Голубой велосипед - Режин Дефорж

Они шли под руку. Леа остановилась и подняла на него сверкающие глаза.

— Спасибо, Рафаэль.

— Да за что? Я вам ничего не говорил. Вот там мы расстанемся, — произнес он, показывая на церковь Сент-Элали. — Если вы верующая, поставьте за меня свечу. До свидания, моя прекрасная подруга, не забывайте меня. А понадобится меня найти, пишите на книжный магазин Галлимара на бульваре Распай. Мне передадут.

Он поцеловал Леа с волнением, которого не пытался скрыть.

— Улица Сен-Женес совсем рядом.

В последний раз махнув рукой, Рафаэль удалился.

Леа зашла в церковь. После уличного зноя прохлада заставила ее зябко передернуть плечами. Бросив несколько монет в кружку для пожертвований, она машинально взяла свечу и зажгла ее. Со свечой в руке она направилась к статуе Святой Терезы от Младенца Иисуса, которую ее мать особенно почитала. Мама… она села перед алтарем и дала волю слезам… «Улица Сен-Женес совсем рядом»… Почему он это сказал? Что было особенного в названии этой улицы? Это название что-то ей напоминало, но что именно? Досадно, но она не в силах припомнить. По проходу прошли священник и монах. Дядя Адриан!.. Улица Сен-Женес… ведь это адрес дяди Адриана, а точнее, монастыря Ордена доминиканцев. Теперь она понимала, почему Рафаэль проводил ее сюда. Требовалось предупредить дядю. И срочно.

В такую жару улица Сен-Женес была безлюдна. Дверь монастыря открылась сразу же.

— Чем могу быть вам полезен, мое дитя? — спросил очень старый монах.

— Я хотела бы поговорить со своим дядей, отцом Адрианом Дельмасом. Меня зовут Леа Дельмас.

— Отца Адриана нет уже несколько дней.

— Что случилось, брат Жорж? — спросил, входя в приемную, рослый монах с суровым лицом, выражение которого чуть смягчали пышные седые волосы.

— Мадемуазель Дельмас просит о встрече с отцом Адрианом.

— Здравствуйте, мое дитя. Вы, конечно, одна из дочерей Пьера Дельмаса? Я хорошо был знаком с вашей матушкой. Замечательная женщина. Господь даст вам силы перенести ваше горе!

— Спасибо, мой отец.

— Вашего дяди сейчас здесь нет, — сухо продолжал он. — Вы хотели сообщить ему что-то важное?

— Он должен…

Сама не зная почему, Леа остановилась.

— Он должен… что?

Почему не осмелилась Леа сообщить ему о цели своего прихода? Ее охватило необъяснимое недоверие.

— Я настоятель вашего дяди. Вы обязаны мне сказать, почему вы хотите с ним поговорить.

— Моему отцу нужно срочно его повидать, — торопливо произнесла она.

— По какому поводу?

— Об этом я ничего не знаю.

Настоятель холодно на нее посмотрел. Леа выдержала его взгляд, даже не моргнув.

— Как только он вернется, я сообщу ему о вашем посещении и о желании вашего отца. До свидания, мое дитя. Да благославит вас Бог!

На улице поднялся легкий ветерок, не принесший никакого облегчения. Леа чувствовала, что ее черное платье прилипло к телу. Как разыскать отца Адриана? И где младший лейтенант Валери? Разве не упоминал он о портовых доках? Но каких? Обескураженная Леа остановилась. Только Рафаэль мог бы ей помочь. С немалым трудом разыскала она улицу Шеверюс и восхитительный особняк, занимаемый редакцией «Маленькой Жиронды». Ей сообщили, что Маль только что выехал в Париж.

— Кто спрашивает этого прохвоста? — услышала Леа голос из соседней комнаты.

— Мадемуазель, господин директор.

— Мадемуазель? К Малю? Чего не бывает на этом свете! Пусть войдет.

Леа неохотно вошла. Никого.

— Я здесь. Только что уронил стопку книг.

Голос доносился из-под стола, заваленного грудами газет, книг, писем, папок. Леа наклонилась.

— Да это же мадемуазель Дельмас! Минутку, и я в вашем распоряжении.

С трудом удерживая книги в руках, Ришар Шапон выпрямился. В комнате не оставалось уже свободного места, и, отказавшись от мысли положить книги на стол, он свалил свой груз в кресло.

— Вы разыскивали Маля? Он уехал. Удивляюсь, что очаровательная девушка из прекрасной бордоской семьи встречается с подобным типом. Наверное, таковы уж современные нравы. Не могу ли я его заменить?

— Как можно найти способ покинуть Францию? — решилась она.

На лице Ришара Шапона читалось глубочайшее удивление. На мгновение его сменило выражение беспокойства. Медленно подошел он к двери, чтобы ее закрыть.

— И с таким вопросом вы хотели обратиться к Малю?

Леа сообразила, что ее ответ должен быть осторожен, и приняла свой самый невинный вид.

— Раз он журналист, я думала, он должен бы знать, насколько это возможно.

— Все возможно, но меня поражает такой вопрос из уст молоденькой девушки. Вы знаете кого-то, кто хотел бы покинуть Францию?

— Никого, мне просто хотелось бы знать.

— Мадемуазель, вы еще очень юны и очень не осведомлены, но должны бы знать, что в нынешних обстоятельствах некоторые вопросы не задаются «просто так».

— Ну что же, больше не будем об этом говорить, — произнесла она подчеркнуто вежливо. — Огорчена, что обеспокоила вас.

— Дорогая мадемуазель, о чем вы? — тоном светского льва возразил Шапон. — Это серьезно? — задерживая ее руку, протянутую к дверной ручке, выдохнул он.

— Нет, — вполголоса ответила она. И, тут же передумав, добавила: — Не могли бы вы дать знать моему дяде отцу Адриану, чтобы он был осторожнее?

— Доминиканцу?

— Да.

— Не тревожьтесь, будет сделано.

— Огромное спасибо, до свидания.

Она вскочила в поезд, когда тот уже отходил от перрона. Свободных мест не было. Она стояла в тамбуре, глядя, как мимо проносятся пригороды Бордо с их заводами, огороды железнодорожников, поля, деревни, полустанки. Она пыталась подвести итог этого суматошного дня и упрекнула себя в неосторожности. Не повлечет ли за собой ее поведение цепочки катастроф? С кем об этом поговорить, кому довериться? К девяти вечера поезд прибыл в Лангон.

— Моя бесценная, ты так нас напугала! Где ты пропадала? — прижимая Леа к груди, воскликнул Пьер Дельмас.

При ее появлении вся семья, собравшаяся в гостиной послушать игру Франсуазы, поднялась. Напряженно смотрела на нее сияющими глазами Камилла. Руфь энергично высморкалась, маленькие пухленькие ручки Лизы подрагивали. Альбертина откашлялась, Бернадетта громко облегченно вздохнула, Франсуаза нахмурила брови. Одна Лаура продолжала перелистывать книгу.

— Мне захотелось повидать дядю Адриана в Бордо.

— В Бордо, когда там эти боши! — воскликнула Бушардо.

— Тетушка, перестаньте называть немцев бошами. Им это не нравится, — сказала Франсуаза с раздражением, которое показалось Леа чрезмерным.

— Боши, они и есть боши, мадемуазель. Бошами я их и буду называть.

Франсуаза пожала плечами.

— Почему ты мне не сказала, что хочешь повидать дядю? Поехали бы вместе. И твоя мать была бы счастлива с ним встретиться.

В комнате воцарилось неловкое молчание. Леа удивленно, с душевной болью, посмотрела на отца. Бедный отец, как он сдал! Он выглядел хрупким, на его лице временами возникало почти детское выражение. Он, по натуре своей защитник, производил теперь впечатление человека, нуждающегося в опоре.

— Извини меня, папочка.

— Прошу тебя, дорогая, больше так не поступай. Я очень тревожился. Ты видела дядю?

— Нет, его не оказалось в монастыре.

— Его не было и на похоронах Изабеллы, — пробурчала Бушардо.

— Ты не ужинала и, наверное, проголодалась, — сказала Камилла. — Сейчас я тебе что-нибудь приготовлю. Ты не пройдешь на кухню?

Леа проследовала за Камиллой. Та открыла погреб, чтобы достать яиц.

— Омлет тебя устроит?

— Прекрасно, — усаживаясь за большой стол, ответила Леа.

— Итак? — спросила Камилла, разбивая яйца над мисочкой.

— В Лангоне у младшего лейтенанта проблем не было. В Бордо, думаю, тоже. На Сен-Жанском вокзале встретила Рафаэля Маля. Помнишь, я тебе о нем рассказывала? Я с ним пообедала. Насколько я поняла из его слов, дядя Адриан вполне может быть тем самым доминиканцем.

— Меня это нисколько не удивляет, — сказала, бросая на сковородку тончайший кусочек масла, Камилла.

— Не понимаю. Разве не следует подчиняться указаниям маршала Петена? Разве он не спаситель Франции, отец всех французов, как говорят тетя Лиза и тетя Бернадетта?

— Я и сама не знаю. И все же думаю, долг каждого француза — бороться с врагом.

— Как? Чего ты хочешь? Что мы можем предпринять?

— Еще сама не представляю. Но выясню. Ешь, — поставила она омлет перед Леа.

— Спасибо.

— Скоро сбор винограда. Твой отец об этом совсем не вспоминает.

— Верно. Я и сама забыла. Завтра с ним поговорю.

Она молча продолжала есть.

— Тебе не кажется, что последнее время папа стал каким-то странным?

Из-за нехватки рабочих рук для сбора винограда часть урожая была потеряна. Так получилось потому, что, хотя все обитатели Монтийяка участвовали в сборе, женщины, не привычные к труду на винограднике, несмотря на все свое желание, были слишком медлительны и неловки. Только Леа и Руфь сделали немало. Состояние здоровья не позволило Камилле принять участие в работах, и она помогала старой Сидони и мадам Файяр возить тележку, в которую запрягали двух волов, и готовить еду.