Да, точно, – кивнула Ромина, – но иногда он отъезжал. Говорил Оле: «Помчался в центр, авось привезу заказ». И уматывал на весь день. Возьмет свою жуткую сумку и в машину. Портфель он не любил, везде с баулом ходил.

– И добивался успеха? – задала я праздный вопрос.

Зинаида пригорюнилась.

– Плохой из него был переговорщик, наивный и честный. Все расстраивалось, не заключались контракты, дни впустую тратил.

Я опомнилась. Зина вновь заговорила о редкостной порядочности Ускова и уводит меня подальше от Лены.

– Вернемся к Косулиной! Выкладывайте, что с ней случилось!

– За день до беды с Усковым Лена неожиданно приехала в офис в середине дня, – завела Зинаида.

– Это странно? – уточнила я.

– В принципе, да, – неохотно подтвердила она. – Леночка допоздна по Москве носилась. Если ее в офисе с утра не было, значит, Косулина в поиске. Иногда она на телефоне висела, могла неделю никуда не выезжать, но коли укатила, назад не жди.

– Так, – кивнула я, – дальше.

– О чем-то они с Николаем Ефимовичем гутарили, – наконец-то стала откровенной Зинаида. – По рабочим вопросам – Лена в кабинет с папкой вошла. Двери у директора плотные, Николай Ефимович обил их звукоизоляцией…

Я не поняла.

– Звукоизоляцией? Но тут не радиостудия.

Рассказчица начала сметать со стола невидимые пылинки.

– Усков страдал головной болью, ему мешал шум. Громкий звук мог вызвать у Николая Ефимовича мигрень. Так вот, что-то они очень серьезно обсуждали, я голоса слышала, но слов не разобрала. Потом Косулина ушла, за ней уехал Усков. Около четырех он вернулся, нас с Полиной, Антонину Михайловну позвал и огорошил: «Трудно говорить, девочки, но у нас беда!» Мы втроем одновременно спросили, что случилось. «Право, мне нелегко говорить, но Лена уволена», – сообщил Усков. Нашему изумлению не было предела, даже слов не нашлось. «Понимаю вас. Сам потрясен, – продолжал Николай Ефимович. – Косулина нас обманывала, завышала отпускную цену, сдавала игрушки в магазины дороже, чем нам говорила, разница оседала в ее кармане. Я случайно узнал правду. Вы уж не болтайте – такой удар по имиджу фирмы!»

Вот вам наша первая беда – воровка в коллективе.

– Малоприятная история, – согласилась я. – Зиночка, крохотное уточнение. Справа дверь в кабинет Ускова?

Ромина ткнула пальцем:

– Там табличка.

Я расплылась в сладкой улыбке.

– А ваше рабочее место вон в той комнате напротив?

– Правильно, – насторожилась Зинаида.

Я встала, открыла тяжелую дубовую дверь, отделяющую рабочее помещение хозяина от общей территории, увидела небольшой тамбур, еще одну, обитую кожей створку и повернулась к Роминой.

– У вас, однако, уши горной козы. Только это животное способно уловить что-либо за двумя дверями.

Тетка опустила глаза.

– Оля отпросилась в парикмахерскую, я сидела тут, заменяла секретаршу.

– Все равно я сомневаюсь, что из кабинета могли долететь какие-то звуки, – уличила я Ромину во лжи. – Николай Ефимович постарался, чтобы шум не проникал в его комнату и из нее.