Инстинкт женщины - Чингиз Абдуллаев

На их жаргоне подобное высказывание означало, что Суходолов был осведомителем не милиции, а контрразведки.

— Откуда ты знаешь? — спросил Цапов.

— Знаю, — отрезал Цыган, — ты хочешь моего совета?

— Да, конечно. Из-за этого и приехал. Ты единственный, кто может мне помочь.

— Что я должен сделать?

— Узнай о связях Суходолова и Савраски. Кстати, почему ты говоришь о Суходолове в прошедшем времени?

— Его убрали, — сказал Цыган, — поэтому я и говорил, что твоя история еще хуже, чем ты думаешь. Скоро тебя будут искать не только товарищи в серых мундирах, но и господа в черных костюмах. Это очень опасное дело.

— Ты мне сам говорил, что нужно всегда идти до конца, — напомнил Цапов.

— Говорил, — вздохнул Цыган. — Ладно, давай решим прямо сейчас, чтобы больше по телефону не говорить. Встречаемся через два дня. Утром, как обычно. Ты только заранее не приезжай. Прямо к девяти войдешь с улицы. Здесь будут только мои ребята. Если узнаю что-нибудь новое, я тебе расскажу. А если ты узнаешь, расскажешь мне.

— Договорились, — кивнул Цапов.

— Знаешь, — вдруг сказал Цыган, — столько лет тебя знаю и до сих пор не могу понять, кто ты — везунчик или невероятно отважный дурак? В любом случае ты мне нравишься, парень.

Глава 26

Ночь казалась такой короткой, и закончилась она так же неожиданно, как началась. В седьмом часу утра в квартире Камышевых неожиданно раздался телефонный звонок. Она вздрогнула. Это был характерный звонок ее мобильного телефона. Не нужно даже было гадать, кто мог позвонить столь ранним утром. Андрей недовольно проворчал что-то во сне. Он заснул только полчаса назад. Она взглянула на мальчика, который лежал рядом с ней. Всю ночь она невольно брала инициативу на себя. Он был скован, растерян, немного комплексовал, пытаясь доказать ей, какой он супермен. Но она довольно быстро его успокоила, заставив забыть все комплексы.

Марина провела рукой по его волосам. Телефон продолжал звонить. Она легко вскочила с постели, подошла к сумке, достала аппарат.

— Слушаю, — сказала она немного напряженным голосом.

— Марина Владимировна, — раздался знакомый голос Циннера, — мне кажется, вам лучше вернуться домой, чтобы оттуда выехать на работу. Вы можете опоздать, вызвав ненужные подозрения.

— Могли бы мне и не звонить, — раздраженно заметила Марина, отметив, однако, тактичность Циннера, который позвонил сам, не доверив сделать это кому-либо из сотрудников. Он не стал говорить, где именно она находится. Но очевидно, что это знал. Похоже, она обманула только себя. Ведь с самого начала было ясно, что Циннер все равно вычислит, где она окажется в последнюю ночь перед отъездом Андрея. — Я все поняла.

Она почувствовала на себе мужской взгляд. Оглянулась и увидела проснувшегося Андрея. Он смотрел на нее с таким восхищением… Ей почему-то стало стыдно. Она стянула со стула его рубашку, прикрываясь.

— До свидания, — торопливо сказала Марина, вернув аппарат на место. Затем подошла к кровати, но не стала ложиться, уселась рядом с Андреем.

— Кто это звонил? — спросил он.

— Тебе было хорошо? — спросила Марина.

— Да, — улыбнулся Андрей, — необыкновенно.

— Тогда ты должен дать мне слово, что сегодня уедешь. Ты меня понимаешь?

— Как это уеду? — не понял Андрей. Голос его дрогнул, словно он собирался расплакаться.

— Уедешь, — жестко повторила она. — Пойми наконец, что так нужно. Обещай мне, что ты уедешь.

— У тебя… у вас есть мужчина? Вы его боитесь? — спросил Андрей. — Это он сейчас звонил? Скажите мне правду.

— Можешь говорить мне «ты», — улыбнулась Марина, — кажется, нам не стоит возвращаться к «вы». Просто я прошу тебя уехать. И давай не будем обсуждать эту тему.

— Я не уеду, — решительно сказал Андрей, — верну билет и не улечу.

— В таком случае мы перестанем быть друзьями, — спокойно сказала она. — Пойми, так нужно.

— Почему?

— Я не могу сейчас ничего тебе объяснить. Но обещаю, что все расскажу тебе, когда ты вернешься. Договорились?

— Н-не знаю.

— Я тебя очень прошу. — Она встала. Подошла к стулу, где лежали ее вещи. — Отвернись.

Он покорно отвернулся. Кажется, он действительно собирался вернуть билет и остаться в Москве. «Неужели я ошиблась?» — с нарастающим ужасом подумала Марина. Если он останется в Москве, его немедленно уберут. Причем решение будет принято незамедлительно и Андрея не спасет даже его отец-дипломат. Она быстро одевалась. Циннер прав. Нужно хотя бы до восьми часов утра оказаться дома.

— Вы уходите? — спросил он, когда она наконец оделась.

— А мне казалось, что ты уже взрослый, — укоризненно сказала она, подходя к его постели.

Он вылез из-под одеяла. Красивый молодой человек, добрый, мягкий, смелый, честный. Если бы они встретились двадцать лет назад. Но двадцать лет назад ему было… Лучше об этом не думать. Она улыбнулась.

— Все было хорошо. Ты вернешься в Москву, и мы еще встретимся. Только сегодня улетай. Не заставляй меня пожалеть о своем внезапном поступке. Очень тебя прошу.

— Да, — растерянно сказал он, — я вас понимаю.

Она поцеловала его в щеку. Он посмотрел на нее обиженными глазами…

— Черт тебя побери, — пробормотала она и, схватив за шею, поцеловала его в губы. Поцелуй был долгим. — Договорились? — спросила она.

Он вздохнул.

— Можно я буду вам звонить? — спросил Андрей.

— Можно, — сказала она, — но только домой. Я дам тебе мой домашний телефон.

Она уже опаздывала. Он снова потянулся к ней, словно собираясь задержать.

— Нет, я уже опаздываю, — решительно сказала Марина, написав номер своего домашнего телефона.

Даже в этот момент она обязана была помнить, что домашний телефон ее новой квартиры отличается от домашнего телефона дома, где она прожила последние несколько лет. Именно поэтому она написала новый телефон и, положив бумажку на столик, быстро пошла к двери. Он успел натянуть джинсы и выбежать следом.

— Ты хороший человек, — сказала она на прощание.

— И вы… и ты… — пробормотал он.

— Мы обязательно еще увидимся, — убежденно сказала она и ушла, не оглядываясь. Через полчаса Марина была уже дома.

Она не сомневалась, что проверка будет продолжена. Она поняла, что следовавшая за ней машина была послана либо Кудлиным, либо Фомичевым. На работе весь день ее никто не беспокоил, если не считать визита кадровиков, которые готовили списки сотрудников на премиальные. Вечером она также обнаружила наблюдение, довольно спокойно отреагировав на «эскорт». Уже оставив автомобиль на стоянке, она прошла к своему дому, ожидая и боясь встретить Андрея. Но во дворе никого не было. Она поднялась в квартиру, открыла дверь, вошла и увидела Циннера. Он читал Хемингуэя на английском.

— Вы встречаете меня как верный муж, — пошутила она. — Может быть, вам переехать ко мне? Выдавать себя за моего любовника и даже оставлять здесь свои домашние тапочки.

— Не нужно шутить, — строго сказал Циннер. — Вы провели ночь в квартире Камышева.

— Это вопрос или утверждение?

— А как бы вы хотели?

— Чтобы это был вопрос. Но вы ведь все знаете. Что с ним? Он улетел?

— Он хотел остаться, — вздохнул Циннер, — хорошо, что у нас был запасной вариант. Мы организовали звонок его отца, и Андрей не стал сдавать билет, хотя очень хотел. В общем, он улетел.

— Спасибо.

— Это вам спасибо. Догадываюсь, что вы тоже убеждали его сделать нечто подобное. Теперь давайте по делу. Мне кажется, что пока ничего страшного не произошло. Вчера Рашковский заходил к адмиралу и расспрашивал про вас.

— О господи, — прошептала она, усаживаясь рядом с гостем на диван, — надеюсь, ничего неприятного не произошло?

— Адмирал подтвердил, что вы дочь его друга.

— Слава богу. Что еще?

— Один из сотрудников Фомичева приехал в МИД, чтобы расспросить про вашего отца. Мы проследили все его встречи. Ему подтвердили, что ваш отец действительно был дипломатом. Правда, в одном из кабинетов слишком болтливый сотрудник протокола вспомнил, что дочь Владимира Чернышева попала на какую-то секретную работу. Ничего страшного, но все равно неприятно. В конце концов, по вашей легенде, вы работали в закрытых научных учреждениях.

— Больше ничего?

— Кудлин поехал к Елизавете Алексеевне и попросил вашу старую фотографию, где вы фотографировались рядом с ней за день до защиты. Они, видимо, проверяют, не подставили ли им другого человека. Думаю, что это хороший знак. Значит, в настоящей Чернышевой они уже не сомневаются. В общем, мы думаем, что завтра они выскажутся более определенно. Через два дня Рашковский улетает, и, очевидно, он торопит с вашей проверкой.

— Думаете, что меня возьмут на работу до отъезда?