Тайное становится явным - Кирилл Казанцев

И тут включилась и захрипела рация.

— Игорь Валентинович, здесь что-то происходит! — забубнил «внутренний» агент. — Группа СОБР и некий майор Челябинцев арестовали Глумберга, его уводят к пожарному выходу — это тот, что рядом со сквером.

Какие же вокруг него идиоты! И после этого он первый кандидат на растерзание?! Игорь Валентинович выскочил из машины, бросился через дорогу. И отпрянул в сторону, едва не попав под колеса — ему навстречу с боковой улочки вылетел автобус с бойцами Управления «В», резко ушел на проспект. С ревом пронесся микроавтобус с ними же. Есть еще один — за сквером. Он бежал по пустынной проезжей части, шлепая по лужам, не замечая, что промокает весь насквозь. Фары слепили глаза — микроавтобус уже оторвался от обочины, летел навстречу, разметая потоки воды. Подполковник яростно замахал руками, заорал страшным голосом:

— Стойте, кретины!!!

Но водитель не разобрался, кто перед ним, вывернул баранку, чтобы не задавить человека, надавил на звуковой сигнал. И промчался мимо, едва не задев Игоря Валентиновича. Тогда тот выхватил пистолет, передернул затвор и, продолжая что-то вопить, стал палить в воздух!

Микроавтобус резко остановился, вынося вперед задние колеса. Из распахнутых дверей выскочили двое, бросились к нему, вскидывая короткие автоматы. Резкий свет ударил в глаза.

— О черт… Товарищ подполковник, вы чего тут буяните? Приказа не слышали?

— Всем назад… — захрипел Неделин. — Идиоты, вас же разводят, как дошколят! Преступники в здании, сейчас выйдут, бегом к пожарному выходу! Сколько вас здесь?

— Четверо, товарищ подполковник… — растерялся боец.

— Достаточно. Бегом, я сказал!

Он задыхался — возраст стал каким-то неподходящим для подобных каруселей. Он бежал из последних сил. Молодые бойцы, клацая затворами, обгоняли его, неслись через сквер на оставленные позиции… и успели в самую тютельку! Откуда взялся этот серый фургон? Он, видимо, был в числе прочих припаркованных машин. А сейчас подъехал задним ходом, не включая фар, к двери пожарного выхода. Парень, первым покинувший здание, распахнул створки кузова, вскарабкался наверх и начал принимать брыкающееся тело, которое подтащили к машине его сообщники. Он схватил его за шиворот, затащил внутрь. Тут-то все и началось!

— Ни с места! — прогремело из кустов, и люди, не успевшие забраться в кузов, заметались по крыльцу, стали вскидывать автоматы!

— В машину!!! — истошно заорал тот, что уже находился в кузове. Но какой-то умник не сориентировался, открыл огонь по кустам. Погубив этим себя и остальных! Бойцы из Управления «В» застрочили дружно, плотно — им потери были не нужны. Пули рвали комбинезоны, вспарывали тела (преступники были без бронежилетов, воевать не планировали). Попадали вразнобой, остались лежать без движения.

— Гони! — прозвучало из кузова. Фургон рванулся с места как ошпаренный, зацепил какой-то джип, вывернув ему бампер, понесся к выезду с парковки. Бойцы выбегали из кустов, стреляли по стеклам, разлетались осколки, машина виляла, как будто водитель был в стельку пьян. Она не останавливалась, и какой-то прыткий боец лишь в последний момент успел выпрыгнуть из-под колес. Крутой вираж — машина вывернула на улочку, а там три шага до проспекта! Бились на поворотах задние дверцы кузова, их болтало, как флагшток на рее.

— В машину! — ревел Неделин. — За ними! И быть на связи!

Сил уже не осталось, он опустился на колено — в самую лужу. Бренча металлом, бойцы бежали к микроавтобусу, влетали в салон. Водитель развернулся, едва не въехав в стену дома, устремился в погоню…

Превозмогая усталость, Неделин поднялся с колена, сделал несколько телефонных звонков. Особенно запоминающимся был последний — когда он, не особо церемонясь, выкладывал генералу Панкратову все, что о нем думает (ничего, спишут на стресс). Пошатываясь, Неделин добрел под проливным дождем до крыльца пожарного выхода, опустился на корточки перед телами. Все трое были мертвы. Еще бы — этим воякам палец покажешь, так они всю руку откусят. Он вынул телефон, зафиксировал вспышку фотокамеры и стал осматривать тела. Первое принадлежало крепкому мужчине с характерно очерченными скулами. Знакомое лицо. На память подполковник госбезопасности не жаловался. Вспомнил о громкой теме, бывшей года полтора назад. Сотрудник ОРБ капитан Гуляев обвинил непосредственное руководство в служебных махинациях. Явился с доказательствами в службу собственной безопасности. Проверка нарушений не выявила. Капитана уволили из органов, завели уголовное дело за «ложный донос». Два года условно без права восстановления на работу в правоохранительную систему… Второе лицо было тоже смутно знакомо. Третье принадлежало молодому парню, он видел его впервые, это был не Россохин. Значит, снова ушли…

Надрывалась сирена — приближалась машина «Скорой помощи». Он встал с земли и, покачиваясь от усталости, побрел через дорогу к брошенной машине. А в «Праздничном зале» продолжала греметь музыка. Выстрелов снаружи там не слышали. А если и слышали, то решили не паниковать раньше времени.

— Ксюха, остановись!!! — молотил Никита в задний борт кузова. — Остановись же, говорю!!!

Машину болтало из стороны в сторону, такими темпами они далеко не уедут. Она опомнилась, дала по тормозам, остановив фургон под виадуком у автовокзала. Машин на дороге было немного, время позднее. Никита забросил «Кипарис» за спину, отправил в свободный полет скрюченное мычащее тело гражданина Глумберга, спрыгнул сам на проезжую часть и, не теряя времени на закрывание створок, припустил к кабине. Запрыгнул на подножку, распахнул дверь и потеснил на пассажирское сиденье плачущую Ксюшу. Захлопнул дверь и надавил на газ.

— Ты живой, о господи… — Она прижалась к его плечу, заревела навзрыд. — Никитушка, их убили… Всех ребят убили… За что?

«За то, что мы преступники, — подумал он. — Самые что ни есть преступники, требующие сурового наказания».

Фургон набирал скорость, пролетел через Южную площадь, посреди которой возвышались опоры так и не построенного мостового перекрытия. Фора была символической. Но машина с сотрудниками Управления «В» притормозила перед ползающим по асфальту заместителем губернатора, спрыгнул один боец, бросился к пострадавшему. А машина помчалась дальше. Мелочь, а приятно, Россохин был рад каждой выигранной секунде. Фургон пронесся мимо пристани, пролетел Речной вокзал — гаишник бросился наперерез, махая палочкой, но Никита почему-то решил не останавливаться. «Светофоры, дайте визу, — напевал он про себя, — едет «Скорая» на вызов…» Большевистский проспект был прямой как стрела, светофоры еще не отключили, он с ужасом смотрел, как какая-то парочка, не видя ничего вокруг из-за своих капюшонов, переходит улицу на зеленый свет. Он надавил на звуковой сигнал, не снижая скорости, и вздохнул с облегчением, когда те с воплями негодования выпрыгнули из-под колес…

— И что теперь? — всхлипнув, спросила Ксюша. — Не уйдем. Это только сейчас за нами едет одна машина… ой, прости, уже две. Скоро подтянутся наряды из Первомайки, перекроют дорогу. Отбегались мы с тобой, Никитушка.

— Ну уж хренушки, — бормотал Никита, поглядывая в боковое зеркало. — Не расстанусь с комсомолом, Ксюша…

Микроавтобус со спецназовцами почти догонял — он был мобильнее, чем неповоротливый фургон. За ним неслась машина ГИБДД, развлекая водителей редких машин воплями сирены и мерцанием проблескового маячка. Ксюша была права: пока дорога прямая, никаких ответвлений, но у Инского разъезда им перекроют проезд по меньшей мере два экипажа ГИБДД, и придется их таранить, поскольку нет другого выхода…

— Перестань меня расхолаживать своими заупокойными причитаниями! — рассердился Никита. — Когда нас брали в Качалове, ты плакала о том же самом! Удивляюсь я тебе, подруга моя ненаглядная. То ты готова всех крушить, не видя преград, — во имя социальной справедливости, то начинаешь стонать, как нежная тургеневская девушка!

— Ну, такая я, — пробормотала Ксюша, вытирая слезы. — Я очень впечатлительная, Никитушка… Ладно… — она ударила себя по щеке, — жить буду какое-то время. Кстати, у нас имеется план?

— Педаль в пол, другого не вижу, — усмехнулся Никита. — Не повезло нам сегодня, подполковник Неделин празднует пиррову победу.

— Может, остановимся и пешим ходом — туда? — предложила Ксюша, покосившись на мелькающие справа деревья. Между лесополосой и берегом великой сибирской реки простирались «великие» сухопутные хляби — свалки, кусты, начатые и брошенные строительства.

Никита задумался.

— Заблокируют, черти… Вызовут вертолет и поймают нас, как зайцев, на прожектор. Нельзя нам бегать пешком, дорогая.

Они успели проскочить Инской разъезд! Гаишники на стационарном посту неуклюже разворачивали свои машины, стреляли по колесам, их перепуганные лица плясали в свете фар. Никита направил фургон к обочине. Водоотводная канава была пологая, фургон подбросило — и в следующую секунду он снова был на дороге! Истошно гудел микроавтобус со спецназом, требуя у гаишников уступить дорогу. И снова заминка у охотников! Никита приободрился: если все пойдет в таком же духе, они свернут со Старо-Бердского шоссе на переезде за Матвеевской слободой, а там такие леса, что будут до весны их искать! Он до предела утопил педаль, переключился на последнюю передачу, взмолился про себя, чтобы отстали эти черти. И ведь действительно отставали!