Кровавый омут - Фрэнсис Вилсон

— Звучит радикально. Можно как-нибудь выкрутиться...

Она затрясла головой:

— Сам подумай. Если в ребенок завтра родился, кого бы я записала отцом?

— Меня.

— А кто ты такой? Где живешь? У тебя есть номер социального страхования?

— Номер, — проворчал Джек. — Вряд ли в свидетельстве о рождении нужен отцовский номер.

— Возможно, не нужен. Только ребенку нужен отец, который каждую неделю не меняет фамилию, не удирает от каждой полицейской машины...

— Джиа...

— Ладно, я преувеличиваю, но, хотя никому не известно о твоем существовании, ты живешь словно беглый разыскиваемый преступник. На здоровье, пока ты один, за одного себя отвечаешь, а для родителя это недопустимо.

— Это мы уже обсуждали.

— Верно. В контексте нашего общего будущего. Только раньше обсуждения были гипотетическими, без установленного расписания. — Она похлопала себя по животу. — Теперь действует расписание. Девять месяцев, часы тикают.

— Девять месяцев, — прошептал Джек. Боже, как мало.

— Может быть, даже меньше. Точно узнаем после ультразвука. Позабудем о девяти месяцах. Прыгнем на пять лет вперед. Допустим, ситуация не изменилась. Мы не женаты, живем здесь все вместе — ты, я, Вики, ребенок. Большая счастливая семья.

— Замечательно.

— Вдруг у меня обнаруживают рак груди или я падаю с платформы подземки под поезд...

— Перестань! — Что за мысли!

— Всякое бывает, как нам с тобой отлично известно. Если со мной сейчас что-то случится, Вики отправится к моим родителям.

Он кивнул.

Логично и, видимо, правильно. Единственными живыми кровными родственниками Вики останутся бабушка с дедушкой. Страшно даже подумать, что она переедет в Айову.

— А если со мной что-то случится после смерти стариков? Что будет с Вики и с нашим ребенком? С обоими детьми?

— Я их заберу.

— Нет. Тебе их никто не отдаст. Сирот суд возьмет под опеку.

— Черта с два!

— Что ты сделаешь? Выкрадешь их, убежишь, спрячешься? Дашь другие имена и фамилии, превратишь в беглецов? Такой судьбы желаешь детям?

Джек откинулся на спинку стула, хлебнул пива, которое показалось прокисшим. Перед глазами предстала необъятная запутанная проблема. Как же он ее раньше не видел? Наверно, ежедневные ритуалы неофициального существования, жизнь «под радаром», стали для него естественными, непроизвольными, как дыхание.

Неужели придется учиться дышать по-другому?

— Я смотрю, ты серьезно обо всем подумала.

Джиа кивнула:

— Целых три дня. — В глазах сверкнули слезы. — Я ни к чему тебя не принуждаю. Просто мне надо знать, что мои дети останутся под надежным присмотром, если меня не станет.

Он поднялся, обошел вокруг стола, поднял ее на руки, сел, посадил к себе на колени. Она прильнула к нему.

— Наши дети. Вики я люблю, как родную, и ты ни к чему меня не принуждаешь. Отцовство не входило в ближайшие планы, но это не важно. Я гибкий человек. Научился быстро приспосабливаться к неожиданным ситуациям на работе, приспособлюсь и в жизни. От ответственности уклоняться не стану.

— Что будешь делать?

— Как стать гражданином? Не знаю. У папы наверняка хранится где-нибудь свидетельство о рождении, значит, есть подтверждение, что я родился в США. Нельзя просто явиться в местное отделение социального страхования и попросить присвоить мне номер. Там обязательно спросят, где я провел последние тридцать шесть лет, почему ни разу не заполнял налоговую декларацию... Не скажешь, будто жил за границей. Где паспорт? Архивы покажут, что его никогда не выписывали. В худшем случае примут меня за какого-нибудь террориста. В лучшем несметное множество ведомств всех уровней — муниципальных, штатных, федеральных — начнут наперебой предъявлять обвинения в уклонении от налогов, расследовать, не торгую ли я наркотиками или оружием. Не знаю, что всплывет в моем прошлом при таком внимании властей. Не одна адвокатская фирма разбогатеет на моей защите. В конце концов либо останусь без гроша, либо окажусь за решеткой. Скорее всего, то и другое.

— Этого я не позволю. Лучше пусть все остается по-прежнему, чем рисковать свободой. Какой из тебя за решеткой родитель? Должен быть другой способ. Фальшивые документы?

— Если на них строить будущее, надо искать чертовски хорошие. Начну разведывать.

Джиа обняла его еще крепче.

— В какую кашу я тебя вляпала!

— При чем тут ты? Я сам вляпался в кашу. Рано или поздно это случилось бы. Ушел в двадцать один год из дома, от мира, вперед не заглядывал, на все плевал, не думал о возвращении. По правде сказать, не хотел беспокоиться, не надеясь долго продержаться.

— Искал смерти?

— Нет, хотя со стороны показалось бы. Действовал опрометчиво, бесшабашно... нет, как будто лишился рассудка. Вспоминая то время, вообще не пойму, каким чудом сумел уцелеть. Так верил в собственное бессмертие, что на все мог решиться. Буквально. В конце концов после нескольких громких звонков опомнился, но когда-то... — Он затряс головой, прогоняя воспоминания. — В любом случае, пока еще брыкаюсь, хотя при такой жизни даже не представляю, как в семьдесят лет буду прятаться по щелям.

Она коротко рассмеялась:

— Наладчик Джек в старческом слабоумии... Не совсем красивая картина.

— Воображаешь, как я захожу к Хулио выпить чашку теплого молока, потом бегаю в тапочках от представителей Налогового управления и Ассоциации пенсионеров? Какое зрелище!

— Есть выход?

— Должен быть. Есть дело, которое надо уладить. Я этим на жизнь зарабатываю. Что-нибудь придумаю.

Будем надеяться, слова звучат увереннее, чем на самом деле. Пожалуй, это самый серьезный заказ — наладить собственную жизнь.

Джек посмотрел на заднюю дверь, за которой в краснеющем небе гас свет, на старые часы в дубовом корпусе, висевшие на стене над раковиной.

— Ох, кстати, о наладке. Пора.

Джиа напряглась всем телом:

— Заказ на охрану, о котором ты рассказывал?

— Скорее на присмотр, вроде няньки.

Она отодвинулась, пристально на него глядя.

— Будь осторожен.

Он поцеловал ее.

— Обещаю.

— Помни, ты не дикарь, а будущий папочка. Джек и сам не знал в тот момент, кто он такой.

7

Устроившись за столиком на тротуаре в бистро рядом с магазином Илая Беллито, Джек уже видел дно своей первой «Короны» — без лайма, пожалуйста, — другим глазом поглядывая на дверь. В отличие от вчерашнего вечера без парика, без крикливой одежды. Волосы и глаза прячутся под бейсболкой, а в остальном практически нормальный Джек.

Из магазина вышла пожилая женщина, за ней новый продавец, хозяин запер дверь, направился к жилому подъезду. Сумерки превратились в ночь, только что ясное небо окутали облака, застыв плотной низкой крышкой. Подъезд при разбитом фонаре в той стороне квартала погрузился в глубокий темный омут.