Дочь крови - Энн Бишоп

«Нет, — мысленно произнес Деймон, отправляя эту фразу на тонкой нити копья, от мужчины к мужчине. — Она обреет его».

«Ты не можешь знать наверняка».

«Не думаю, что „развлечение“ закончится слишком быстро».

Картан нервно сглотнул.

«Ты не можешь знать наверняка».

«Вот увидишь».

Доротея подняла руку. Охранник направился к дальнему концу стола и первым поднял хлыст.

— Как мы развлечемся сегодня, Сестры? — весело спросила Доротея. — Может, стоит выпороть его?

— Да, да, да! — выкрикнули одновременно несколько женских голосов.

— Или…

За этим последовали аплодисменты и смех — стражник, теперь явно занервничавший, поднял орехоколку, чтобы все собравшиеся могли на нее посмотреть.

— Или… — Доротея сделала небрежный жест рукой, и охранник покорно поднял лезвия.

Картан пристально смотрел в пол, пытаясь сдержать дрожь и не броситься к двери. Он знал, что ему все равно не позволят уйти, и не без горечи задумался о том, каким образом Деймону удавалось так спокойно сидеть на месте и скучающим взглядом обводить комнату. Возможно, потому, что у Сади эти органы все равно были абсолютно бесполезными.

— Обрить его, обрить, обрить! — по комнате громом раскатились голоса представительниц ковена.

Картану доводилось бывать на собачьих и петушиных боях, а также на огромном количестве зрелищных развлечений, включавших стравливание животных. Он привык слышать рев мужских голосов, когда их обладатели поощряют своих фаворитов. Однако он ни разу за всю свою жизнь не слышал такого ликования, какое теперь звучало в восторженных выкриках ведьм ковена, решивших судьбу несчастного.

Картан невольно подскочил, когда рука Доротеи сжала его колено. Холодная улыбка Жрицы слишком ясно говорила о том, что ей приятно видеть его страх.

Доротея подняла руку, призывая остальных к молчанию. Когда в комнате воцарилась абсолютная тишина, она мелодично промурлыкала:

— Обрить его. — Помолчав мгновение, женщина мило улыбнулась и добавила: — Полностью.

Картан невольно быстрым взглядом окинул комнату, не веря своим ушам и глазам, однако, прежде чем он успел сказать или сделать что-то, Деймон обернулся и посмотрел на него. Выражение глаз кузена пугало еще больше, чем любые пытки, придуманные Доротеей, поэтому Картан проглотил готовые сорваться с языка слова и сполз по спинке стула.

В комнату вошли Целительница и цирюльник и медленно направились к столу. Цирюльник, бледный мужчина в черной робе с манжетами, плотно обтягивавшей его тело, уже начал лысеть. У него оказались тонкие бесцветные губы и глаза грязно-желтого цвета. Он поклонился Доротее, а затем всему ковену.

Целительница, серая, невзрачная женщина, обычно занималась заболевшими слугами, поскольку была недостаточно искусна в Ремесле, чтобы работать на аристократов Крови, призвала миску с теплой водой и мыло. Она держала миску, пока цирюльник мыл руки.

Затем он небрежно намылил мошонку своей жертвы.

«Зачем?» — прислал вопрос Картан на острие нити копья.

«Он специально делает их скользкими, — ответил Деймон. — Так труднее сделать чистый срез в первый раз».

Цирюльник взял маленький изогнутый нож и поднял его вверх, чтобы зрители могли посмотреть. Затем он встал позади привязанного мужчины.

«Тогда все смогут видеть, что он делает», — объяснил Деймон.

Картан намеренно остановил взгляд на одном из столбов в тот миг, как цирюльник церемонно занес нож. Через мгновение на быстро намокающих от крови простынях уже лежал маленький темный комок.

Предводитель, привязанный к столбам, издал громкий вопль, исполненный агонии, а затем стиснул зубы, заставляя себя замолчать.

Желудок Картана заворочался и протестующе заурчал, когда по комнате пронеслось разочарованное бормотание. Мать-Ночь! Они все надеялись, что потребуется второй удар!

Цирюльник положил окровавленный нож на поднос и вымыл руки, пока Целительница заставляла сосуды срастись. Когда она наконец отступила, мужчина взял ровный короткий кинжал и встал перед одним из столбов. Оттянув орган жертвы на полную длину, он повернулся к зрителям, печально покачал головой и произнес:

— Боюсь, размер столь незначителен, что разницы почти не будет заметно.

Ковен встретил эти слова смехом и аплодисментами. Доротея улыбнулась.

Картан ожидал, что последует быстрый взмах ножа — и все будет кончено. Однако, когда цирюльник небрежно приложил нож к органу Предводителя и небрежно принялся отпиливать живую плоть, вырывая мучительный крик с каждым движением, Картан обнаружил, что против воли зачарован этим зрелищем и не может отвести взгляд.

Они все заслуживали того, что Картан делал с ними. Женщины были грязными тварями, годными только для деторождения и ублажения мужчины. Было только правильно ломать их в юности, и даже хорошо — они не успевали стать чудовищами вроде тех, что сейчас сидели здесь. Женщин необходимо ломать. Уничтожать всех. У власти должны стоять мужчины Крови, это их священное право. Если бы только он мог убить ее… Поможет ли Деймон избавить Хейлль от этой разносчицы чумы? Разумеется, их всех придется уничтожить. А потом сломать всех молодых и научить их служить. Это единственный путь. Единственный.

Неожиданно повисшая тишина заставила его моргнуть, тем самым вырывая из безрадостных размышлений.

Доротея поднялась со стула, с яростью указывая пальцем на Целительницу:

— Я приказала тебе дать ему что-нибудь, чтобы он не потерял сознания прямо здесь! Только взгляни на него! — Ее палец переметнулся на мужчину, обвисшего в своих путах. Голова безвольно упала на грудь.

— Я сделала, как вы приказывали, Жрица! — запинаясь, пробормотала Целительница, заламывая руки. — Клянусь Камнями, я исполнила ваше повеление!

Это его воображение разыгралось или же Деймон и впрямь был чем-то очень доволен?

— Сегодня нам больше не удастся поразвлечься, и все из-за твоей никчемности! — крикнула Доротея, сделав нетерпеливый жест рукой. — Уберите это отсюда! — С этими словами она быстро вышла из комнаты, и ковен послушно потрусил следом.

— Но я же и в самом деле дала ему нужное зелье! — всхлипывала Целительница, спотыкаясь, выходя за цирюльником в другую дверь.

Картан сидел на стуле, не в силах пошевельнуть хоть пальцем, до тех пор пока стражники не завернули мужчину в окровавленные простыни вместе с отрезанными органами. А затем Картан метнулся к ближайшему туалету, где его жестоко вырвало.

Доротея медленно мерила шагами свою гостиную. Ее струящийся наряд шелестел с каждым покачиванием бедер, а обтягивающий корсаж с низким вырезом выставлял на всеобщее обозрение маленькие груди, по-прежнему бурно вздымающиеся при каждом вдохе.