Советские партизаны. Мифы и реальность - Михаил Пинчук

…Кстати, ту поделенную рожь на панском поле нашим крестьянам жать не пришлось. Поле отдали колхозникам из Дроздов. Но засеять его осенью они не смогли и превратили в выгон для скотины!

От вывезенных в Сибирь стали приходить письма со слезными просьбами прислать хотя бы черных сухарей и сушеной картошки, которой у нас никто и сушить не умел. Тогда мы поняли: вот и пришла к нам та „счастливая и зажиточная“ колхозная жизнь, которая раньше не могла нам присниться и в самом кошмарном сне». (Тарас А.Е. Анатомия ненависти. Минск, 2008, с. 656–659).

Ожидать в такой обстановке ухода населения в партизаны было бы глупостью. Летом 1941 года местное население встречало части Вермахта с цветами, так же, как двумя годами раньше — части РККА.

Правда, Пономаренко 22 ноября 1943 года доложил Сталину:

«…мы обладаем на территории Западной Белоруссии крупным превосходством сил (перед отрядами польской АК — М.П.). Там имеется 185 отрядов советских партизан, имеющих в своем составе 23.855 партизан» (Соколов Б.В., с. 397).

Без малого 24 тысячи на всю Западную Беларусь (в среднем, 120 человек в отряде)! Прямо скажем — не густо. Но главное не это. Главное то, что местных жителей в здешних отрядах почти не было. Советские отряды были либо заброшены в Западную Беларусь из-за линии фронта, либо состояли из окруженцев и партактива (многим рядовым функционерам и «активистам» в 1941 году пришлось «хавацца ў лесе»). Организованное массовое партизанское движение в здешних краях представляли отряды Армии Краёвой.

Кроме того, более 8 тысяч из этих 24 прибыли в западные области Беларуси из восточных областей лишь осенью 1943 года[44].

Население восточной части БССР тоже не бросилось в леса при появлении немцев. Зачем? Это население существовало в условиях оккупации уже 150 лет и привыкло ко всяким оккупантам, занимая позицию выжидания.

Эстрадный юморист Михаил Задорнов, которого россияне горячо любят за его хамские характеристики всех других наций, однажды сказал, что если руководство страны прикажет, то беларусы завтра же уйдут в леса. Должен разочаровать этого завравшегося «певца» славянского триединства — в лес уйдет только номенклатура, да и то не вся.

Старшее поколение беларусов терпело беды и страдания, сжав зубы. Недовольство изредка прорывалось наружу разве что в виде частушек:

Устань Ільйч, i падзівіся,Як колхозы разжыліся:Пуня — ракам,Хата — бокам,I кабыла з адным вокам!

В отличие от «западников», беларусы центральных и восточных областей воспринимали «власть советов» уже как данность. Поэтому им было присуще любопытное разделение стереотипов: репрессии немцев — это зверства оккупантов, репрессии советских органов — произвол своих властей.

Но и здесь такая характеристика применима не ко всей массе населения, а в основном к молодому поколению (от 25 лет и моложе). Оно и понятно, ничего другого эти ребята в своей жизни не видели и не знали. Именно вчерашние комсомольцы в 1943–1944 гг. добровольно вступали в партизанские отряды.

Глава 2. Партизанские руководители

Советское партизанское движение на Беларуси было инспирировано извне. Его кураторами, организаторами и начальниками являлись не беларусы.

Немецкий исследователь Марк Бартушка в своей книге «Партизанская война в Беларуси в 1941–1944 гг.» пишет:

«Советские партизаны действовали также и за пределами территории СССР. Около 25 тысяч их сражалось в Польше и Чехословацкой Республике, где они поддерживали коммунистическое подполье»…

Надо отметить, что, во-первых, Бартушка в данном случае безосновательно называет партизанами военнослужащих РККА и НКВД, заброшенных в Польшу и Чехословакию с помощью авиации. Как мы уже выяснили в первой части книги, это диверсанты и террористы, никакие не партизаны. Во-вторых, поляки, чехи и словаки этих советских «помощников» не считали польскими, чешскими или словацкими партизанами. Они называли их «советскими».

Поэтому и у нас есть основания для того, чтобы не считать советских партизан беларускими. Более того, именно они являлись злейшими врагами местного населения, речь о чем пойдет ниже, а также в четвертой части книги.

Начальники из «пришлых»

В качестве примера здесь названы 19 известных командиров партизанских соединений, бригад, отдельных отрядов. Среди них нет беларусов. Почти все они оказались на территории оккупированной Беларуси по одному и тому же сценарию. А те подразделения, которыми они командовали, трудно назвать «партизанскими».

Банов Иван (1916–1982) — русский, уроженец станицы Тацинской Ростовской области. Кадровый офицер, в 1938 году окончил пехотное училище в г. Орджоникидзе. Осенью 1939 года участвовал в «освободительном походе», т. е. во вторжении в Западную Беларусь. С июня 1941 года — на фронте. В 1942 году его отозвали из действующей армии, обучили на специальных курсах и в августе направили на оккупированную территорию БССР — организовывать партизанское движение. «Работал» в Барановичской, Пинской и Брестской областях.

Барыкин Емельян Игнатович (1902–1951), уроженец деревни Тросна Брянской области, русский. Служил в железнодорожном полку РККА в Гомеле. После демобилизации окончил курсы помощников начальников станций в Курске. С 1937 года — на партийной работе, его назначили секретарем парткома Беларуской железной дороги. С марта 1941 года он секретарь Гомельского горкома партии. Когда началась война, стал комиссаром партизанского отряда «Большевик». Как видим, и в этом случае ничем беларуским «не пахнет». Выходца из России назначили руководителем в 1937 году, когда беларуских руководителей и специалистов расстреливали по 100 человек в день и больше! А освободившиеся места замещали кадрами из России. Это была одна из многих форм русификации.

Бринский Антон Петрович (1906–1981) — уроженец села Андреевка Хмельницкой области УССР, украинец. В 1926 году окончил советско-партийную школу, работал секретарем райкома комсомола, затем возглавлял Каменец-Подольский райисполком. С 1928 года служил в Красной Армии. С октября 1941 — командир разведывательно-диверсионных отрядов, действовавших на линии Борисов — Орша, в районах Барановичского и Лунинецкого железнодорожных узлов.

В октябре 1942 года его направили в западные области Украины, там же он в 1943 года стал командиром партизанского соединения особого назначения (это означает, что отряд действовал против формирований ОУН). Бринский со своими головорезами совершил множество военных преступлений, но об этом — в последней части книги.

Булат Борис Адамович (1912— 19821 — русский, уроженец города Тулы. Окончил Военную школу имени ВЦИК РСФСР. В 1940 году окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе и был направлен на службу в БВО. Когда началась война, Б.А. Булат находился под Белостоком. На пятый день войны он попал в плен. Через какое-то время ему и еще двоим пленным удалось сбежать. Во время войны и особенно после войны советским идеологам и пропагандистам очень хотелось показать, что в оккупированной Беларуси с первых дней войны стихийно возникали партизанские отряды, что партизанское движение начиналось «снизу». И вот эту троицу (Булата с двумя попутчиками) громко назвали «партизанским отрядом».

Трудно сказать, как они выжили. Не могли ведь они, ослабевшие от голода и без оружия нападать на немецкие склады, обозы, полевые кухни, чтобы добыть продукты. Но группа выжила. Когда в 1942 году на территорию Беларуси для организации партизанского движения стали забрасывать сотни спецгрупп и отрядов НКВД и НКГБ СССР, Булата заметили. Его как кадрового офицера, да еще с академическим образованием, назначили командиром только что созданной партизанской бригады «Вперёд». Бригада действовала на территории Минской и Барановичской областей. В 1944 году Булат был ранен и отправлен самолетом на лечение в Москву. После выздоровления кадрового офицера на фронт не послали. Ведь он представлял собой очередной «ценный кадр» на руководящую должность в БССР. Как только Минск был освобожден от оккупации, Булата назначили заместителем председателя Минского городского совета.

Вот так в отрядах военнослужащих и чекистов, забрасываемых на оккупированную территорию, готовили кадры для послевоенной Беларуси. Командиры, комиссары и начальники штабов партизанских бригад и отрядов летом 1944 года стали первыми и лучшими кандидатурами на руководящие посты всех уровней власти. По официальным сведениям, на территории БССР действовали 1256 партизанских отрядов, частично объединенных в 213 бригад и полков. Умножим 1469 (1256+213) на 3 и получим 4407 кандидатур.

А если добавить к ним секретарей партийных и комсомольских организаций? Сколько же это получится? И вот эти партизанские начальники, которые все три года оккупации разговаривали с местным населением исключительно при помощи пистолетов ТТ, автоматов ППШ и кулаков, после освобождения превратились здесь в «советское начальство». Это — неопровержимый факт.