Демьян Бедный - Ирина Бразуль

И вдруг не кто иной, как Владимир Ильич, идет навстречу Демьяну, да с чемоданчиком! Посмеивается над удивлением хозяина. И Мария Ильинична улыбается — конечно, довольна, что его, наконец, уговорили. Просиял и Демьян. Моментально начал объяснять своим нежданным гостям, как хорошо он их устроит. Только в одном отношении его радость несколько преждевременна: оказывается, Ильич-то приехал вовсе не к нему, а к Бонч-Бруевичам.

— Уж как договорено! — смеется он, отклоняя приглашения. — К вам мы завернули по конспиративной привычке: указали извозчику не тот адрес.

— Тогда обедать! Вера, ведь у нас все на ходу? Давай скорей накрывать на стол!

— Мы пообедали в городе.

— Ну что за гости! Это вроде и не гости совсем! Как же мне вас принять, чем попотчевать?

— Пожалуйте водицы.

— Водицы так водицы, — с унынием соглашается Демьян и с последней надеждой обращается к Марии Ильиничне, с которой сразу подружился, как только она появилась в «Правде»: — Право же, у нас отличная окрошка… Мария Ильинична! Ведь лук, редиска — все со своего огорода. Неужели не попробуете?

Нет, у них всегда единый фронт.

— А вот огород вы нам покажите! — просит Владимир Ильич. — Какая тут земля? — И пошел разговор все о той же «землице», но отнюдь не Демьянова огорода.

После четырех они тихонько двинулись по «настоящему адресу». Ильич ни за что не отдавал Демьяну своего чемоданчика. Опять пришлось поспорить. И опять без толку. Посмотрим, как Бонч будет справляться со своим гостем. Впрочем, у него практика больше… Пройдя полторы версты, они вошли в сад. Демьян сразу выскочил вперед, взбежал на лестницу, возглашая полной октавой:

— Вот посмотрите, каких гостей я к вам веду!

И, не переводя духа, засыпал кинувшегося навстречу Владимира Дмитриевича сообщениями о том, что эти гости не желают ни есть, ни пить, и теперь он посмотрит, каково будет с ними Вере Михайловне, потому что его, Демьяновой, Вере только ручку пожали — и ушли! А сам смотрит на Бонча и доволен, что тот хотя и ждал, а растерялся. «До чего хорошо! Ведь приехал, а?» — спрашивали старого друга смеющиеся глаза Демьяна. Вышедшей тут же Вере Михайловне он в запале предъявил счет:

— Нет, Вера Михайловна, как вам угодно, а по этой причине я без лекарства не уйду… У меня и так живот болит, а теперь нет-с, по такому счастливому случаю — пожалуйте капелек!

Владимир Ильич, пожимая руку Вере Михайловне, осведомляется:

— Это что же за капли такие заведены здесь для умирающего Демьяна Бедного?

…Через день «умирающий» Демьян привез из Питера свежие новости и газеты. В «Правде» были напечатаны его стихи: отклик на выпуск «Займа свободы», с посвящением «Всем, всем социал-оборонцам». Эпиграф: «Бывший царь и его семья выразили желание подписаться на заем»:

IКак бы, братцы, ни было,К оборонцам прибыло:Царь с царицею вдвоемПодписались на заем.…VА у Солдата ЯшкиНи штанов, ни рубашки:Одни остались клочья.Ничем не могу помочь я!

…Демьян зорко следит за выражением лица Ильича.

В каком месте улыбнется?..

Хорошие были дни! Ильич посвежел. Он много плавал в бездонном озере Вамиль-Ярви, вызывая ужас Бонч-Бруевича и удивление дачников, которым было сказано, что гость — балтийский моряк.

Вечерами Демьян пытался обставить «балтийского моряка» в шашки. Вот опять немногочисленные свидетели потешаются, обступив игроков во дворе, где идет сражение. Демьян «злоумышленничает». Пыхтит, кряхтит, делает какие-то невероятно замысловатые ходы. А Владимир Ильич долго не размышляет, только приговаривает: «А баснописец-то наш хитер!» И выигрывает.

Да, отличные были деньки, да скоро кончились.

Третьего июля. Шесть утра. Стук в окно Бонч-Бруевича. Это Макс Савельев. В Питере начались беспорядки…

— Делать нечего, — говорит Бонч-Бруевич. — Придется будить…

Ленин, выслушав Савельева и просмотрев в поезде газеты, заметил, что ничего серьезного в этом пока не видит: очередная вспышка недовольного населения. Результат половинчатой политики Совета и подлости Временного правительства. Гораздо больше его беспокоит новое усиление травли большевиков.

И точно: после трехмесячной легальной жизни и борьбы началась новая полоса, которая привела большевиков к новому подполью, а Ленина к необходимости скрываться под чужим именем.

В первый день Владимир Ильич нисколько не поберегся. Проехав с вокзала к себе, на Широкую, где он жил у Елизаровых, он отправился в особняк Кшесинской. Здесь выступил с балкона, призывая народ к выдержке. И все же, несмотря на то, что демонстрация носила мирный характер, Временное правительство отдало приказ о расстреле. Улицы Петрограда обагрились кровью. А Ленин работал в Таврическом дворце, где на заседании ЦК утверждалось воззвание о прекращении демонстрации.

Уже были попытки поджечь и разгромить редакции «Солдатской» и «Рабочей Правды». Но Ленин все же прямо с заседания ЦК поехал в «Правду».

Здесь все шло как будто обычно. Подписаны полосы. Только вычитал свои стихи «Испуганным лжецам» Демьян Бедный. Ему бы можно уходить. Но, увидев Ильича, он задерживается…

Через некоторое время они уходят вместе. А еще через полчаса налет на редакцию…

Снова арестованы сотрудники во главе с дядей Костей, перевернуты столы, на полу валяются материалы и отпечатанные номера, унесены рукописи, обрезаны телефонные провода. Знакомая картина.

Только на этот раз «работает» не полиция, а юнкера с эсерами. Какие-то типы в штатском торчат в подъезде; выспрашивают у швейцара: как выглядит Ленин? Демьян Бедный? Давно ли ушли? В какую сторону? Это краем уха слышит рабочий Закатов, всего лишь два месяца как начавший ходить в «Правду». Ему все не везло — никак не мог увидеть Владимира Ильича. Он прислушивается и начинает понимать, что все это время видел Ленина чуть ли не ежедневно, но принимал его за издателя…

А травля разворачивалась… В тот же день вышла вечерняя кадетская газета с документами, «позорящими» Ленина. Тут же зубоскальство по поводу того, что большевики собираются составить новый правительственный кабинет, в котором министром труда будет Демьян Бедный. Это кажется кадетским «юмористам» очень смешным. Они не знают, что Демьян Бедный до сих пор заведует рабочим отделом, то есть занят руководством именно в области труда. Их неведение, впрочем, неважно и представляет разве лишь тот интерес, что и в этом случае они попали пальцем в небо. Каковы были административные способности и рабочие качества Демьяна, ясно из того, что несколько позже поэта решили привлечь к работе Совнаркома.