Жюль Верн - Геннадий Прашкевич

И сумел убедить Жюля Верна раз и навсегда забыть про Польское восстание.

И упорно подталкивал писателя к более разумному решению поднятой проблемы.

Да, конечно, доказывал Этцель, таинственный капитан до глубины души ненавидит всех людей, но ведь и он сам, и его чудесный корабль — прямой итог культурных и научных достижений человечества. Книги Гомера и Данте, Гумбольдта и Фуко, Ксенофонта и Мишле, Катрфаржа и Агасица, Виктора Гюго и Жорж Санд хранятся в библиотеке «Наутилуса». И только ли книги? «Картины великих мастеров, в одинаковых рамах, отделенные одна от другой щитами с рыцарскими доспехами, украшали стены, обтянутые ткаными обоями строгого рисунка. Тут были полотна огромной ценности, которыми я (рассказывает профессор Аронакс. — Г. П.) когда-то любовался в частных картинных галереях Европы и на художественных выставках. "Мадонна" Рафаэля, "Дева" Леонардо, "Нимфа" Корреджо, "Женщина" Тициана, "Поклонение волхвов" Веронезе, "Успение" Мурильо, "Портрет" Гольбейна, "Монах" Веласкеса, "Мученик" Рибейры, "Ярмарка" Рубенса, жанровые картины Жерара Доу, Метсю, Поля Поттера, Жерико и Прюдона, морские виды Бекюйзена и Верне…»

А еще музыка!

Великие партитуры!

Давно ли в рукописи «Парижа» Жюль Верн издевался над «галантной эпохой Герольда и Обера», над Берлиозом…

Жесткая критика Этцеля, несомненно, принесла свои плоды.

Вебер, Россини, Моцарт, Бетховен, Гайдн, Мейербер, Вагнер… В кают-компании «Наутилуса» звучит только лучшая музыка… Правда, для самого капитана Немо все эти композиторы, какую бы эпоху они ни представляли, все равно всего лишь современники Орфея, не больше.

«Двадцать тысяч лье под водой» можно назвать романом чудесных перечислений.

Жюль Верн, как когда-то в «Пяти неделях на воздушном шаре», дал себе волю.

Он откровенно наслаждается описанием бесчисленных существ, населяющих океанские бездны. Вот он — чудесный мир, еще только открываемый!

Но истории нужны новые люди, а не еще один новый мир!

Ни один из героев Жюля Верна — ни капитан Гаттерас, ни профессор Лиденброк, ни Жак Паганель, ни доктор Клоубони, ни динамичные яйцеголовые артиллеристы балтиморского «Пушечного клуба», да что уж там, и сам капитан Немо — никто из них, никто не может претендовать на роль нового человека.

Все они — из уходящего мира.

Они действуют сегодня, но их жизнь принадлежит только прошлому

Так кто же он — капитан Немо? Сам Жюль Верн подводит нас к пониманию.

«Я вернулся в салон. Створы задвинулись, я услыхал шипение воды, наполнявшей резервуары. "Наутилус" стал погружаться по вертикальной линии. Спустя несколько минут подводный корабль остановился на глубине восьмисот тридцати трех метров и лег на дно. Светящийся потолок в салоне погас, окна опять раскрылись, и я сквозь хрусталь стекол увидел море, ярко освещенное лучами прожектора в радиусе полумили.

Я поглядел направо, но увидал лишь массу спокойных вод.

Но с левого борта виднелась на дне моря какая-то большая вздутость, сразу обратившая на себя мое внимание. Можно было подумать, что это какие-то развалины, окутанные слоем беловатых раковин, как снежным покровом. Внимательно присмотревшись, я понял, что это корабль без мачт, затонувший носом вниз. Это грустное событие, видимо, совершилось давно. Если останки кораблекрушения успели покрыться таким слоем отложений извести, они должны были много лет лежать на дне.

Что это за корабль? Почему "Наутилус" приплыл навестить его могилу? Не вследствие ли кораблекрушения затонуло это судно?

Я не знал, что думать, как вдруг рядом появился капитан Немо.

— Когда-то этот корабль носил имя "Марселец", — сказал капитан. — Он был спущен в тысяча семьсот шестьдесят втором году и нес на себе семьдесят четыре пушки. Тринадцатого августа тысяча семьсот семьдесят восьмого года он смело вступил в бой с "Престоном". Четвертого июля тысяча семьсот семьдесят девятого года он вместе с эскадрой адмирала Эстэ-на способствовал взятию Гренады. Пятого сентября тысяча семьсот восемьдесят первого года он принимал участие в битве графа де Грасса в бухте Чезапик. В тысяча семьсот девяносто четвертом году Французская республика переменила ему имя. Шестнадцатого апреля того же года он присоединился в Бресте к эскадре Вилларэ-Жуайоза, имевшей назначение охранять транспорт пшеницы, шедший из Америки под командованием адмирала Ван Стабеля. Одиннадцатого и двенадцатого прериаля второго года эта эскадра встретилась с английским флотом. Сегодня тринадцатое прериаля, первое июня тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года. Семьдесят четыре года назад на этом месте, на сорок седьмом градусе двадцать четвертой минуте северной широты и семнадцатом градусе двадцать восьмой минуте долготы, корабль вступил в бой с английским флотом. Когда все три его мачты были сбиты и трюм наполнила вода, корабль предпочел потопить себя вместе с тремястами пятьюдесятью шестью своими моряками. Прибив к корме свой флаг, команда с криком: "Да здравствует республика!" вместе с кораблем исчезла в волнах.

— "Мститель"! — воскликнул я.

— Да, "Мститель"! Какое прекрасное имя, — прошептал капитан Немо и задумчиво скрестил руки на груди…»

Что ж, слово произнесено. Именно Мститель.

Александр Дюма-отец победил в Жюле Верне мэтра Виктора Гюго.

Конечно, капитан Немо — это типичный Мститель. Законченный, классический. Такие люди не могут строить будущее. Они вообще ничего не могут строить. Такие люди навсегда прикованы к своему неповторимому прошлому…

Но чем Мститель — капитан Немо — привлекает наше внимание?

Да хотя бы тем, что интуитивно понимает, что именно может спасти мир.

Красота! — утверждает Жюль Верн. И везде это подчеркивает: красота мира!

Да, невероятная, вечная красота всего живого и неживого, ландшафтов и облаков, далеких и близких морей, островов, ледяных пространств, белых метелей и неистовых тропических ливней, экваториальных джунглей и подводных лесов.

Красота — как символ.

Красота — как вечное действие.

Красота — как смысл человеческого существования.

«Я знаю вас, господин Аронакс, — говорит капитан Немо. — Если не ваши спутники, то, может быть, вы лично не посетуете на случай, связавший наши судьбы. Между моими любимыми книгами вы найдете и свой труд, посвященный изучению морских глубин. Я часто перечитываю вашу книгу. Вы двинули науку океанографии так далеко, как только это возможно для жителя земли. Позвольте уверить вас, господин профессор, что вы не пожалеете о времени, проведенном на борту моего корабля. Вы совершите путешествие в страну чудес! Смена впечатлений взволнует ваше воображение. Вы постоянно будете находиться в восторженном состоянии. Вас изумит увиденное. Жизнь подводного мира непрерывно будет развертываться перед вашими глазами, никогда не пресыщая ваш взор! Я готовлюсь предпринять новое подводное путешествие вокруг света — как знать, не последнее ли? Я хочу еще раз окинуть взглядом все, что мною изучено в морских глубинах, не однажды мною исследованных! Вы будете участником моих научных занятий. С нынешнего дня вы вступаете в новую стихию, вы увидите то, что скрыто от людских глаз, — я и мои товарищи не идем в счет, — и наша планета раскроет перед вами свои сокровенные тайны!»