Дорога - Генри Олди

- Тебе еще нравится смотреть на море, Ринальдо? Не хочешь ли ты взглянуть на него изнутри?

Из воронки Глаза не выплывал никто. Правда, дед Игнацио говаривал спьяну, что, если попасть точно в центр, в "зрачок", то Сатана моргнет - и тогда происходят удивительные вещи... И еще...

Парни Гарсиа схватили меня под руки и потащили к обрыву. Сам Гарсиа стоял чуть поодаль, кривя толстые губы в напряженной гримасе.

- Уберите руки! Я сам!

От неожиданности они отпустили меня, и я шагнул к краю обрыва. Бурый пенящийся водоворот ревел внизу, скручиваясь к черному провалу "зрачка", и я оттолкнулся от края, изгибая больное, избитое, распоротое, но еще послушное тело...

...Я любил, был любим, мы любили вдвоем.

Только этим мы жить и могли...

...Меня выворачивали судороги, я плавился, распадался на части... Может быть, так умирают? - но смерть не была неприятной, она перекраивала меня, переделывала, сливала с водой, с воздухом; мне казалось, что я вижу себя со стороны, свое прозрачное светящееся тело, и оно текло, менялось...

...Я ощутил упругость воды, скользившей вдоль моего тела - гладкого, пружинящего! Я шумно вдохнул воздух, выдохнул. Глаз Дьявола ревел более чем в миле от меня, вокруг было открытое море, и в нем плыл глянцевый черный дельфин, который был мной!

Плавники прекрасно слушались приказов, на языке ощущались привкусы йода, водорослей и разных морских жителей, невидимые колебания отражались в мозгу четкой картиной берегового рельефа... Берег! Анабель и подонки Гарсиа!..

Я ринулся обратно, легко избегая электрических шнуров и объятий гигантского кракена. Впрочем, все они не особенно и старались меня поймать. Дикая мысль закралась в голову - а что, если и они тоже...

Воронка была уже совсем рядом, когда я наконец увидел высоко вверху оранжевое платье Анабель. Увидел - не то слово, но других у меня пока не было. Вокруг нее толпились дружки Гарсиа, и он сам стоял там, скалился, что-то говорил - и наконец обнял замершую девушку.

Через мгновение он неловко взмахнул руками, запрокидываясь назад, теряя равновесие, отделяясь от скалы, тщетно пытаясь оторвать от себя цепкие пальцы Анабель - и оранжевое платье с черной курткой зависли над пропастью! И я знал, знал всем своим новым дельфиньим знанием, что проклятый Гарсиа попадет в "зрачок", а Анабель...

Анабель!..

Я рванулся в Глаз Дьявола, неистовой торпедой взрывая засасывающую силу воронки, благодаря Небо, Бога, Сатану за то, что я больше не был человеком - я пробился, я успел - и выбросил новое послушное тело в воздух, встретив Анабель, направляя оранжевое платье туда, где чернела молчащая пустота...

Но любя, мы любили сильней и полней

Тех, что страсти бремя несли,

Тех, что мудростью нас превзошли,

И ни ангелы неба, не демоны тьмы

Разлучить никогда не могли,

Не могли разлучить мою душу с душой

Обольстительной Анабель-Ли.

...Через несколько минут в пяти милях от острова вынырнули два дельфина и, чуть помедлив, поплыли прочь, направляясь в открытое море. Слева от них темнел в тумане материк взбесившихся городов, диких вещей и рождавшихся преданий. Справа лежал тихий остров Сан-Себастьян, с его Обзорным выступом, бойницами парапета и Глазом Дьявола, из которого медленно поднималась скользкая чернильная туша колоссального спрута...

Это было давно, это было давно

В королевстве приморской земли...

КНИГА ТРЕТЬЯ. ВОШЕДШИЕ В ОТРОСТОК

(продолжение)

И ТОГДА Я СКАЗАЛ ЕМУ: "ПОРА..."

...Я сидел на кровати, слабый и разбитый, и не знал, что мне делать с открывшимся знанием. Знание было чужим, жизнь была чужая, и хотя сейчас она находилась во мне - он, тот, который Не Я, тоже не знал, что делать. Он достучался, он рассказал, он искренне хотел помочь; но кроме этого он еще и хотел... И это было страшно. Я никогда не задумывался над тем, что я - свободный человек. Я никогда не понимал, что имею Право. Право на смерть. Господи...

- Ну что ж, бес, - сказал я, - давай... Давай попробуем вместе.

За спиной заворочался просыпающийся Виталька. Еще не вполне придя в себя, он тут же ухватил меня за руку. Я повернулся и заглянул в открывшиеся глаза моего сына. И зажмурился. В глазах Витальки плескалось море.

- Папа, - сонно спросил Виталька, - а есть такое девчачье имя Анабель-Ли?

- Есть, - за меня ответил вошедший в комнату Даниэль. Он подошел к окну, оперся о подоконник и негромко стал читать хрипловатым и жестким голосом...

Ты жила среди неба, посреди безалаберной

Гонобобельной-синей земли.

Вы встречались в Алабино

с подмосковной сомнамбулой?

Но я звал тебя Анабель Ли.

Ты не ангел была. У тебя были алиби.

Сто свидетелей в этом прошли.

Называли тебя исключительно падалью

Но я звал тебя Анабель Ли.

Жизнь достала ножом до сердечного клапана.

Девальвированы соловьи.

Но навеки в Алабино на дубу нацарапано

Твое прозвище - Анабель Ли.

- Нет, - грустно сказал Виталька. - Это все было совсем не так.

И тогда заговорил я. Или Не Я.

- Это было у моря. Берег вымыло набело.

Эти воды и годы прошли.

Но жила-была девушка, не пойму, кем она была,

Ее звали Анабель-Ли.

- Да, - согласился Виталька, - именно так.

Даниэль промолчал.

Я с удивлением обратил внимание на то, что в руке он держит автомат десантный, со складным прикладом, - а на поясе его удобно устроились подсумок с запасными магазинами и несколько гранат. Голый торс Даниэля был прикрыт бронежилетом.

На улице послышался рокот моторов, и каким-то тридцать шестым чувством я узнал БТРы. Виталька тоже прислушался и быстро стал одеваться. Нина помогала ему, руки ее тряслись. Арсен стоял в дверях.

- Накрыли нас с Рыки, - хмуро бросил Даниэль. - То ли настучал кто, то ли сами... Уходить вам надо. Чего зря головы подставлять...

- Ты думаешь, это из-за него? - я кивнул на тигра.

- А из-за кого? Не из-за вас же!..

У меня были сомнения на этот счет.

- А если спрятать его, выйти и послать их куда подальше?

- Обыск учинят. А тигр - не иголка...

- А уйти-то как?

- Есть лазейка. Только она во чисто поле выводит. Уйти трудно. А Рыки я им не отдам. Так что стрельба будет. Машина ваша, жаль, удрала...

- Как удрала?! - не понял я.

- Обыкновенно. У нас тут запросто... Оставят люди автомобиль, он постоит-постоит, потом заведется и уедет. Бабка Салтычиха говорит домовой шалит. Ну, насчет домового я не знаю, но вояки как такой самокат завидят - палить начинают. Ночью, вроде, правда, тихо было... Так что ваша ночью ушла.

Некоторое время я переваривал услышанное.

- Не до машины, - сказал от дверей Арсен. - Живыми бы уйти...

Внезапно шум моторов смолк и раздался треск рвущегося полотна. И еще раз.