Кирпичики 2 - Сергей Тамбовский

ничего у нас не срабатывало. Вот мы и отобрали его у вас.

— А что изменилось дальше, если он вдруг стал никому не нужен, этот участок?

— К сожалению, контрагенты… точнее один из них оказался не совсем чистоплотным партнёром и задумал кинуть меня и мою компанию через коленку.

— Ай-яй-яй, какой негодяй, — сокрушенно покачал головой я, — кто бы мог подумать такое.

— Но разведка в АМТ была лучше поставлена, чем у них, поэтому информацию о покушении мне слили за сутки до того, как. Тут уж мои ребята из службы безопасности посидели пару часиков и составили такой вот план с подменой и моим исчезновением.

— И что, сработало?

— Как видишь — я живой-здоровый живу в Париже, АМТ бодр и весел и продолжает деятельность, а конкуренты лежат… кто в земле, кто под водой.

— А контракт тот успешно выполнился?

— Да… все заинтересованные лица, получили всё, что им причиталось. Включая нечистоплотных граждан.

— Интересно, — отвечал я, допивая свой бокал. — А почему так сложно, почему просто было не убрать этих граждан без пластики и переезда в Париж?

— На это были свои основания, — и Куриленков многозначительно посмотрел в потолок, намекая очевидно на то, где сидели эти основания.

— А кто же были эти таинственные негодяи, намекните хотя бы полусловом? — попросил я.

— Про всех я тебе всё равно не скажу, но одного ты знаешь, он в вашей тсж-ной конторе значился.

Опа, подумал я, Коля или Володя? А может оба сразу?

— Большое спасибо… то есть гран мерси за познавательную беседу, — сказал я, допив бокал с шампанским, кстати, очень неплохим, Гена наверно за него немало франков выложил, — а у нас второе отделение начинается. Как вам представление-то, Сергей Владимирович? — добавил зачем-то я.

— Бывало и поинтереснее, но в целом неплохо… — отозвался Куриленков.

— Да, позвольте и ещё один вопросик, раз уж пошла такая пьянка, — вспомнил я один непрояснённый момент.

— Давай, попробую ответить, — согласился он.

— А Люба-Любаша какую роль во всех этих игрищах исполняла?

— Мы использовали её втёмную, всех деталей она не знала… красивая, кстати, девка, что с ней сейчас?

— Сошлась с одним деятелем из НИРТа, но, говорят, что это ненадолго.

— Хорошо, то есть бьен, — отозвался Куриленков, и мы разошлись по своим местам.

— А что это за Люба-Любаша? — тут же начала меня пытать Галя, как только мы отошли от этой парочки.

— Была такая, — ответил я, — мы же с ней в Германию за машинами ездили, забыла что ли?

— Дада, что-то такое было, — напрягла память Галя, — у тебя с ней было что-нибудь?

— Если и было, это всё давно умерло… сейчас у меня кроме тебя ничего на горизонте не просматривается.

Галя с большим подозрением заглянула мне в глаза, ничего подозрительного, видимо, там не нашла и продолжила смотреть на представление. А во втором отделении устроители шоу преподнесли зрителям небольшой сюрприз — на сцене появился аквариум непомерных размером, минимум десять на десять метров, а в нём под музыку плавали дельфины и обнажённые танцовщицы, на этот раз полностью. Видимо на водную среду французские законы о раздевании не распространялись.

— Оригинально, — шепнула мне на ухо Галя, — я когда-то в наш цирк ходила, там тоже представление в бассейне показывали.

— И чего, там тоже голые девушки плавали? — спросил я так же тихо.

— Нет конечно, одетые, — буркнула Галя и умолкла.

Через два часа, было без десяти десять, мы честно сидели в своём номере в «Гелиосе» и ждали контрольного визита старшего по группе.

— Всё нормально? — спросил старший, заглянув в наш номер.

— Да, всё просто зашибись, — ответил я, — прогулялись до Гран-Опера, посмотрели на город.

— Завтра в восемь ноль-ноль завтрак на первом этаже, — продолжил он, — шведский стол, но не набирайте ничего с собой, тут это строго контролируют.

— Мы постараемся.

— А в девять обзорная экскурсия по городу, надеюсь, вы больше откалываться не будете?

— Ни в коем случае, Семён Антоныч, — улыбнулся я, — нам будет необычайно интересна обзорная экскурсия по Парижу.

* * *

Я очнулся от того, что меня активно хлопали по щекам.

— Ну хватит, больно уже, — недовольно сказал я, а в ответ услышал:

— Кель лон пар-т-ил? (на каком языке он говорит).

Я огляделся по сторонам — антураж был люто знаком, те же керамблоки, тот же снижатель, да и рожи, склонившиеся надо мной, были в целом узнаваемы, слева Миша, справа Роберт. Вот только говорили они на французском, почему-то.

— На русском, блять, — в сердцах ответил я, — вы чего, русского не понимаете?

— Жи понс ки парле рюсс (по-моему, это русский), — сказал Роберт.

— А по-английски тут кто-нибудь понимает? — перешёл я на язык Шекспира.

— Ну я, — выдвинулся из-за ящика с отходами коренастый мужичок, сильно смахивающий на мастера Сидорова.

— Что со мной случилось? — спросил я у него.

— Что-то, — буркнул он, — фазу на снижатель пробило, тебя и долбануло. Да так, что ты родной язык забыл. Доктора-то вызывать или обойдёшься?

— Обойдусь, — ответно буркнул я, — я тут слева или справа работал?

— Справа, главным садчиком, — ввёл меня в курс дела лже-Сидоров, — шевели копытами, Шарль, норму за тебя никто делать не будет.

Это значит я теперь Шарль, подумал я, становясь на нужную точку и надевая рукавицы, а кто бы мог подумать… а дальше я проснулся… за окном моргала неоновая реклама универмага Лафайет, периодически озаряя внутренности нашего номера. Ну надо ж, чего только не присниться, подумал я, хлопая рукой по Гале… ну рука провалилась до простыни — не было рядом никого.

Я встал, зажёг свет — вместо Гали здесь имела место пустота. Огляделся по сторонам и увидел листок бумаги, приклеенный жвачкой к экрану телевизора. Там было написано «Спасибо за всё, извини». Очень интересно…

И тут в дверь постучали, я подошёл и открыл — там стояли два щуплых французских полицейских в форменных фуражках.

— Мсье Летофф? — спросил видимо старший из них.

— Уи, — ответил я.

— Препаре ву, апарти авек ню (собирайтесь, поедете с нами), — сказал старший, а второй перевёл это на английский.

— А в чём, собственно, дело? — собрался с мыслями я.

— Вуз этес аккуз д'агрессьон (вы обвиняетесь в покушении), — сказал старший и я почему-то понял его.

— Надо поставить в известность старшего нашей группы, — это всё, что я смог придумать в ответ.

— Не волнуйтесь, — сказал второй, — он в курсе.