Спустить ночь с цепи (ЛП) - Кеньон Шеррилин

– Она удовлетворяет меня.

На лице Карины появилось отрешенное выражение, будто бы она вспомнила что-то из прошлого. Печаль омрачила ее прекрасное лицо.

– Однажды я тоже была удовлетворена, – тихо произнесла она. И ее лицо снова приняло выражение бесчувственной стервы, которое было отлично знакомо Рену. – Пока не увидела, кого породила. Я последняя из своего вида. И если я не в состоянии продолжить род снежных барсов, то, по крайней мере, позволь мне произвести на свет чистокровных леопардов, а не какого-нибудь ненормального гибрида.

Спасибо на добром слове, мам. Я тоже тебя люблю. Он бы с удовольствием показал, на что именно способен ее ненормальный сын.

Даже она поразилась бы его способности перегрызть ей горло прежде, чем она успела бы защититься.

Грейсон скрестил руки на груди и начал говорить спокойным ровным тоном, будто они обсуждали погоду, а не жизнь и смерть Рена и его отца.

Именно это безразличие вызвало в нем неимоверное желание убить их обоих.

– Тогда ты знаешь, что надо делать, Карина.

– На данный момент не все так просто, – со вздохом ответила она. – Аристотель оставил все этому мутанту. Я абсолютно уверена, что он скорее вышвырнет меня на улицу, чем позволит находиться рядом с этим выродком.

Грейсон фыркнул.

– Разве леопарда заботят желания тигра?

Карина зашипела на него.

– Не будь дураком. Наша зона обитания уменьшается с каждым днем. По крайней мере, имея состояние, я могу быть уверена в том, что всегда найду убежище, в котором смогу находиться в своей истинной форме. Мне также известно, что ты очень сильно хочешь заполучить «Тигариан Технологии», но Аристотель слишком подозрителен, чтобы когда-нибудь довериться тебе вновь. Поэтому вот что я предлагаю: я убью его и урода, а ты передашь мне часть состояния.

– А если я скажу «нет»?

– Тогда я самостоятельно попытаю счастья с уродом.

«Ну-ну», – гневно подумал Рен. Это было бы еще большей ошибкой. Даже детенышем он ненавидел свою мать. Жаль, что ей не выдалась такая возможность.

Грейсон сохранял тишину, обдумывая ее предложение.

– Отлично. Я согласен.

Замечательно, как будто он ожидал других слов от дяди. Теперь Рен следил за ходом истории, итог которой был ему известен.

– Хорошо, но я знаю тебя, Грейсон. И не доверяю ни на йоту. Мне нужны гарантии.

Ничего себе, как ни странно у Карины имеются мозги. По крайней мере, в этот момент. Какая жалость, что гарантии, в конце концов, подведут ее, но, может быть, они дадут Рену возможность доказать причастность Грейсона к убийству.

– И какие же? – задал вопрос Грейсон.

– Я хочу, чтобы ты назначил меня владельцем основного пакета акций твоей собственной компании, а также перевел миллион долларов на мой счет прежде, чем я предприму какие-либо шаги против тигра.

Даже Рен мог сказать, что такое предложение подействовало на дядю, подобно выстрелу пушечного ядра. Лицо Грейсона в буквальном смысле вытянулось и исказилось. Рен почти ожидал, что дядя предложит Карине засунуть свои условия куда подальше.

Но он так не поступил.

– Сколько у меня времени?

– Немного. Я знаю Аристотеля. В настоящий момент он категорически запретил мне приближаться к дому. Но обмолвился, что не против моих встреч с выродком. Я притворюсь заинтересованной. Скажу, что успокоилась и желаю взглянуть на него. И когда он откроет дверь, я смогу убить их обоих.

Теперь довольным был его дядя. Его глаза в прямом смысле сияли от счастья.

– Мне нужно время уладить некоторые дела, чтобы добыть для тебя деньги.

– У тебя на это сорок восемь часов. – Карина вытащила визитную карточку из своего кошелька. – Это мой счет. Как только деньги окажутся там, ты станешь намного богаче.

Рен наблюдал, как она встала и пошла прочь. Этот момент был самым тяжелым в его жизни – стоять и позволять истории свершиться, когда самому большего всего на свете хотелось броситься на них двоих и убить.

Я мог бы сохранить жизнь отцу…

Но ему предначертано умереть. А если он будет жить, то Рен не окажется в Новом Орлеане и никогда не встретится с Мэгги.

Она не твоя пара.

Это правда. Как заметила его мать в разговоре с Грейсоном – Катагария не свойственна любовь. Не так, как люди, но Рен все же испытывал к Мэгги то, что не поддавалось никакому объяснению.

Он желал лишь находиться рядом с ней, хотя и знал, что ему нечего предложить ей взамен.

Но прямо сейчас он мог спасти жизнь отца…

И потерять Мэгги навсегда.

Его отец или Мэгги… Дружище, здесь действительно нет верного решения. Если Рен спасет отца, то изменит судьбы многих, не только свою.

Его мысли вернулись в прошлое, когда Вэйн жил в Санктуарии. Один из его соплеменников пришел за волком, чтобы убить его. И только Рен помешал ему добраться до Вэйна.

Если бы Рен не оказался там в тот момент…

Волк скорее всего был бы уже мертв. И это только один пример, о котором Рен знал. Одна жизнь охватывает сотни других, напрямую либо косвенно.

«Взмах крыла бабочки на одном конце земного шара может вызвать ураган на другом».

Теория хаоса. Темный Охотник Ашерон поведал об этом Рену несколько лет тому назад. Даже небольшое изменение может вызвать чрезвычайно разрушительные последствия.

Нет, он должен позволить истории идти свои чередом.

Скрипя зубами, Рен все-таки повернулся и направился в уединенное место, чтобы перенестись в дом отца.

– Как только Рен вернется, вы можете расположиться здесь, – сказал Аристотель, закрывая за собой двери, тем самым оставаясь наедине с Мэгги в гостевой спальне.

От его действий Маргарита нахмурилась, внутри что-то сжалось от страха. Она не хотела оставаться наедине с отцом Рена. Но в этом не было никакого смысла – Аристотель до сих пор проявлял по отношению к ней только доброту…

Но все равно Маргарита чувствовала себя ужасно неуютно.

Аристотель глубоко вздохнул, нервно теребя в руках маленькую фарфоровую шкатулку, лежавшую на комоде из вишневого дерева.

– Думаешь, Рен сможет найти доказательства, которые ему необходимы?

– Надеюсь, что да.

Аристотель кивнул.

– Моя мать всегда советовала смотреть в оба за Грейсоном. Она говорила, что в нем слишком много от человека, и это не приведет ни к чему хорошему.

Маргарита нахмурилась.

– Как так?

Аристотель опустил крышку шкатулки, затем повернулся и облокотился на комод.

– Животные, как правило, не особо завистливы, но Грейсон всегда был таким. Он – старший из потомства моих родителей. А я самый младший… и я поздно появился на свет. Двое из помета не выжили. Поэтому моя мать души во мне не чаяла. Помню, как детенышем поймал на себе злобный взгляд Грейсона. Моя мать всегда боялась оставлять нас наедине. Вот почему я отстранил его от руководства своей компанией много лет тому назад.

Маргарита могла понять беспокойство Аристотеля, но его поведение, по ее мнению, отличалось чрезмерной паранойей.

– Да, но зависть не всегда превращает людей в убийц.

Он засмеялся над ее словами.

– Мы говорим не о людях, Мэгги. А о животных. В нашем мире это – естественный отбор. Победитель получает все.

Аристотель пересек комнату и встал перед ней.

– Ты любишь моего сына, не так ли?

– Я… – Маргарита запнулась. Но, в конце концов, она ведь знала ответ. И не было никакого смысла отрицать очевидное. – Да.

Аристотель улыбнулся.

– Любовь человека. Я не мог бы пожелать ничего лучшего для Рена. Животные защищают тех, кого знают. Они защищают того, с кем связаны, но люди… в них заложена безграничная способность к самопожертвованию ради тех, кто живет в их сердцах.

Не успела Мэгги пошевелиться, как Аристотель схватил ее за горло и швырнул на пол. Она попыталась закричать, но поняла, что не может сделать даже глоток воздуха.

Она не могла ни двинуться… ни бороться. Казалось, что ее держит некая невидимая сила.