Мир-Цирк (Цирк - 3) - Барри Лонгиер

- То есть?

Алленби наклонился вперед:

- Артисты... боятся выходить на манеж...

Бансом невольно расхохотался.

- Прошу прощения, Великий Алленби. - Он бросил на стол два мовилла. Прости, пожалуйста, но я просто не могу себе такого представить. Все наши артисты мастера своего дела, и у них за плечами много лет работы и на манеже, и у придорожных огней.

- И тем не менее это так. Сколько ты видел репетиций?

Бансом сделал глоток, потом пожал плечами:

- Всего несколько после того, как мы покинули Момус, да и те уже больше недели назад. Даже клоуны перестали пускать зрителей, даже если им предлагают плату.

- Понимаешь? Можешь себе представить, что это означает? Чтобы клоуны отказывались выступать за медяки?

Бансом кивнул:

- Теперь понимаю, о чем ты. Все происходило так постепенно, что я даже не задумывался... Но почему? Они же не перестали быть артистами и не стали хуже, чем на Момусе.

Алленби потер подбородок, потом откинулся на койку с бокалом в руке.

- И этот корабль, и Пироэль - странные площадки. И пироэлианцы странные зрители, а теперь еще и соперники в виде "Арнхайма и Буна"... Доктор Ворр сегодня лечил жонглеру Рулиуму сломанный палец на ноге. Рулиум уронил булавы во время репетиции.

- Рулиум? - Бансом открыл рот. - Только не Рулиум!

- Теперь ты начинаешь понимать?

- Да. - Бансом покачал головой. - И да, и нет. Что такое на нас нашло? Нельзя ли это как-то наладить?

- Мы знали, что сильно рискуем, отправляясь на гастроли так скоро, но нужно было трогаться сразу, как только мы получили медяки. Если бы мы еще промедлили, спонсоры начали бы забирать средства. - Алленби пожал плечами. - Тут уж либо отправляться немедленно, либо не отправляться вовсе.

Бансом вспомнил чувства, нахлынувшие на него после наблюдений за приготовлениями "Арнхайма и Буна".

- Возможно, так было бы лучше - не отправляться вовсе.

- Это беспредметный разговор; мы уже здесь и останемся здесь, если не сможем собраться и отработать программу так, чтобы хотя бы покрыть расходы. - Алленби поставил локти на стол и сжал руки. - Я убежден, что эта труппа вполне может заставить толпу раскошелиться. Недостаток массовости и пышности мы более чем компенсируем мастерством и изощренностью. Я распорядился назначить парад-алле сегодня на шестой час пополудни - за целый час до выступления "Арнхайма и Буна".

- Так ведь даже шатер еще не установлен!

- И тем не менее. Уже сейчас каждая свободная пара рук и все рептилии, включая Горбунка, отправляются работать. Думаю, оборудование будет готово вовремя, но от этого мало толку, если на улицы Кукью выйдет унылая, неорганизованная толпа, а не цирк.

- Великий Алленби, ты просил меня о помощи. - Бансом поднял брови и пожал плечами. - Но что я могу сделать? Я всего лишь жрец - простой историк.

- До отправления с Момуса Шелем работал с предсказателями. У него был ответ.

- И какой?

Алленби пожал плечами:

- Я надеялся, что он рассказал тебе.

-Нет.

- Вы ничего не обсуждали?

Бансом пожал плечами:

- Мы практически не разговаривали с самого старта. Он был полностью погружен в работу над рукописью... - Жрец полез за пазуху и вытащил листок бумаги, который дал ему доктор Ворр.

- Что это?

- Доктор передал. Он сказал, что это письмо Шелема ко мне. - Бансом развернул листок, потом испустил вздох разочарования. - Ничего.

- Что там написано?

- Сорок семь: тридцать четыре. Читай сам.

- И это все? Что означают эти числа?

- Ты должен понять, Великий Алленби, Шелем был очень стар, и его разум... ну, вот очень хороший пример. Это явно порядковые номера книги и главы, но история, которую Шелем написал для жрецов Тарзака, начинается с книги сорок первой и заканчивается сорок шестой. Сорок седьмой книги не существует.

- Бансом, возможно, именно ее он и писал.

- Несомненно, но ни один жрец не может выступить с рассказом, не утвержденным остальными жрецами Тарзака. Возможно, в Иконе такое бывает, но...

- Какой период охватывает эта глава?

- Не знаю. Молодой Нуссет - ученик Шелема - должен бы знать. Он копировал рукопись.

Алленби нажал на кнопку пульта, вмонтированного в стол, и вызвал скрипториум. Нуссет отозвался.

- Нуссет, это Алленби.

- Да, великий Алленби?

- Какой период охватывает тридцать четвертая глава в новой книге Шелема?

- M-м, не уверен. Минутку.

Алленби, подняв брови, посмотрел на Бансома; тот только пожал плечами.

- Ученики уже не те, что прежде.

- Великий Алленби?

- Да, Нуссет?

- Вот она. Так, тридцать четвертая... хм-м-м. Эта глава рассказывает о войне. Похоже, закончена.

- Нуссет, принеси ее в кают-компанию. - Алленби увидел, что Бансом хмурится. - В чем дело?

Жрец покачал головой:

- Чтобы Шелем собирался читать это труппе корабля? Самый страшный период в истории Момуса? Если труппа в таком настроении, если люди настолько неуверены в себе, как ты описываешь, Великий Алленби, эта глава может оказаться последним ударом.

- Возможно.

- Возможно? Я кое-что понимаю в жреческом деле.

Алленби кивнул:

- Не обижайся, пожалуйста, Бансом, но то, что Шелем был старшим жрецом "Барабу", приводит меня к мысли, что и он тоже кое-что понимал в своем деле.

Бансом покраснел.

- Конечно. - Они несколько минут ждали в тишине, не сводя глаз с двери кают-компании.

Когда вошел Нуссет с пачкой бумаг, Алленби взял их, подал ученику несколько медяков, и, не успел тот выйти из комнаты, как Алленби уже погрузился в чтение. Он был неподвижен, жили только голубые глаза. Дочитав страницу, он подкладывал ее в конец пачки. Наблюдая, как Алленби то посмеивается, то хмурится, то смаргивает слезы, как кивает, берясь за следующую страницу, Бансом снова вспомнил о довинитском миссионере.

"Я еще не слишком стар, - думал он. - Я еще мог бы пойти в ученики к каменщику. А еще работа жреца очень похожа на работу интермедиста... да и рассказчика. Если я когда-нибудь вернусь на Момус".

Он вздохнул, поднял голову и увидел, что Алленби протягивает ему бумаги; жрец не смог истолковать выражение его лица. Когда Бансом взял рукопись, Алленби встал и пошел к двери, затем остановился.

- Бансом, в четвертом часу ты выступишь перед труппой с этой главой. Будь готов. - Он повернулся и вышел.

Жрец сел, несколько минут таращился на закрытую дверь, потом посмотрел на бумаги в руке. Знакомые каракули Шелема покрывали нелинованные листы. Покачав головой, Бансом начал читать.

В четвертом часу Бансом стоял на упаковочном ящике в грузовом трюме "Барабу" в окружении собравшейся труппы. Люди, арваниане и ящеры - все в парадных одеяниях - стояли молча, ожидая слов жреца. Бансом откашлялся и начал: