В шаге - Юрий Никитин

– Тютюн?.. Да ещё с девушкой?

Ежевика польщённо заулыбалась, словно подтвердила мою непорочность, а он сорвал наушники, делающие его похожим на громадную игрушечную обезьяну, поднялся и протянул мне руку.

Для Ежевики распахнул объятия, она согласно вошла в них, прижалась на миг всем телом и звонко чмокнула в щёку.

– Ребята, – сказал он, выпуская её из рук, – как я соскучился по мордам из вашего муравейника!.. Девушка, как я понял, хотя по стандартам эскортница, но из вашего отвратительно умного коллектива?

– Точно, – подтвердил я, – ещё и умненькая, представляешь?.. Землемер, ты же занят, я вижу, но мы по делу…

Он хохотнул:

– А когда мы не в делах?.. Пришло время, о котором говорил Маяковский: «в дрожи тел красный цвет моих республик тоже должен пламенеть!» Сейчас коньячку сварганим…

– Лучше кофе, – сказал я, – ты прав, это раньше нужно было сперва сесть за большой канцелярский стол и снять с полки нужный том академичного труда. А сейчас мы в работе всегда. Ну… почти.

Оба покосились на Ежевику, как будто та не знает, что мужчины с чипами в мозгу даже во время секса иногда что-то мысленно гуглят, прикидывают, даже переговариваются с коллегами, но старательно сопят и делают вид, что полностью заняты этим вообще-то примитивным, но пока что нужным организму процессом.

– Кофе, – велел он громко, – девушке её любимые пончики!.. Самцам по бифштексу!

– Харасмент, – сказала с достоинством Ежевика, – и расизм! Почему я без бифштекса?

Он сказал весело:

– Харасмент это что-то другое… Ага, это…

– Знаю, – прервала Ежевика. – Ещё скажите, что не понимаете женских шуток, по судам затаскаю!

Он засмеялся, перегиб насчёт скрупулёзного равенства улёгся и даже растворился так же быстро, как и возник. В здоровом организме человечества всё встало на свои места, теперь это лишь тема для шуточек, когда со стыдом вспоминают какие-то эпизоды из глупого детства.

Ежевика быстро огляделась по сторонам.

– А где у вас можно руки помыть?..

– Можно здесь, – ответил он с ленцой, – но если ещё и локти, то вон по тому коридору, вторая дверь слева.

Ежевика бодро простучала каблучками в ту сторону, он проследил за нею насмешливым взглядом.

– Хорошенькая. Как цветущая роза. Ума у неё столько же?

Я усмехнулся.

– Не поверишь, прекрасный работник. И в самом деле отличает аксоны от дендритов, хотя что это тебе говорит?

Он взглянул на меня с иронией.

– Лошадь, умеющая считать до десяти, – замечательная лошадь, но не замечательный математик.

– Ежевике далеко до лошади, – сказал я. – И ходит всего лишь на двух задних. Но как работник в самом деле хороша. За два дня разгребла кучу проблем, на которую я отводил неделю. Но для тебя важнее, как говоришь, внешность?

– Душа, – мягко поправил он. – Душа, вложенная в нас изначально!..

– А-а, так ты этик!.. Бей предателей!

– Я на них работаю, – пояснил он с ухмылкой. – Я всех лодырей считаю этиками. Когда не хотят трудиться, какие только высокопарные умности не выдвигают!.. Нет чтобы сказать просто… Садись, но если хочешь, перейдём в гостиную.

– Не надо, – ответил я, – у тебя не гостиная, а тронный зал для пиров. А я без герцогской мантии.

Он засмеялся, вскинул руки над головой и хлопнул в ладоши. По столу заскользили тени, это под потолком пришли в движение ползающие по рельсам механизмы, пользуется этой громоздкой и очень дорогой конструкцией, пока промышленность не начала выпуск домашних роботов.

Ежевика не успела помыть руки и попудрить носик, как механические руки уставили стол тарелками с яствами и бутылками с дорогими винами.

– Ты чего? – спросил я.

– Это для понтов, – пояснил он, – иначе как побахвалиться вином из личного подвала Наполеона?.. А ещё Людовика Четырнадцатого?.. Пусть постоит, потом вернётся взад…

– Ух ты, – сказала Ежевика, – какой бережливый!

– Даже скупой, – подтвердил он, – Скрудж передо мной безумный мот. Садись и слушай, о чём умные люди говорят!.. Тютюн умный, ещё не знала?.. Понятно, его знаешь с другой стороны, но он в самом деле ещё в универе так блистал, что сперва импотентом сочли. Правда, потом застукали, что отдаёт предпочтение мастурбации, чтобы не терять на женщин время и деньги…

Ежевика заулыбалась и приготовилась слушать, но я прервал:

– Это неинтересно, давай о деле. У нас всё идёт, но впереди наметилось слабое место. Ещё не проявилось, но вот-вот… Технологию развиваем точно по графику, софт успевает…

Перед ним опустилась тарелка с сочным бифштексом, другая механическая рука положила слева от неё завёрнутые в белоснежную бумажную салфетку нож и вилку.

Он деловито развернул, взял в правую нож, в левую вилку, взгляд, нацеленный на меня, стал внимательным.

– В чём именно проблема?

– Ты знаешь, – сказал я, – или догадываешься. Мы вплотную приблизились к нейролинку четвёртого поколения. Помнишь, как мечтали ещё в универе?

Он посерьёзнел, всмотрелся внимательнее, хотя нож и вилку опустил на ломоть прожаренного мяса в готовности математически точно отрезать кусочки.

– Это то, что в народе называют чтением мыслей?..

– Да, – ответил я. – Первый нейролинк давал доступ к моторным функциям организма, второй позволил обмениваться чувствами, точнее, ощущениями… третий подключил к инету и всем хранилищам памяти, а четвёртый, как ты верно сказал, позволит передавать уже и то, что сейчас вербализно. А с этим будут проблемы.

Он ухмыльнулся.

– Понял, понял. Все мы врём. Но уверен, чипы не позволят выпустить в серию без блокиратора. Тем более наладить массовый выпуск. Само по себе чипирование хоть десятым поколением нейролинка ещё не всё, если перципиент может наглухо перекрывать вход-выход. Сейчас на ранних этапах вам ещё можно успеть и без! А потом да, госрегулирование. Хотя будет и подпольное…

– Подпольное вряд ли, – сказал я. – Никто не хочет раскрываться. Даже те, кто голосует «за».

Он в задумчивости резал мясо, накалывал на зубцы вилки и отправлял в пасть, но чисто механически, мы не умеем чувствовать такое же удовольствие от жареного мяса и вообще от еды, как люди категории попроще, те же грузчики или гуманитарии.

– Ты же понимаешь, – произнёс он наконец очень серьёзно, – есть профессии или должности, где полностью надо очень точно знать, что за человек, о чём думает и чем дышит. Например, который за пультом пуска стратегических ракет.

– К этому уровню как раз и подошли, – ответил я нервно. – Несмотря на то что мозг для нас всё ещё терра инкогнита, но ломимся вперёд, потому что так предначертано, – не мы, так другие! Большой Адам что-то задумал, а нас несёт Его воля, чьи пути Неисповедимы.

Ели некоторое время в молчании, я видел, как на его лбу собираются глубокие складки, а взгляд ушёл