Необитаемое сердце Северины - Нина Васина

– Она такая маленькая!.. – прошептала Любава. – Совсем девочка. Семнадцать лет, как такое могло произойти?..

* * *

Через три года нанятый Феофанией адвокат посетил Северину Полутьму в колонии и предложил ей написать прошение о досрочном освобождении. Северина только молча покачала головой. Тогда адвокат предложил свою помощь в пересмотре дела – слишком много упущений в ходе следствия.

– Передайте Фене, что мне лучше побыть здесь, пока Лукерья Дмитриевна интересуется моим здоровьем, – грустно улыбнулась Северина. – В этом году она интересовалась два раза. А в прошлом целых шесть. Я думаю, лет через пять она совсем меня забудет. Уйдет в отставку или на пенсию, мне Армия говорила – военные уходят на пенсию в сорок пять лет.

Северина задумалась, потом внимательно посмотрела в глаза мужчины напротив, оценивая его.

– Вы можете мне помочь перейти на поселение? Уверена – руководство колонии поддержит мое прошение.

– Вы такая... – замялся адвокат, потом нашел слово, – уникальная личность, я при вас теряю уверенность даже профессиональную. Разрешите мне вытащить вас из колонии.

– Нет. Поселение! – Северина встала. – Неподалеку есть деревня. Здесь чудесные первобытные места.

– Без дорог и электричества?

– Кстати, об электричестве. Его можно туда провести. От существующей линии всего-то нужно протянуть два с половиной километра. Вы говорили в прошлый раз, что у меня есть деньги. Откуда?

– А!.. Вот, извините... – адвокат роется в портфеле и достает фотографию, – Феофания просила вам показать, если спросите.

Северина берет фотографию и замирает. Маленький желтоволосый мальчик сидит на ковре с пластмассовым конструктором.

– Сколько?.. – прошептала Северина, застыв.

– Два килограмма четыреста пятьдесят граммов. По курсу тысяча двести долларов за тройскую унцию, приблизительно... Это чуть больше семидесяти тысяч долларов, – определился адвокат. – Феофания просила узнать, насколько вам дорог этот предмет, как память, понимаете? Она забрала свои и ваши вещи из квартиры старшего Мамонтова. Квартиру наследуют родители жены Мамонтова-младшего, поэтому...

Изучив фотографию более внимательно, Северина заметила среди пластмассовых кубиков и пирамидок небольшой белый шар – подарок Феликса. Земля за секунду до своего исчезновения... Она коснулась пальцем лица мальчика.

– Я спросила о возрасте ребенка. Три года, правильно?

– Ребенка?.. – удивился адвокат. – Я не знаю этого ребенка. Фотографию Феофания дала из-за шара. Узнать, насколько он вам дорог как память.

– Нисколько не дорог. Он мне не нравится. Но... Семьдесят две тысячи долларов?! – дошло до Северины.

– Платина, – пожал плечами адвокат.

* * *

В 2003 году Северина была переведена на поселение, имела собственную избу, корову, лошадь, пять овец и одного барана. С 2005 года в деревню «к Верочке» приезжало по пять человек в месяц на предварительную диагностику и два-три человека всегда жили в соседнем (гостевом) доме на излечении. Местных жителей деревни – четырех человек, их родню и детей Северина лечила бесплатно. С других посетителей руководство колонии брало деньги, по договоренности с Севериной контролировало количество желающих попасть к лекарке и обеспечивало ее безопасность. Раз в полгода Северина сама выбирала кого-то из охранников. Обычно это был самый молодой и – обязательно! – неженатый мужчина.

В деревне к новому гостевому дому добавилось еще четыре добротных избы, в которые из Вологды переселились несколько служащих колонии с семьями. Для восьмерых детей окрыли начальную школу. Три женщины из заключенных (все – по сто пятой) преподавали математику, русский, английский, основы живописи и астрономию – как говорится, чем богаты... Оценив овец по шерсти, мясу и молоку, соседи Северины от ее пяти овечек скоро завели небольшое стадо, и в деревню Закопалку стали приезжать из Вологды еще и за отличным сыром.

* * *

Осмотрев как-то с пригорка «всю эту идиллию» ранним летним утром, Алла Петровна, задумчиво посмотрела на Северину и спросила:

– А ты не хочешь стать еще и владычицей морскою?

– Да... Речки мне не хватает, – улыбнулась Северина.

* * *

Зимой 2008 года Северина подала прошение о досрочном освобождении. Адвокат сказал, что процедура завершилась на удивление быстро. В июне Северина вышла из электрички в Шалакуше. Невысокая хрупкая женщина с пепельными волосами и большими серыми глазами.

– Ну и чего ты ждала так долго? – шумно встретила ее в Полутьме Любава.

– Запуска адронного коллайдера, – ответила Северина, освободившись от крепких объятий.

– Все чудишь? А у нас тут... – Любава замялась. – Шурочка приехала две недели назад и поселилась в твоем доме. С детьми приехала, такие вот дела.

– Вот это – отличная новость! – искренне обрадовалась Северина.

– Да?.. А я, ты знаешь, сомневалась. Она говорит – ты ее сама пригласила, а я...

– Муж с ней? – перебила ее Северина.

– Ой, слушай, та-а-акой муж... Норвежец! Здоровенный, как... Как слон! Раз ты такая радая, пойдем ко мне жить, я тебе комнату приготовила.

– Спасибо, я буду жить в доме Крафта.

– Крафта?.. – опешила Любава. – Да там же все эти годы никого не было! Там – мыть-перемыть, пока от пылищи освободишься! Почему у Крафта?

– Ко мне туда скоро мальчика привезут. Поможешь все убрать?

– Мальчика ей привезут! Тогда, конечно, – Любава толкнула Северину плечом. – Поделишься мальчиком?

Северина взяла ее лицо в ладони и осмотрела его с нежностью. Потом пригладила вьющиеся седые прядки.

– Молодец, дождалась меня. Красавица...

– Скажешь тоже... – не удержалась от слез Любава.

* * *

А в доме Северины богатый стол накрыт, полевые цветы стоят в ведре у порога. Хозяйку встретили: Армия – в инвалидной коляске, Шурочка – грустная толстушка, муж ее – огромный здоровяк в соломенной шляпе, мальчик подросток – худой, черноволосый, и...

– А где девочка? – осмотрелась Северина. – Девочку хочу увидеть.

– Да прячется она все время от света, – подошла обняться Шурочка.

– Я тут... – вышла девочка лет десяти.

– Беленькая, вся в мать, я так и думала! – прошептала Северина, потрогав белые блестящие волосы девочки.

– Бонжуг, мадам, – подошел сын Шурочки. – Же мапэль Анри.

– Этот мапэль только что говорил со мной по-русски! – доложила Армия. – Я уж встану обняться с Верочкой, посторонитесь.

* * *

Ночью за столом со свечкой Северина слушала про Шурочкину беду.

– Я поначалу думала, что мой мальчик такой родился из-за наших мест, – тихо говорит Шурочка. – Из-за того, что я здесь выросла. Ладно, думаю, пусть так, но девочку все одно рожу. Родила. Вроде все нормально. А потом Катрина стала солнца бояться. Если долго на солнце побудет, покрывается красными пятнами, дальше – раны. Врачи сказали – это болезнь такая, в ее карте записано, я привезла. Ладно, смирилась понемногу, окна занавесками закрыла, день с ночью поменяла. Трудно, конечно, было. А тут – муж! Такое мне рассказать после пятнадцати лет совместной жизни! Он, видите ли, вдруг осознал, что нужно жить в природе! Знаешь, какую природу он мне предложил? Леса в Австралии! А я сказала, что сначала пусть мою природу попробует. Австралия!..

– Про детей я уже знаю, ты мне писала. Девочку твою вылечить несложно. А что с мужем?

– То же, что и с сыном – одна ведь кровь! Рога растут!

– Рога надо еще уметь вырастить, – подъехала Армия в коляске.

– Ты хоть молчи, тетка Армия! – жалобно попросила Шурочка.

– Я хочу это видеть, – Северина встала.

– Кого смотреть первым будем? – встала и Шурочка.

* * *

Разбудили большого Янсена. Спросонья, еще не открыв глаза, он стал нащупывать свою шляпу.

– Не надо, – Северина подошла к севшему мужчине и положила ладони ему на лоб.

– Выяснилось, ему с четырнадцати лет уже три раза отпиливали наросты вверху лба, – прошептала сквозь слезы Шурочка. – Его отец был лесник, мой инженер оказался мальчишкой из дремучего леса!

Северина развернулась и выбежала из дома. На дворе – темень. Она запрокинула голову, глазами – в звезды, и прошептала:

– Господи, настоящий олень, представляешь! Прошу тебя, родненький, спаси и сохрани всех детей и зверей! Ведь только ребенок и зверь вместе есть человек, ты сам так придумал!..

Мимо Северины бесшумно прошла девочка. Ее голова осветилась выплывшей из-за тучки луной, и над ней замелькали ночные мотыльки.

* * *

В августе приехала Лиза с сыновьями. Ее отвели к Северине. Иссохшая, седая, рядом с двумя юношами она выглядела бабушкой.

– Да как ты посмела довести себя до такого? – рассердилась Северина.

– Долго с мужем воевала, – улыбнулась Лиза. – А тут узнала недавно, что он оплатил дорогую лечебницу. Представляешь, хочет увезти моих мальчиков заграницу в психушку!..

Юноши переглянулись и подошли к Северине. Ей странно было смотреть на них, подняв голову вверх.