Манифест Дзен. Свобода от себя - Бхагаван Раджниш

Я сказал ему: «Он принес всю свою книгу. Это книга, из которой он писал тебе письма».

Мангалдас Пакваса сказал мне: «Останови этого парня. Он дошел даже до премьер-министра и президента. Они спрашивали у меня: «Кто этот парень, который все время нам пишет?»»

Целый день его работой было писать письма, прекрасные письма, прекрасные слова. Но в словаре нет смысла. Вы должны составить небольшие предложения, которые будут относительными.

Относительное означает, вы можете сказать, что кто-то выше вас, но самой высокости нигде не существует. Кто-то может быть выше, чем вы, а кто-то может быть красивее вас, кто-то может быть сильнее вас. Но всегда помните — это относительно.

Если вы попытаетесь определить нечто без всякого сравнения, тогда что такое красота? Вы можете сказать: девушка прекрасна, но это всегда относительно. Может, вы и не задумывались, но подумайте: если эта девушка становится вашей женой, будет ли она по-прежнему действительно прекрасной? В глазах других людей — возможно, но не в ваших глазах. За два дня вы узнаете всю географию девушки, всю территорию... и тогда вы на крючке.

Фактически, все то, что вы говорите, относительно, ничто не абсолютно.

Махавира был так бдителен, что никогда не делал ни одного утверждения, не воспользовавшись словом «возможно». Он всегда говорит «возможно», перед каждым предложением — «Возможно...» — потому что абсолютно ничего не может быть сказано. Кто-то, возможно, прекрасен — но возможно, помните. Когда вы подходите ближе, вещи меняются; это зависит от расстояния.

Отсюда луна выглядит так красиво, но люди, которые достигли луны, наверное, очень расстроились. Они огляделись вокруг — там не было ничего, лишь голая земля. Не было даже травы, о розах и говорить нечего — ни воды, ни облаков, ни реки, ни зелени. Они не остались там надолго.

А ведь поэты тысячелетиями слагали песни о красоте луны. Это зависит от расстояния. Все становится прекрасным, если оно на расстоянии. Как только вы подходите ближе, ваше представление меняется.

Поэтому все может быть объяснено относительно. Но в абсолютном смысле все неопределенно, все таинственно. Вы любите кого-то, вы прожили с кем-то годы, но знаете ли вы на самом деле другого человека абсолютно? Не знаете. Вы не знаете даже себя, а вы были собой уже вечность. И даже сейчас... каждый день вы пытаетесь, но не можете сказать: «Я знаю себя».

В тот миг, когда вы достигаете глубин своего сознания, это так таинственно, что вы можете наслаждаться этим. Вы можете радоваться этому, вы можете танцевать, но вы не можете определить это.

Третий вопрос:

Прошлым вечером я слышал, ты говорил, что наша энергия базируется в центре хара, и выражается через различные чакры в теле.

Традиционный дзен, кажется, делает ударение на задзен как на способе прийти в соприкосновение с этой энергией, тогда как ты позволял, даже поощрял своих учеников иметь больше свободы, чтобы исследовать различные пути выражения.

Любимый Мастер, не хочешь ли ты прокомментировать ?

Я вообще не традиционный человек. Я нетрадиционен во всех отношениях. Я не ограничен никакой техникой.

Дзен до некоторой степени ограничен техникой задзен. Задзен означает просто сидеть и ничего не делать. Это совершенно верно, но мой опыт заключается в том, что для современного человека самая трудная вещь — это просто сидеть и ничего не делать. Если вы попросите его отправиться на луну, он сможет. Если вы попросите его отправиться на Эверест, он сможет. Но просто сидеть? Это самое трудное дело. В конце концов, вы должны будете прийти к сути.

Я не имею ничего общего с традицией. Мой дзен абсолютно нетрадиционен. Сначала я заставляю вас прыгать, кричать, вопить и заниматься всевозможной тарабарщиной. Тогда, наконец, утомившись, вы можете несколько мгновений посидеть.

Я остановился в одном доме, и хозяин, мой друг, знакомил меня со своей женой и ребенком. Он сказал: «Этот ребенок — просто беда. Он не может посидеть тихо ни одной минуты. Он всегда чем-то занят — бегает...»

Я спросил: «А ты можешь? А твоя жена может просто сидеть и ничего не делать?»

Жена сказала: «Мы никогда не задумывались над этим, но это верно. Даже мой муж по выходным копается в машине без всякой необходимости. Она прекрасно работает, но муж пытается улучшить ее. И, в конце концов, ее приходится отправлять в ремонт. Ни он не может усидеть, ни я. И то же самое с нашим ребенком. Мы не осознавали. Вы заставили нас осознать, что неправильно требовать от него просто сидеть».

Я сказал: «Сначала позвольте ему обойти семь раз вокруг дома, и он будет сидеть тихо». — И я велел мальчику: «Обойди вокруг дома семь раз».

Тот спросил: «Зачем?»

Я сказал: «Просто сделай это семь раз. Прояви свою энергию».

Итак, он обошел семь раз вокруг дома, потом сел в саду очень тихо.

Я сказал его родителям: «Можете делать то же самое. Ходите вокруг дома, когда вам захочется посидеть. Сначала прыгайте, вопите, выбрасывайте весь мусор из головы».

Я имею дело с современным человеком, который является самым неспокойным существом из когда-либо существовавших на земле. Но люди становятся тихими, позвольте только им выбросить свое безумие, сумасшествие, и тогда они сами становятся тихими. Они начинают ждать того мгновения, когда я скажу: «Будьте безмолвны». Они устают от своей тарабарщины. Они к тому же начинают понимать, что эта тарабарщина существует.

Обычно я проводил лагеря на горе Абу и использовал тарабарщину — не на две минуты, а на целый час. И было так радостно, когда я говорил людям: «Теперь можете замолчать».

А они делали такие вещи...

Один человек каждый день, когда только было можно... Мы обычно делали тарабарщину в полдень, и в то время как каждый сходил с ума, он принимался звонить по телефону — это было его специальностью.

«Алло!..» — а там не было никого. И он смотрел на меня, а я закрывал глаза, потому что ему было неловко. Там не было никого, никакого телефона. Но он был каким-то брокером, поэтому: «Алло...». И он отвечал за другого и говорил за двоих целый час... Ему надоедало, и он начинал швырять несуществующий телефон в меня, потому что его одолевала усталость.

Один час — а потом я говорил: «Будьте безмолвны». Он откладывал телефон и выглядел таким счастливым. А меня интересовало, сколько же он сможет проделывать это. Лагерь продолжался семь дней; на шестой день он перестал звонить по телефону. Он снял трубку, а потом положил ее обратно, видя тщетность этого. Но на это потребовалось пять дней.

Вы должны быть тотальными, в противном случае вещи остаются внутри вас. Вы должны опорожнить вашу беспрерывную тарабарщину, которая продолжается внутри:

«Тра-та-та-тара-та-та...» Не делайте этого частично. Не заботьтесь о том, как выглядеть, потому что никто не смотрит на вас; каждый пребывает в своем собственном сумасшествии. Это подходящее время для того, чтобы вы говорили и делали все то, чего бы вы обычно не стали говорить.

Однажды на горе Абу был один из моих саньясинов, который обычно организовывал для меня автомобиль из Ахмедабада — и его друг во время медитации тарабарщины неожиданно вскочил, сорвал всю свою одежду и принялся толкать автомобиль к ущелью. Четыре человека вынуждены были помешать ему, иначе он сбросил бы автомобиль в глубокое ущелье. Когда ему помешали, он вскочил на дерево, голый, и принялся раскачивать ветви дерева, да так, что ветви затрещали! Все были обеспокоены: «Мы никогда не предполагали... этот человек всегда был в здравом уме».

Кое-как его удалось спустить вниз.

Когда медитация закончилась, он подошел ко мне со словами: «Пожалуйста, простите меня, но возможно, эти идеи были во мне — иначе зачем? Я никогда не делал такого прежде, я и представить не могу... Но в тот момент я хотел сбросить автомобиль в ущелье и разбить его».

Я сказал: «Вам надо обдумать это. Возможно, вы всегда завидовали автомобилю своего друга».

Он помолчал и сказал: «Возможно. В глубине так оно, очевидно, и было». — «А поскольку вам помешали сбросить автомобиль в ущелье, в своем гневе вы совершенно забыли, что были голым, и вскочили на дерево. И от гнева начали трясти целое дерево. Все это насилие вы, очевидно, носили внутри себя. С таким насилием внутри как же вам сидеть молча?»

Современный человек — это самый беспокойный человек. И я имею дело с современным человеком — не с мертвецом из прошлого. Я должен изобретать пути и методы, чтобы вы могли стать безмолвными. В конце концов, цель именно эта — задзен. Но перед этим вам придется многое отбросить. Возможно, в прошлом, когда человек был намного более естественным, неподавленным...

В Бирме по-прежнему есть небольшое племя в горах, которое никогда ни с кем не сражалось, которое никогда никого не убивало. Никто за всю его историю не совершил самоубийства или убийства. Они ничего не знают о Зигмунде Фрейде, но они знают психоанализ гораздо глубже, чем Зигмунд Фрейд.