Земные радости - Филиппа Грегори

Коттедж стал некоторой компенсацией. Он был построен как фермерский дом, а в процессе все расширяющихся границ и амбиций каждого нового владельца оказался на участке, прилегающем к Нью-Холлу. Он был ничуть не хуже дома в Меофеме, где Элизабет провела детство, — двухэтажный, с четырьмя спальнями, с фруктовым садом за домом и конюшней, где с каждой стороны хватило бы места для дюжины лошадей.

Традескант понадеялся, что благодаря новому жилищу Элизабет смирится с разрухой переезда. Эта мысль теплилась в нем, пока они распаковывали вещи, закрыв внутри кошку, чтобы та не сбежала. Вдруг в открытую дверь постучал слуга в ливрее и доложил, что Традесканту надо немедленно отправиться к его светлости в сад. Джон натянул куртку и последовал за слугой.

— Его светлость в тисовой аллее. — Слуга махнул рукой направо от дворца. — По его приказу вы должны сами его найти.

— Как я его узнаю? — уточнил Джон.

Слуга посмотрел на него с искренним удивлением.

— Вы узнаете его, как только увидите. Не ошибетесь.

— Как?

— Он самый красивый во всем королевстве, — откровенно пояснил слуга. — Направляйтесь к тисовой аллее, и когда увидите человека прекрасного как ангел, это и будет милорд Бекингем. Вы никак не пройдете мимо, а когда встретитесь с его светлостью, то никогда не забудете.

Джон слегка фыркнул от столь щедрых описаний и повернул к тисам, росшим стеной. Прежде чем вступить в тень аллеи, он невольно заметил, что аллея явно переросла и давно пора стричь верхушки деревьев, чтобы внизу стволы были толще. Неожиданно попав во мрак густо переплетенных ветвей, Традескант моргнул. Под древесной аркой аллеи было темно, словно ночью. Земля под ногами была мягкой от коричневых иголок, годами падавших с деревьев. В темноте было тихо и жутковато; птицы не пели в неподвижных ветвях, солнце не проникало. Наконец глаза Джона привыкли к слабому свету после ослепительно яркого солнца, и он увидел Джорджа Вильерса, герцога Бекингема.

Сначала он различил одинокий силуэт стройного человека лет тридцати. У герцога были темные волосы и темные глаза, он был усыпан бриллиантами, как принц. Из широкого кружевного гофрированного воротника поднималось живое подвижное лицо. Глаза, улыбающиеся и озорные, сверкали, а рот был изменчивый и соблазнительный, как у хорошенькой женщины. Его бледная кожа сияла в темноте, точно он был освещен изнутри, как бумажный фонарик. Его улыбка, когда он заметил Джона, была пленительной, как у невинного ребенка, никогда ничего в жизни не знавшего, кроме любви. На герцоге были камзол и накидка такого же темно-зеленого цвета, что и тисы. На какое-то мгновение Джон, переводя взгляд с человека на деревья, подумал, что встретил дриаду — дикий прекрасный дух леса — и что ему даровано чудо узреть дерево, приближающееся к нему танцующей походкой и улыбающееся.

— А! Вот и мой Джон Традескант! — воскликнул Бекингем.

В этот момент Джон испытал странное чувство падения, что заставило его подумать — он перегрелся на солнце, проведя целый день в открытом фургоне. Герцог улыбался ему, словно брату или ангелу, принесшему счастливую весть. Сам Традескант хранил серьезность. Годы спустя он вспоминал, что у него совершенно не было ощущения встречи с новым господином, скорее ощущение давнего и близкого знакомства. Джону даже казалось, что они могли бы быть вместе всю жизнь, но по чистой случайности их разделили вплоть до этого момента. В его сердце звучала фраза: «А, вот и вы наконец».

— Ты ведь и в самом деле мой Джон Традескант? — уточнил герцог.

Садовник низко поклонился, а когда выпрямился и вновь посмотрел на герцога, то от потрясающей красоты молодого мужчины у него снова перехватило дыхание. Даже стоя неподвижно, герцог был грациозен как танцор.

— Это я, — подтвердил Джон. — Вы послали за мной, и я пришел служить вам.

— Прости меня, — быстро произнес Бекингем. — Не сомневаюсь, что тебя оторвали от работы. Но ты нужен мне, господин Традескант. Ты мне очень нужен.

Джон обнаружил, что улыбается, глядя на подвижное оживленное лицо герцога.

— Я сделаю все, что смогу.

— Речь идет о садах, об этих садах, — пояснил молодой герцог.

Он повел Джона по аллее, не переставая болтать и бросая улыбки Джону через плечо.

— Сам дом редкой красоты, это летний дворец короля Генриха. Но сады в полном запустении. Я люблю свои сады, господин Традескант. И хочу, чтобы твои редкие деревья и цветы сделали их богатыми и прелестными. Я видел Хэтфилд и позавидовал тому, что ты там сотворил! Ты создашь такое же волшебство здесь?

— На сад в Хэтфилде ушло много лет, — вдумчиво заметил Джон. — И граф истратил целое состояние на новые растения.

— И я потрачу состояние! — беззаботно воскликнул молодой человек. — Или правильнее будет сказать, ты потратишь его для меня. Джон Традескант, ты сделаешь это для меня? Значит, я зарабатываю состояние, а ты тратишь? Договорились?

Несмотря на всю свою осторожность, Джон фыркнул от смеха.

— По мне, так договорились, милорд. Но возможно, вам следует быть осмотрительней. Сад пожирает деньги так же, как навоз.

— И того и другого всегда в изобилии, — отмахнулся Бекингем. — Просто нужно искать в правильном месте.

Джона так и подмывало расхохотаться, но он сдержался.

— Ну так как? Ты займешься садом?

Бекингем остановился в конце аллеи и обернулся на дворец, который в свете полуденного солнца выглядел как сказочный замок; зубчатые стены и башенки высились на фоне плодородного зеленого ландшафта, полного простого очарования.

— Ты сделаешь прекрасный сад здесь, а потом еще один в моем другом доме, в Рутланде?

Традескант огляделся. Почва хорошая, открытый фасад дома смотрит на юг. Земля на склоне разработана красивыми широкими уступами. У подножия заболоченный пруд, который можно использовать по-разному: создать озеро с островом, установить фонтан или проложить искусственный канал для катания на лодках.

— Я могу сделать вам прекрасный сад, — кивнул Джон. — Будет нетрудно сотворить здесь то, что вы хотите.

Бекингем взял Джона под руку.

— Помечтай со мной, — убедительно попросил он. — Давай погуляем, и ты расскажешь мне, что здесь будет расти.

Обернувшись, Джон окинул взглядом длинную аллею.

— Вряд ли что-то вырастет здесь, под тисами, — сообщил он. — Но мне удалось добиться успеха с цветком, который прибыл из Турции во Францию. Крошечный белый цветок, самый изысканный, который я когда-либо видел, называется ландыш. Как подснежник, но поменьше, колокольчик с гофрированным краешком, маленькая фарфоровая копия цветка. Говорят, он пахнет как лилия и аромат такой же душистый, как у розы, но и резкий, как у лимона. Растет ландыш большими густыми стайками. И белые цветы напоминают звезды на фоне широких зеленых листьев.