Рыцари света, рыцари тьмы - Джек Уайт

Гуг некоторое время шел в молчании, уткнув в грудь подбородок и, очевидно, обдумывая услышанное. Затем он понемногу начал смеяться, сперва просто недоверчиво фыркая, а затем, запрокинув голову, громко расхохотался, так что его раскатистый смех распугал птиц, сидящих на финиковых пальмах. Фермон покосился на него, но не произнес ни слова до тех пор, пока веселость де Пайена не иссякла. Едва посланец набрал воздуху, чтоб высказать свое мнение, как сир Гуг взмахом руки пресек его намерение:

— Постойте! Пожалуйста, пока ничего не говорите — дайте мне время хорошенько обдумать мой ответ. У вас было несколько месяцев на то, чтобы придать вашему сообщению надлежащую форму, — вы его передали. У меня же было всего несколько минут, чтобы воспринять новости, и теперь я должен как-то на них отозваться.

Он снова замолчал, ступая медленно, но решительно, глядя, как дорожная пыль облачком вьется вокруг сандалий. Затем де Пайен опять усмехнулся и положил тяжелую длань на плечо собеседнику. Тот от неожиданности резко остановился и повернулся, так что спутники оказались лицом к лицу.

— Признайтесь по чести, Фермон, полученные вами указания исходят от графа Гуга или вам их поручил передать высший совет?

Фермон озадаченно пожал плечами, показывая, что не видит особой разницы. Но де Пайен молча ждал, и тот не выдержал:

— Совет. Указания были готовы еще накануне кончины монсеньора Туссена. Граф Гуг просто передал их в качестве первейшего распоряжения на посту сенешаля. Но регалии послал лично он.

— Ага, так я и думал. Теперь послушайте меня, Фермон. Наверное, я должен был бы трезво подойти к вашему сообщению, чтобы обдумать пути его исполнения, но это невозможно. В жизни не слышал я ничего более глупого и абсурдного, как то, что вы сейчас мне высказали. Что мне предстоит — как бишь там? — изыскать средства для проведения раскопок на развалинах храма царя Соломона? Так вы выразились?

Гаспар де Фермон закашлялся и кивнул с обескураженным видом. Он не мог взять в толк, что такого абсурдного было в его словах, но, судя по всему, де Пайен откровенно насмехался над его глупостью. А тот многозначительно кивнул, словно подтверждая его догадку.

— Да, да, — произнес сир Гуг, — никаких непреодолимых трудностей на первый взгляд не предвидится. Подумаешь, собрать членов ордена вместе на некоторое время… Но, понимаете ли, Фермон, у нас у всех разные сеньоры — надеюсь, вам это известно, — и они вместе с вассалами рассеяны по всему королевству, по разным графствам, то есть их встретишь в любом уголке Святой земли. Разные сеньоры отдают своим вассалам разные приказы касаемо службы и подданства, а поскольку лишь немногие из них входят в наш орден и подчиняются в первую очередь его нуждам, то ваше пожелание довольно трудно осуществить. Ведь вы же предлагаете собратьям встретиться в Иерусалиме для определенных целей и провести в городе некоторое время — скажем, месяц никому не предоставив никаких объяснений… А между тем объяснений от нас обязательно потребуют — и кто мы такие, и зачем здесь собрались такой толпой, в таком составе и так надолго. Не забывайте, что Иерусалим — не чета европейским городам. Люди, отдавшие эти указания, не представляют в полной мере, что это за город. Мы говорим, что Иерусалим переживает возрождение. В наш первый поход мы его разграбили, и вы, верно, думаете, что понимаете, как это выглядело, — уверяю вас, вы ошибаетесь, потому что вас здесь тогда не было. Мы разрушили Иерусалим и расправились с его жителями; в тот день, когда город пал, мы бродили по улицам по колено в крови. Мы убили всех до единого… кого только смогли найти, но все-таки малая толика спаслась. Потом, на протяжении десяти лет, в городе никто не жил, потому что вонь в нем была хуже, чем в склепе. На весь Иерусалим едва набралась бы жалкая горстка обитателей, пока наконец король Балдуин несколько лет тому назад не вспомнил, что это столица его владений. Увидел он и то, как она ослаблена, раз не может удержать разбойников за воротами. С тех пор многое изменилось. Город снова заселяется, а этого непросто было добиться. Он расположен обособленно, рядом нет никакой крепости, и нет своего порта, кроме Яффы, отстоящей от него на тридцать миль. Балдуин начал с того, что предложил обжить город заново христианам из Сирии, которых он позвал сюда из земель, расположенных за рекой Иордан. Он предложил их семьям участки и дома, а потом нашлись и строители, восстановившие и укрепившие городскую стену с севера. Но новых жителей надо было чем-то кормить, а земли в округе никогда не славились плодородием. Тогда Балдуин отменил все пошлины на ввоз продовольствия, а с другой стороны, ввел крупный налог на вывозимую из города снедь. Другими словами, он сделал все возможное, чтоб привлечь и удержать в городе население. Тем не менее это не отменяет того обстоятельства, что Иерусалим — бедный город, расположенный вне торговых путей. У него нет ни порта, ни купцов, которые снабжали бы его товарами. Единственное его предназначение — служить религиозным центром, куда стекаются пилигримы, путешествующие по святым местам. Таким образом, в нем ни в коем случае не удастся скрыть деятельность, возложенную на меня в вашей депеше. Но пока оставим это соображение и перейдем к другому… Допустим, каким-либо чудом нам удалось собраться вместе, и можно начать копать — что же тут сложного? Развалины храма на виду; они расположены в юго-восточной части города, и их нетрудно отыскать. Более того — они хорошо сохранились, даром что им за тысячу лет. Никому нет до них никакого дела, кроме того, что на них построена знаменитая мусульманская мечеть аль-Акса. Вы видели эту мечеть?

— Нет, мессир, — покачал головой Фермон. — Я же сказал, что совсем недавно приехал. Я недолго пробыл в Иерусалиме и почти сразу отправился в Иерихон, чтоб разыскать вас.

Ага, значит, вы ее, вероятно, видели, но не знали, что это такое. На самом деле это теперь вовсе не мечеть, а парадные покои недавно коронованного правителя Иерусалима Балдуина Второго, поскольку первый король тоже звался Балдуином. Стало быть, королевский дворец возвышается как раз над руинами… Есть еще одно обстоятельство, значительно затрудняющее все дело, — этот храм в действительности назывался храмом Ирода, хотя все почему-то считают, что он носит имя Соломона. Это не так, и к Соломону он отношения не имеет. Храм, развалины которого находятся в Иерусалиме, был задуман Иродом тысячу лет назад, и завершение его строительства совпало с моментом, когда римлянам до смерти надоели еврейские мятежи и смута. Поэтому они решили истребить всех евреев и смести с лица земли провинцию под названием Иудея. Мне говорили, что храм так ни разу и не использовали для богослужений: он был разрушен раньше, чем его успели достроить. Доходили до меня также слухи, что возведен он был на месте прежнего храма Соломонова, но подобная традиция насчитывает многие сотни лет. Сейчас мы не можем ни доказать, ни опровергнуть эти домыслы…