Все против всех - Герман Иванович Романов

Никто не ожидал увидеть такого безжалостного избиения прославленных наемников — прежде как-то не приходилось подобное зреть, всегда совсем наоборот происходило. Василий Михайлович хорошо знал по собственному опыту, что остановить копейщиков, которых поддерживают огнем из своих мушкетов стрелки, совершенно невозможно. Но сейчас как раз это видел — по огромной толще русские били «огненным боем» чуть ли не со всех сторон, безжалостно истребляя иноземцев. И в груди колыхнулось нечто, похожее на гордость — и сожаление, что ошибся с выбором.

— Я сам поведу гусар в атаку, — донесся выкрик гетмана, и Василий Михайлович увидел, как пан Роман Ружинский садится в седло подведенного к нему вороного коня великолепных статей.

— Пан Александр — вы атакуйте справа со своими молодцами, а я ударю вкось, и зайдем «большому полку» московитов сзади!

— Все правильно, пан гетман, выручим немцев из западни. А там где ударим, у московитов пушек нет!

До Рубца Мосальского донесся уверенный голос полковника Лисовского, и тот тут же поскакал на правый фланг, где уже давно от нетерпения ерзали в седлах несколько тысяч верных ему «лисовчиков» и казаков.

— Пан Меховецкий, вы со шляхтичами и пахоликами нападете на их полк «правой руки», тот обычно сильнее, и там лучшие ратники. Потому вам дам северское ополчение — оно подкрепит. Если сомнем стрельцов совместным ударом, то опрокинем и поместную конницу — у «князя Старицкого» ее немного, и ущерб от нас уже приняла. Так что, панове, идем в битву! Езус и дева Мария даруют нам победу! И помните, что наш канцлер Ян Сапега обещал выплатить тысяча злотых тому, кто Ваньку «Старицкого», коего «государем» также именуют, к нему живым непременно доставит. И я сам к этой тысяче еще столько же добавлю — хочется с ним поговорить!

Услышав о каких огромных деньгах пошла речь, Василий Михайлович захотел вскочить в седло. Но какое-то необъяснимое чувство нахлынувшего страха заставило его отказаться от желания. А может и жаль, что остановило — поляки радостно закричали, увидев, что пикинеры наконец-то дорвались до куч бревен, которые прежде были стенками «гуляй-города».

И тут земля задрожала от одновременных ударов десятков тысяч конских копыт — будто в чудовищные барабаны забили…

Атака польских «крылатых гусар» — нужно было иметь невероятное мужество, чтобы без копий, с одними пищалями и бердышами. встать у них на пути…

Глава 53

— Какие упорные ребята, лезут и лезут, а тут сюрприз!

У бревен ухнувшего «гуляй-города» сотворилась самая настоящая куча-мала, с воплями и руганью. Никто из наемников не ожидал, что разбросанные в художественном беспорядке бревна как раз и маскировали цепь «волчьих» ям, разбросанный в траве «чеснок» и заостренные, вбитые землю маленькие колышки — традиционное русское оружие. А более ничего существенного тут не было, этого вполне хватало, чтобы превратить всю полосу «большого полка» в недоступную для атаки вражеской кавалерии местность. А вот для контратаки поместной конницы были оставлены широкие проходы у редутов — туда и хлынули, улюлюкая, размахивая саблями и пуская стрелы из луков, по несколько сотен всадников.

Нещадно избитые ружейной и пушечной картечью наемники давно потеряли строй, и начали беспорядочное отступление, прямо на глазах превратившееся в паническое бегство. Немчины побежали, бросая пики и мушкеты — никто из них не ожидал такого изощренного «гостеприимства». А для сабли всадника нет ничего лучше, чем рубануть по спине бегущего от него человека. Тем сейчас и занимались «дети боярские», торопясь уничтожить врагов как можно больше, и самим обратится в стремительное бегство. И причина была весомой, так как огромные массы польской кавалерии и казаков перешли в наступление, стремясь не допустить уничтожения наемной пехоты и сокрушить русское войско одним ударом.

— И где они столько леопардов с гепардами перебили?! В наших лесах таких зверюг давно нет, а в Польше тем более!

Картина атаки «крылатых гусар» впечатляла, хоть садись рисунок делай карандашом — насколько было красочным зрелище атакующих всадников в красных одеяниях, в блестящей броне, с выгнутыми перьевыми дугами за спиной, у многих были наброшены характерные шкуры с россыпями черных пятен. Но больше впечатляли опущенные длинные копья с разноцветными значками и флюгерами — попасть под сокрушающий удар тяжелой рыцарской кавалерии было страшно. Подобные кирасиры, только куда блеклые видом и без «крыльев», имелись и у него — но рынд едва сотня, а тут пара тысяч. И это частная армия, а потому страшно представить, если пойдет «коронное войско», да еще с призывом шляхетского ополчения, так называемого «посполитого рушения». Там больше десяти тысяч будет таких рыцарей, способных нанести удар страшной силы.

— Успеть бы нормальные пушки с ружьями сделать, да заготовить боеприпасы с порохом, да побольше, — пробормотал Иван, продолжая напряженно рассматривать вражескую кавалерию. Замысел противника стал понятен — решительно обрушившись на фланги, причем главный удар наносился слева, как и предполагали его воеводы, смять построение стрельцов и выйти в тыл «большого полка». А там пройтись по нему «бульдозером» — против гусарских пик поместная конница не пляшет, а стрельцы без помощи артиллерии не устоят в одиночку — будут окружены и уничтожены, когда подойдет вражеская пехота и наемников приведут в порядок.

Как хорошо, что в мире пока воюют по традициям, и левый фланг исторически делают слабее правого — на этом Иван и строил расчет, и приказал провести тайные приготовления. Теперь сигнальную ракету можно было не подавать — фланговые замаскированные батареи открыли стрельбу в упор, дождались пушкари своего часа, пустив в ход «вязанки» картечи. И с редутов пушки открыли стрельбу, сметая атакующих гусар свинцовым градом. Но под картечь попали идущие по флангам всадники, основная масса устремилась посередине, переведя коней в галоп.

И вот тут с ужасающим грохотом рванули три заложенных фугаса, чуть позже, чем было рассчитано. Передовая часть гусар проскочила потайную яму, где спрятались два «смертника» из стрельцов, рассчитывающие, что их переведут в статус «детей боярских». Они и зажгли три огнепроводных шнура, для которых были проложены в земле дощатые «каналы», в конце которых в земле был упрятан хороший фугас из парочки бочонков пороха и камней — направленного действия заряд. Только чуть позже зажгли, или отсчет времени был неправильный, но и то, что произошло, стало запоминающим зрелищем. Посреди бело-крыльевой массы вспухли три больших взрыва, накрыв атакующую конницу пеленой, в которой смешались люди и лошади, такие красивые раньше. Когда дым рассеялся, там уже творилось ужасное — арьергард не существовал, как боевая единица. Всадники или погибли и искалечились, либо обратились в бегство, так