Меня любят в магической академии - Бронислава Вонсович

С этим я не могла не согласиться и быстро пошла собираться. Диссертацию я сдавала не без сожаления, настолько она была увлекательна. Но сдавала насовсем — все равно она мне пока не очень-то и нужна, времени, чтобы читать развлекательную литературу, у меня нет, а как подход к Тарниэлю она себя уже не оправдала. Можно будет на каникулах перечитать.

Тренировка прошла очень даже неплохо. Ребят настолько воодушевила прошлая победа, что они почти летали по полю и безо всяких грифонов. Их даже не пугала грядущая встреча с воздушниками, которым мы однажды проиграли. Ведь теперь у нас не было Тони, которому этот факт покоя не давал. Он уже успел пожалеть, что столь опрометчиво покинул команду, в которую назад звать его никто не торопился. Но с предателем, чья вина хоть и не была доказана, дела больше никто иметь не хотел. Тем более что вместо него был Топфер — уж этому приобретению Рональдс был очень рад. Пока мой одногруппник летал на фелановской Джине, но в следующем году ему был обещан уже факультетский грифон. Нет, в нашей команде все складывалось как нельзя лучше, а значит, к концу сезона я смогу с полным правом требовать у декана новую мантию. Или хотя бы поцелуй в качестве поощрения. Второе даже предпочтительней — ведь если мою семью выпустят, то я смогу мантию и сама заказать, а вот целоваться с собой не очень интересно.

Вечером я готовилась к занятиям, изредка посматривая на Фиффи. Тот все так же уныло лежал на своей кучке и даже от любимого печенья отказывался. Я на всякий случай потрогала почву под ним, она была умеренно влажная, то есть недостатка в воде мой питомец не испытывал. Его поведение начинало меня тревожить все больше. Нужно будет завтра поговорить с фьординой Вейль. Пусть она и не специалист по магическим питомцам, но у нее тоже есть свой опыт работы с довольно своеобразными растениями. Лучше было бы, конечно, пойти к Кудзимоси, но я хотела сначала научиться делать печенье, а уж потом подойти к нему с подарком.

Но утром все мои планы были перечеркнуты. Фиффи не реагировал уже ни на что. Но самое ужасное — рядом с ним валялось несколько листьев, отброшенных как что-то ненужное. Все мои попытки добиться от него хоть слабого подергивания оказались бесполезны. Я почувствовала, как меня охватывает паника. Ведь что мне стоило поговорить о его состоянии с кем-нибудь раньше? Не тогда, когда ему требуется срочная помощь. Я торопливо оделась и побежала.

Как назло, в кабинете Кудзимоси не было. Я подумала было, что он на занятиях, но они же еще не начались? А вдруг он сразу пойдет на свою лекцию? Взглянув на расписание, я стала бегать между аудиторией и кабинетом, с каждой минутой накручивая себя все больше и больше. А вдруг Фиффи уже нельзя помочь? Картина того, как он лежит, весь такой несчастный и одинокий, так и стояла у меня перед глазами. Я твердила про себя, что Берлисенсисы не плачут на людях, но придерживаться этого правила стало уже почти невозможно, когда я наконец увидела Кудзимоси.

— Фьорд Кудзимоси, пойдемте со мной. Фиффи умирает.

Я ухватила его за рукав пальто, того самого, что мне так понравилось, и потянула к выходу из башни.

— Фьорда Берлисенсис, объясните толком, что случилось.

— Фиффи… Он лежит. Не двигается совсем. И у него листья отваливаются.

Тут я не выдержала и всхлипнула. Может, моему питомцу уже и помочь никак нельзя? Какая же я невнимательная!

— Все растения время от времени теряют листья, — заметил Кудзимоси, но все же пошел со мной.

— Так он не просто их теряет, — попыталась я объяснить. — Он уже несколько дней был такой скучный, ничего не ел, ничем не интересовался. Я думала, он из-за своей мандрагорочки переживает. И что пройдет это скоро.

Говорила я, не переставая тянуть его вперед. Мне все казалось, что он двигается очень медленно, что от того, насколько быстро мы придем ко мне в комнату, зависит жизнь Фиффи. Мысли, что уже может быть поздно, я старательно от себя отгоняла. Я цеплялась за Кудзимоси как за единственную надежду.

— Фьорда Берлисенсис, успокойтесь, — неожиданно мягко сказал он. — Не надо плакать. Мы сейчас придем и посмотрим. Уверяю вас, растительные питомцы — очень живучие, они так легко не сдаются.

И тут я поняла, что уже давно не только всхлипываю, но и плачу вовсю, и мне совершенно все равно, что подумают окружающие и как я выгляжу. Но я же Берлисенсис, я должна держать себя в руках. Я поискала платок, не нашла и горестно шмыгнула носом — поведение, совершенно недостойное моей семьи. Хорошо, что бабушка этого не видит и что мы наконец пришли. Тарниэль сразу устремился к Фиффи и начал его осматривать. Я стояла, затаив дыхание, и боялась ему помешать хоть немного. Вдруг все не столь страшно? Вдруг моему питомцу еще помочь можно?

— Все с ним нормально, — успокаивающе сказал Кудзимоси и, наткнувшись на мой неверящий взгляд, продолжил: — Фиффи же у вас в первую очередь растение, а им свойственен зимой период покоя. В комнате у вас довольно прохладно, освещения здесь еще меньше, чем на улице. Вот у него метаболизм и замедлился. То есть он просто заснул до более подходящего времени.

— Просто заснул? — недоверчиво уточнила я. — А почему тогда в вашей диссертации, фьорд Кудзимоси, об этом ни слова нет?

— А потому, фьорда Берлисенсис, что она посвящена вовсе не растительным питомцам, — он неожиданно улыбнулся. — И чего это вдруг вы стали изучать мою диссертацию?

— А потому, фьорд Кудзимоси, что вы тогда в Зоологическом саду прервали свою лекцию на самом интересном месте, — несколько недовольно ответила я. И зачем я вообще про то, что я читала, сказала? — У меня давно было желание почитать вашу диссертацию, а когда с Фиффи проблемы начались, решила, что там могу хоть что-то найти. А скажите, фьорд Кудзимоси, его как-то можно вывести из этого состояния?

— Разумеется, фьорда Берлисенсис, — вежливо отвечал он мне. — Изменить световой режим и поднять температуру — и все с вашим питомцем будет хорошо. Здесь, в общежитии, это сделать затруднительно, но в вашем родном доме таких проблем не будет.

В моем родном доме? В самом деле, ведь моих родных скоро выпустят, и я не только смогу обнять свою бабушку, но и лечь спать в собственную уютную постель. И в шкафу выбор одежды будет намного больше. Впрочем, к чему он, этот выбор, если все равно приходится носить эту ужасную мантию? Претендентка на чужой хвост постаралась показать свои достоинства в наиболее выгодном ракурсе, а мне приходится мучиться в таких вот нечеловеческих условиях. Интересно, чем у них вечер закончился? Но вместо этого я спросила:

— Фьорд Кудзимоси, а Фиффи требует какого-то специального ухода в таком состоянии?