Легенды Космодесанта - Ник Ким

Закончив, Сикарий поднялся по ступеням и занял свое место. Теперь в сад спускался магистр кузниц Фенния Максим. Один только его вид приводил в трепет: наголо бритая голова, дубленная всеми ветрами, цвета старого дуба кожа и глубоко посаженные глаза. Один глаз, замененный аугментическим имплантатом, мигал ровным красным светом, механическая серворука, сложенная за спиной, негромко жужжала в такт тяжелому дыханию и мерной поступи больших металлических ног, гулко печатающих шаги по каменным плитам. Сцепив руки за спиной, Фенния ходил вокруг Уриила, буквально прожигая его взглядом.

— Я говорил с технодесантником Харком, — рявкнул он внезапно.

Уриил понял, куда клонит Максим, поэтому сразу откликнулся:

— Это я приказал разобрать «Громовой ястреб», он лишь подчинялся мне и не должен нести наказания за свои действия на Тарсисе Ультра.

Максим подступил вплотную к Уриилу и угрожающе навис над ним.

— Я знаю, — прошипел магистр кузниц. — Неужели ты думал, что я не узнаю этого?

— Я просто хотел расставить все по местам, — отозвался Уриил.

— Ответь, зачем ты осквернил священную машину, доблестно служившую нашему ордену практически целое тысячелетие и много раз носившую тебя в бой? Как ты мог предать такой благородный машинный дух и надругаться столь жестоко над ним?

— У меня не было выбора, — коротко произнес Уриил.

— Ах, не было выбора? — с издевкой воскликнул Максим. — Мне тяжело в это поверить.

— Я не лгу, магистр, — угрюмо защищался Уриил. — Нам требовалось доставить новые энергетические батареи к одному из планетных защитных лазеров, чтобы сбить тиранидский корабль-улей. Только у «Громового ястреба» могло хватить топлива добраться туда, а потом вернуться обратно. Но даже для этого нам пришлось максимально облегчить вес машины и снять с нее все, что только было возможно.

— Ты рассердил дух машины. Я ухаживал за ним, и он сильно разгневан. На твоем месте я бы поостерегся доверять ему свою жизнь до тех пор, пока не вымолишь у него прощение и не проведешь обряды почитания.

Максим повернулся к Уриилу спиной и возвратился на свое место. Вслед за ним и другие магистры ордена брали слово, раз за разом уличая Уриила в преступлениях против Кодекса Астартес. Они знали все подробности обеих кампаний на Павонисе и Тарсисе Ультра, битвы на космическом скитальце «Гибель добродетели» и сражения с темными эльдарами на обратном пути.

Во всеуслышание представлялись все новые и новые случаи нарушений. Уриил был обескуражен. С одной стороны, он не мог отрицать правдивости этих обвинений, а с другой — каждый шаг оправдывался необходимостью именно такого решения. Время шло час за часом, обвинения множились, но его объяснения магистрам ордена не требовались. У них уже сложилось предубежденное мнение: он отклонился от Кодекса Астартес и совершил ужасное преступление против веры и преданности. Подобное злодеяние искупить нельзя.

Солнце скрылось за черепичной крышей дворца лорда Калгара. Уриил держался из последних сил, он боялся, что вот-вот может потерять самообладание. Его судьям нужна была не правда, а лишь козел отпущения, который заплатил бы за всех погибших на Тарсисе Ультра. У этого процесса имелась лишь одна цель — показать всем, что ждет нарушителей Кодекса Астартес.

Хотелось кричать от негодования и ярости, но Уриил лишь плотнее сжимал губы. По плитам сада вытянулись длинные багровые тени. Вечерние мотыльки собирались в неспокойные стайки вокруг горящих факелов, закрепленных на балконах. Наконец поднялся Марней Калгар и, окинув взором магистров ордена, спустился в сад. Подойдя к Уриилу, Калгар посмотрел ему прямо в глаза. Уриил не отвел взгляда, намереваясь, как подобает настоящему воину, принять свою участь, какой бы ужасной она ни была.

После довольно большой паузы лорд Калгар произнес:

— Мне печально от того, что стало с вами обоими. Я видел вас на вершине славы и надеялся, что однажды вы займете место среди величайших героев нашего ордена. Но в жизни нет ничего постоянного, и вот вы стоите передо мной, обвиняемые в самом темном из преступлений. Завтра вам будет предоставлена возможность защитить себя и опровергнуть выдвинутые обвинения. Подумайте хорошенько, что вы будете говорить. Я советую провести эту ночь в молитве. Обратитесь к Императору, чтобы он направил вас, и вспомните свои клятвы, данные ордену, когда в следующий раз будете стоять передо мной.

Луна уже успела осветить крыши зданий, когда Павсания и Уриила отвели обратно в камеры.

В темной камере пахло затхлостью и безнадежностью. С кольца, вмурованного в стену, свисала тяжелая цепь, с потолка срывались крупные капли, но вода не собиралась на каменном полу, а исчезала в многочисленных трещинах.

— Должен ли я заковать тебя? — спросил один из терминаторов через вокс-усилитель своего шлема.

— Нет, — ответил Уриил. — Я даю слово, что не буду пытаться бежать и не создам лишних неприятностей.

Терминатор кивнул — ничего другого он и не ожидал услышать, — закрыл дверь и запер ее механическими замками, усиленными толстыми цепями. Уриил сжал кулаки и, подобно дикому зверю, мерил быстрыми шагами камеру. Он не будет пытаться бежать: правда на его стороне и все обвинения, выдвинутые против него, он обратит завтра на самих обвинителей. Они не были свидетелями тех событий, которые вынуждали его принимать трудные решения.

Разве находились они на стенах Тарсиса Ультра? Не было их и там, где он столкнулся с могущественным звездным богом, когда мерзкая ксенозараза проникла в его разум. Где они были, когда он погибал, сражаясь за них?

Он знал, что слишком горячо реагирует, но ничего не мог с собой поделать: боль от несправедливости происходившего мучила его. Опустившись на пол, под мерную капель воды он стал выстраивать план своего выступления.

Незаметно прошло несколько часов, когда Уриил вдруг расслышал мягкую поступь. Шаги были осторожные, как у человека, который боится быть обнаруженным. Неизвестный приблизился к камере. Обостренным слухом даже сквозь железную дверь Уриил определил, что к нему в гости пожаловал космический десантник.

Он быстро пересел на другое место, прислонившись спиной к стене напротив двери. В замке, поворачиваясь, загремел ключ, распахнулась створка, и в проеме, загородив свет из коридора, появилась закутанная в балахон фигура. Десантник зашел в камеру и откинул с головы капюшон.

— Рад видеть тебя, капитан Вентрис, — прозвучал глубокий бас умудренного годами и опытом воина.

— Капитан Агемман? — удивился Уриил, узнав десантника по голосу.

Агемман, капитан Первой роты — ветеранов, самых лучших и храбрых воинов Ордена, среди прочих своих званий носил титул Регента Ультрамара, отвечавшего за безопасность Ультрамара в отсутствие магистра Ультрамаринов. После того как герой Первой роты капитан Инвикт погиб в сражении с тиранидами флота-улья «Бегемот», Агемман начал восстанавливать уничтоженную роту. И только сейчас, двести пятьдесят лет спустя, задача возрождения была выполнена и боевое знамя вновь вынесено из реликвария.

Пример Агеммана вдохновлял всех, проходивших подготовку в Агизеле, и тех, перед кем уже были открыты врата Крепости Геры. Он зажег в их сердцах яркий луч надежды: воин, обладающий отважным духом и доблестью, может добиться невозможного. Чего же этот герой хотел от Уриила?

— Так точно, — ответил Агемман, протягивая руку для рукопожатия. — Отвага и честь.

— Отвага и честь, — откликнулся Уриил, отвечая на рукопожатие.

Агемман, скрестив руки на груди, с брезгливостью и отвращением оглядел мрачную камеру.

— Горько видеть отважного воина в таком положении.

— Капитан, вы выбрали не самое удачное время, чтобы прийти ко мне. Что вам нужно?

— Я пришел по поручению лорда Калгара, капитан Вентрис.

— Лорда Калгара?

— Я все о тебе знаю, Уриил, — перебил его Агемман. — Я следил за тобой начиная с самого Агизеля. Я видел твои возможности и торжествовал, когда ты был выбран, чтобы войти в Крепость Геры и стать Ультрамарином. Я возносил благодарственные молитвы за победу на Мире Ворна и оплакивал вместе с тобой погибших на Дороге Черных Костей. Я знаю обо всех операциях Караула Смерти и понимаю, почему ты не хочешь говорить об этом.

— Зачем вы все это мне рассказываете? — насторожившись, спросил Уриил.

— Затем, чтобы ты понял, что я говорю правду, Уриил Вентрис, — объяснил Агемман. — Ты обвиняешься в одном из самых тяжких преступлений, которые только может совершить Ультрамарин, твоя жизнь сейчас висит на тоненьком волоске. Тебе лучше прислушаться к тому, что я тебе скажу. — Агемман прикрыл дверь. — От этого будет многое зависеть…

Наступил новый ясный день, над горами поднялось яркое солнце, осветив серые скалы и горные леса. Свежий ветерок гулял по всей Долине Лапониса. Вооруженные конвоиры вели Уриила к дворцу Марнея Калгара. Он шел по гладким ступеням, высеченным прямо в скале. Во всем теле ощущалась легкость; гнев и обида больше не терзали его сердце. Решение было принято, никаких сомнений в правильности выбранного пути не осталось.