Лучше, чем пираты (СИ) - Ангелов Августин

Услышав имя и фамилию матроса, которого разыскивала Лаура, Дмитрий Ефремов не стал ей врать, сразу честно сказав:

— У этого парня восемь ножевых ранений. Он потерял очень много крови и находится сейчас в реанимации. Разумеется, мы приняли все меры для его спасения, перелили кровь, сделали необходимые операции, ввели препараты, но, я не могу дать гарантию, что он выживет. Все зависит сейчас от выносливости его организма и от желания жить.

— И все равно, я обязательно должна его видеть, — сказала Лариса Иванова.

— Кто он вам? — прямо спросил Ефремов.

— Он тот человек, который вчера спас мне жизнь. И я именно ему обязана тем, что не пострадала, — честно ответила Лаура.

— Что ж, тогда пойдемте со мной, я проведу вас к Никите, — проговорил врач, приглашая Лауру следовать за собой.

Утро на этот раз выдалось суетным. Волнение усилилось, но, несмотря на это, по акватории гавани среди кораблей сновали катера и лодки. Впрочем, во внутренней гавани усиления волнения океана почти не чувствовалось. Причем, лодки сновали не только моторные, а и весельные, спущенные с галеонов. Маленькие суденышки развозили людей, инструменты, строительные материалы и все прочее, что могло пригодиться для скорейшего освоения бухты Социалистической. После разгрома туземного флота, «Вызывающий» находился в боевой готовности, охраняя мирный труд людей. Впрочем, наблюдатели пока нигде ничего подозрительного не наблюдали. Ни в океане, ни на суше.

Потому капитан второго ранга, поспав немного после боя с туземцами, чувствовал себя вполне сносно. Голова у него не болела. И, выйдя на мостик, он вел разговор на ту же тему, что и накануне, только уже со старпомом. Александр Гонгадзе уже, вроде бы, тоже смирился с переменами, хотя до сих пор сильно переживал, как же там, за далью времен, теперь без него будут дальше жить родные. И Павел Петрович говорил ему, успокаивая:

— Так и будут твои родственники жить, как жили. Сам-то не раскисай. Ведь ты же моряк, Саша, а близкие моряка всегда где-то в глубине души понимают, что не вернуться может их моряк из похода. Вот и не вернешься ты на этот раз, как и все мы. Погорюют они, конечно, но, переживут это событие. И наладят постепенно там свою жизнь уже без тебя. А для нас дороги туда назад нет. Раз уж заштормило само время, то с ним ничего и не сделать. Стихия это, явление природное, хоть и очень редкое. Смириться надо и обживаться в этом вот мире. И ничего страшного, что шестнадцатый век вокруг нас, здесь люди тоже живут. Если будем мы, как те мушкетеры, один за всех и все за одного, то поодиночке нас не перебьют. А все вместе мы — сила. Вон, взгляни вокруг. Да у нас настоящий флот скоро будет. Уже сейчас четыре корабля в гавани: эсминец, теплоход и два галеона. Бухта просто отличная. Ресурсов не так и много, но имеются. Продовольствие и пресная вода на острове есть. Так что устроимся здесь постепенно. А если полезет кто, так отпор дадим хороший. Разметаем в щепки мы здесь на воде любого. Вот, как сегодня ночью катамараны туземцев раздолбали. И нет нигде в этом мире пока такой силы, чтобы сокрушить нас.

— Ага, если только сами не сломаемся, например, раньше времени, или на мель не сядем, или свое же топливо не сожжем все до конца. Где же мы запасы топлива теперь пополним? — вставил свое замечание старпом.

— Чтобы все топливо раньше времени сожгли, так этого я надеюсь не допустить. А пополнить есть, где. Вон, особист наш уже на «Богине» крупного специалиста по нефти и нефтепродуктам нашел среди пассажиров, который приведет нас прямиком к месторождениям, а там не только добычу, но и производство наладим. Есть, оказывается, в окрестностях месторождения. И даже не так далеко от нас. На острове Таракан полно подходящей нефти, где и скважины не надо сверлить. Вот и станем там пока заправляться, а из трофейных парусников можно, например, танкеры сделать.

— Ну, это же и не близко. Не окрестности совсем. Таракан у северной части Калимантана расположен. Так от этого нашего острова поход туда почти на две тысячи миль в одну сторону получается. А у нас максимальная дальность плавания с полной бункеровкой около четырех тысяч миль на двенадцати узлах. Можно, конечно, еще скорость снизить, чтобы растянуть запасы, но, мы же уже и сожгли немало за этот поход, — засомневался старпом.

Павел Петрович кивнул:

— Хорошо, убедил. Тогда вооружим «Богиню» и пойдем за нефтью на ней. Как мне доложили наши механики, там установлена какая-то новейшая силовая установка даже по меркам двадцать первого века. Гибридная называется. Так вот, дальность плавания у нее, как у линкора типа «Айова», пятнадцать тысяч миль на пятнадцати узлах. А топлива там израсходовали пока немного.

— Я вот вообще до сих пор не понимаю, почему бы нам обратно во Владивосток не вернуться? — не унимался вечно сомневающийся Гонгадзе.

— Да куда же возвращаться, Саша? Города такого нет еще. Там пустое место. Владивосток же сначала организовали, как военный пост. И было это в 1860-м году. А сейчас там нет России. Не добралась она еще туда, не разрослась до тех рубежей. Понимаешь? Да и сама Россия пока Московским царством именуется, где никто нас не ждет. Далек путь туда, а смысла маловато. Так что пока здесь развиваться будем. И нечего раскисать!

Когда Соловьев возвратился на «Богиню» с «Вызывающего», стояло еще очень раннее утро. Так и не поспав за ночь, он поднялся на верхнюю палубу, чтобы искупаться там в бассейне, пока еще пассажиры спали. Плавая в воде бассейна с подсветкой и с регулируемой температурой воды, а также с массажными струями, которые можно было включать по желанию, нажимая прямо в воде светящиеся кнопки, он чувствовал, как расслабляется тело. Рядом с бассейном находилась справа сауна, а слева — парная. Вот только пассажиры яхты этими удобствами почти и не пользовались. Зажрались, наверное. И особист поймал себя на мысли, что слишком быстро привыкает ко всем этим буржуйским комфортам. Впрочем, он прекрасно знал, что любой человек быстро привыкает к хорошему. Такова уж человеческая натура.

Так что Яков Ефимович себя не особенно и ругал, что так легко поддался искушению немного побыть в роли настоящего хозяина яхты. Во всяком случае, его ничуть не смущало даже то, что собственным решением он собирался переехать в самую лучшую каюту, в которой раньше проживал Борис Дворжецкий, оправдывая такой переезд тем, что там находился самый большой монитор видеонаблюдения. Да и повод имелся. Ведь проспали все те, кто смотрел в экраны вчера вечером, побег прибалтийского аквалангиста и этой шалавы Софьи. Но, больше всего в каюте Дворжецкого, Соловьева, на самом деле, привлекала возможность пользоваться джакузи. Правда, по отношению к самому Борису особист все-таки проявил некоторое милосердие, позволив Вере видеться с братом.

Когда Соловьев вылез из воды, а потом посидел немного в сауне, то почувствовал себя значительно бодрее. Взяв из большого шкафа, стоящего тут же, возле кабинки сауны, мягкое пушистое полотенце, Яков Ефимович закутался в него и улегся на шезлонг, глядя в посеревшее небо, где усиливающийся ветер нагонял облака. Но, самому Соловьеву было комфортно и уютно. Ему оставалось только обсохнуть, собраться с мыслями, выпить кофе и можно начинать новый день. Но, в этот момент его окликнул женский голос:

— Ах, вот ты где, Яша! А то я тебя уже потеряла.

Он нехотя повернул голову и увидел Веру в халатике и пляжных тапках, которая явно собиралась присоединиться к нему.

— Ты же задремала, вот я и решил искупаться, а тебе чего не спится? — спросил он свою новую любовницу, с которой уже успел позабавиться очередной раз перед этим своим купанием.

— Да не знаю. Сон без тебя не идет, — она подошла ближе, села на шезлонг рядом, и, обняв за шею, поцеловала особиста. Потом проговорила:

— Здесь климат совсем другой, чем в Москве, Яша. Вот я и не привыкну никак.

А Яков сказал Вере:

— Да, тропический климат тоже привычки требует. Не только наши холода. Но, скажу я тебе, подруга, человек ко всему может привыкнуть.