Сталин. Жизнь и смерть - Эдвард Радзинский

В конце сентября Деникин взял Курск, в октябре – Орел.

Белые приблизились к столице. Москва была оклеена призывами «Все на борьбу с Деникиным!» Но вскоре странно повторилась история Колчака: подходя к Москве, Деникин был остановлен. Октябрь стал роковым для генерала.

В конце октября Деникин потерял Орел. Началось отступление Белой армии.

Коба выполнил свою роль. На его Южном фронте был создан знаменитый конный корпус под водительством бывшего царского вахмистра Буденного. Его конники разгромили отборные казачьи части генералов Мамонтова и Шкуро. «Захвачена масса трофеев, все бронепоезда противника… Ореол непобедимости, созданный вокруг имен Мамонтова и Шкуро, развеян», – телеграфировал Коба Ленину.

Корпус Буденного беспощадно терзал деникинскую армию, откатывающуюся к Черному морю.

К началу 1920 года гражданская война была выиграна большевиками. Закончилась история Колчака: он отступил в Сибирь, его разбитая армия растаяла. Милостью Чехословацкого легиона бывший Верховный правитель России получил железнодорожный вагон, в котором доехал до Иркутска. Но в городе уже были большевики. И в обмен на право беспрепятственно покинуть Россию чехословаки выдали им несчастного адмирала.

Спокойно выслушав приговор о расстреле, Колчак попросил дать ему выкурить последнюю трубку.

На рассвете взвод красноармейцев расстрелял адмирала. Его тело спустили в прорубь Ангары.

Между тем отступивший в Крым Деникин снял с себя обязанности главнокомандующего Добровольческой армией. Его пост занял барон Врангель, продолжавший удерживать полуостров. Крым стал последним очагом исчезающей России.

Большевики заняли Украину.

Невероятное свершилось: полуголодные, в нищем обмундировании, часто попросту без сапог, красные победили лучших царских генералов, регулярную, великолепно экипированную Белую армию, отборные казачьи части. Как произошло это чудо? Почему на победоносном пути к Москве и Колчак, и Деникин внезапно останавливались и были разбиты?

В своей книге «Ледяной поход» белогвардейский офицер Роман Гуль писал: «К белым народ не хотел идти – ведь мы были господа… Мужик нам не верил… В этом была беда мужика и всей России…» Большевикам помогла все та же сословная ненависть. Как только возвращались господа, мужики забывали обо всех притеснениях большевиков. Да и господа старались – восстанавливали царские законы, отбирали у крестьян землю. Мощь армий Деникина и Колчака была уничтожена беспощадной крестьянской войной, полыхавшей у них в тылу.

К тому же белых подвела древняя российская беда: воровство. Деникин в своих воспоминаниях жаловался, что «после славных побед под Курском и Харьковом… тылы Белой армии были забиты составами поездов, которые полки нагрузили всяким скарбом». Следует добавить: скарбом, отобранным у населения.

«Насилие и грабежи, – печально напишет Деникин, – пронеслись по всему театру гражданской войны, не раз стирая черту, отделяющую спасителя от врага».

Монархист Шульгин, один из инициаторов Белого движения, насмешливо предлагал переиначить знаменитую воинскую песню царской армии «Взвейтесь, соколы, орлами» на «Взвейтесь, соколы, ворами».

Другая вечная беда – ревнивая нелюбовь соратников друг к другу. Врангель весьма не любил Деникина, и тот платил ему тем же; бесконечно грызлись генералы и в стане Колчака, и в армии Юденича…

И еще одно, губительное для белых, обстоятельство. У них было чувство, которое они не могли в себе подавить: они убивают соотечественников, братьев, «своих». У большевиков, у Кобы, у Ленина этого чувства не существовало: их народом был мировой пролетариат, воевали они не с соотечественниками, а с «эксплуататорами» и убивали их ради счастья всех обездоленных людей на земле. Так учили красных солдат политкомиссары.

«Я хату покинул, пошел воевать, чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать», – пелось в популярнейшей советской песне.

Страна, обескровленная братоубийственной войной, лежала в развалинах. Но «чем хуже, тем лучше». Ибо сбылась мечта, о которой пели большевики в «Интернационале»: в беспощадной войне до основанья был разрушен мир прежней России. Погибла царская семья, были истреблены или бежали за границу самые знаменитые фамилии… И был совершенно уничтожен старый уклад жизни. Остались полунищие люди, остался «голый человек на голой земле».

Теперь можно было начинать строить новый большевистский мир.

Победа в войне заставила Ленина думать об отношениях с другими странами. Прежде всего надо было выводить страну из всемирного бойкота. Красный террор уже компрометировал режим, не вызывал он радости и у западных социалистов.

В начале 1920 года была отменена смертная казнь по приговорам ВЧК. Но это была акция для Запада. Ночь, когда вошло в силу это постановление, стала самой ужасной. Власть не собиралась выпускать своих врагов – в тюрьмах было расстреляно множество «бывших». Милость обернулась кровью.

Коба выучит и это: врага можно простить, но предварительно его надо уничтожить.

Просьба об отставке

Уже с осени 1919 года Коба начинает писать язвительные заявления в ЦК и Ленину. Он просит об отзыве с фронта: «Во-первых, я немного переутомился… да будет мне позволено на известный период оторваться от бурной, не знающей отдыха, фронтовой работы в опаснейших пунктах и немного сосредоточиться на спокойной работе в тылу (я немного прошу, я не хочу отдыха где-нибудь на даче, я добиваюсь только перемены работы – это будет отдых)».

Телеграмма Ленину: «Еще раз напоминаю о моем требовании отозвать меня и прислать другого, заслуживающего доверия ЦК. В случае упорства с вашей стороны вынужден буду уйти сам…»

Он непреклонен, ворчит, показывает, как обижен отказами ЦК отправить в отставку его врага Троцкого, и потому не желает быть более «специалистом по чистке конюшен военного ведомства». На самом деле он уже понял: война выиграна. Все эти красные конники с их наградами завтра ничего не будут стоить, как и сам Троцкий с его высшим военным постом. Теперь надо спешить в тыл. Власть теперь там, в тылу!

Коба ошибся: война не кончилась. В конце апреля 1920 года напала Польша. Она не сделала этого раньше, когда большевики были на краю пропасти, когда подобный удар был бы смертелен – тогда поляки боялись победы царских генералов, возврата Российской империи, лишившей независимости их родину.

Война началась снова. И тотчас была восстановлена смертная казнь. «Всякий негодяй, который будет уговаривать к отступлению, будет расстрелян. Всякий солдат, покинувший боевой пост, будет расстрелян» (Троцкий).