Тар-Айимский Кранг. Сборник научно-фантастической прозы - Алан Фостер

Здание поспорило само с собой несколько секунд.

— Притормози, Вульф! — Коммерсант заметил движение перед краулером.

С плавностью и бесшумностью, порожденными постоянной смазкой, огромная дверь разделилась. Медленно, с тяжеловесностью большого груза две половинки разошлись ровно настолько, чтобы краулер мог проехать со всеми удобствами. А затем остановились.

— Наверно, нас ждут?

— Автоматика, — прошептал загипнотизированный Трузензюзекс.

— Я тоже так думаю, философ. Заезжай, Вульф.

Молчаливый пилот послушно включил двигатель, и мощная машина, громыхая, покатила вперед. Малайка осторожно осматривал стороны узкого отверстия. Металл не был разумно тонким листом. И даже умеренно тонким.

— Добрых девятнадцать—двадцать метров толщины, — прозаически заметил Цзе-Мэллори. — Интересно, кому ей предназначалось преграждать вход.

— Очевидно, не нам, — ответил Трузензюзекс. — Вы бы могли баловаться со своей игрушкой много дней, капитан, и сожгли бы ее прежде, чем оставили на двери хоть царапину. Хотел бы я попробовать на ней снаряд СККАМ, просто чтобы посмотреть: кто выйдет победителем. Я никогда не слышал ни о каком искусственном сооружении, способном устоять перед снарядом СККАМ, но, впрочем, я также никогда не видел и улье-блок двадцатиметровой толщины из тар-айимского металла. Этот вопрос, несомненно, навек останется академическим.

Они проехали несколько метров внутрь, когда дверь начала медленно скользить, закрываясь за ними. Бесшумность этого процесса производила жуткое впечатление. Вульф, держа руку на рычаге, вопросительно взглянул на Малайку. Однако коммерсант, по крайней мере внешне, не был озабочен этим.

— Она открылась, впуская нас, Вульф. Думаю, что она сделает то же самое, выпуская нас — Двери закрылись. — В любом случае, кванини беспокоиться? Теперь это не имеет значения.

Их ждал еще один сюрприз. Если стены из псевдокерамического материала не были полыми, что было едва ли вероятным при такой двери, то достигали в толщину добрых ста пятидесяти метров. Намного больше, чем требовалось всего лишь для поддержки веса здания, как бы оно ни было велико. Это выдавало стремление к неприступности. Подобное и раньше находили в развалинах тар-айимских крепостей, но никогда ничего приближающегося по масштабам к этому.

Флинкс не знал, что их ждет внутри. С тех пор как открылись огромные двери, он последовательно просканировал все, но не смог засечь ничего думающего. И он сетовал на свой чисто боковой обзор из краулера.

Сверху до него донесся голос Малайки. Он был странно приглушенным.

— Катика, все там. Ата, открой шлюз. Здесь есть воздух, и он пригоден для дыхания, также есть свет и нет ветра, и сам не знаю, верить этому или нет, хотя мой моджичо говорит мне… но чем раньше вы это увидите…

Дальнейших приказов им не требовалось. Даже Сиссиф пришла в волнение. Ата пробралась к небольшому пассажирскому шлюзу, и они смотрели, как она отключает тройную систему блокировки. Тяжелая дверца сама распахнулась наружу. Металлический трап выдвинулся до соприкосновения с полом, пожужжал, когда установил твердый контакт, и отключился.

Флинкс вышел первым, следом за ним Ата, двое ученых, Малайка, Сиссиф и, наконец, Вульф. Все стояли совершенно молча, обозревая раскинувшуюся перед ними панораму.

Интерьер здания был полым. Описать его можно было только так. Где-то наверху, знал Флинкс, эти стены соединялись с потолком, но как он ни напрягал зрение, все равно не мог разглядеть его. Здание было таким огромным, что, несмотря на превосходную циркуляцию, внутри образовались облака. Четыре гигантских плиты стен подавляли его, но в открытом пространстве такой величины клаустрофобия невозможна. По сравнению с вечным воем ветра и шуршанием пыли снаружи, полная тишина внутри здания наводила на мысли о соборе.

Свет, будучи предназначенным не для челанксийских глаз, являлся целиком искусственным. Он был слегка голубовато-зеленым. Он был также более тусклым, чем они предпочли бы. Синий от природы хитин философа выглядел в нем хорошо, но остальных он делал на вид слегка рыбообразными. Тусклое освещение не столько препятствовало обзору, сколько заставляло вещи казаться расплывчатыми, словно их рассматривали сквозь не совсем прозрачное стекло. Температура тут стояла умеренная, даже несколько жарковатая.

Краулер остановился, потому что дальше ехать он не мог. Оттуда, где они стояли, тянулись ряды за рядами какие-то сидения или кресла. Здание представляло собой колоссальный амфитеатр. Ряды тянулись без перерывов вплоть до противоположной стены строения. Там они кончались у подножия… чего-то.

Он бросил вдаль всего один взгляд и рискнул быстро прозондировать других. Малайка оценивающе оглядывал амфитеатр, Вульф с обычным для него безразличным выражением лица брал пробу воздуха прибором на поясе. Сиссиф крепко прижалась к Малайке, с тревогой оглядываясь в беспокойном безмолвии. Лицо Аты носило то же выражение осторожного наблюдения, что и у рослого торговца.

Двое ученых находились в состоянии, настолько близком к нирване, насколько это вообще возможно для ученых. Мысли их двигались так быстро, что Флинксу оказалось трудно даже ощутить их. Они уставились на сооружение в противоположном конце огромного помещения. Для них поиск оправдал себя, даже если они не знали, что именно нашли. Цзе-Мэллори выбрал этот миг, чтобы шагнуть вперед, а за ним Трузензюзекс. Остальные тронулись гуськом за учеными по центральному проходу между сиденьями.

Прогулка оказалась не очень утомительной, но Флинкс был благодарен за возможность отдохнуть в конце ее. Он сел на край возвышенного помоста. Он мог бы занять одно из сидений внизу, но они никак не подходили по очертаниям к человеческой физиологии и были несомненно такими же неудобными, как и выглядели.

На помост, где он сидел, вела большая лестница. На противоположном конце его безупречный купол из стекла или пластика накрывал единственную безыскусную кушетку. Со стороны зрительного зала в купол вел большой овальный дверной проем. Он возвышался на добрый метр над самым рослым членом экспедиции и был намного шире, чем потребовалось бы даже дородному Малайке. Само ложе имело легкий наклон в сторону амфитеатра. Его возвышенный конец частично накрывал купол поменьше, походивший по виду на стакан для бренди. От него и из-под кушетки шли к машине толстые кабели и провода.

Сама «машина» возвышалась над ними на сотню метров и шла вдоль всей стены зрительного зала. Многое в машине оставалось скрытым, но Флинкс видел циферблаты и кнопки, отражавшие свет, сочившийся из-за полуоткрытых пластин. Те, что он смог различить, были спроектированы явно без мысли о человеческих и транксийских конечностях.