Тот самый парень - Ким Джонс

порядке. Ей нужно было побыть наедине, а мне нужно было побыть немного вдали от нее, чтобы собрать информацию для книги о моем Том Самом Парне.

— Пенелопа Лейн Харт! — шепчет-кричит-шипит она. Звук такой громкий, что мне приходится отнять телефон от уха. — Ты все еще в доме того мужчины?

Я выглядываю из-под руки и вижу рядом с собой Джейка, он лежит без сна и с довольной улыбкой на лице. Видимо, он услышал.

Мама снова набрасывается на меня. И вместо того, чтобы встать и забаррикадироваться в другой комнате, чтобы Джейк не мог ее услышать, я поворачиваюсь на бок лицом к нему и включаю громкую связь. Мамин голос заполняет комнату на середине предложения:

— …может быть насильником. В наши дни никогда не знаешь о людях наверняка. Особенно о людях оттуда. — Джейк приподнимает бровь, и я ухмыляюсь. — Они не похожи на нас. Мне все равно, на какие шикарные вечеринки он тебя водит, или насколько он богат, или какой он, по словам Эмили, милашка, я ему не доверяю.

— Мама…

— Как такой мужчина может быть до сих пор не женат?

— Мама…

— Эмили показала мне фотографию в Google.

— Мама…

— Но она не говорит мне, как можно проверить его биографию.

— Мама…

— Я уже испекла пирог, чтобы подкупить шерифа.

— Мама!

— Ты занимаешься с ним сексом, Пенелопа?

Боже, Луиза.

— Мам, ты на девятом уровне громкости. Мне нужно, чтобы ты снизила его до трех, прежде чем у тебя поднимется давление. Сделай несколько глубоких вдохов.

Пока она это делает, я обмениваюсь улыбкой с Джейком. Обычно мы либо спорим, либо флиртуем, либо трахаемся. Но это кажется нормальным. Уютным. Немного неловким, учитывая, что мама повторяет дыхательное упражнение.

Когда я думаю, что с нее хватит, спрашиваю:

— Лучше?

— Намного. Да. Хорошо. Я в порядке. Мне все еще не нравится, что ты там с этим странным мужчиной, но я отдаю это в руки Господа. Слава небесам, Библия говорит нам, что Он всегда прислушивается к нашим молитвам за тех, кто живет во грехе. Если бы это было не так, Он бы никогда не услышал меня, когда я молилась за тебя.

Джейк ухмыляется.

— Спасибо, мам, — говорю сухо.

— Убедись, чтобы он узнал, что твоя мама будет регулярно проверять тебя. Так что лучше ему не пробовать никаких штучек-дрючек. Я читала в газете, ты же знаешь колонку Конни о том, как женщине быть начеку в опасном мире? Так вот, только на прошлой неделе она написала, что большинство насильников не нападают на женщин, которые имеют активные отношения с семьей и друзьями. В основном, они нацелены на одиночек. Вроде… — ее голос падает до шепота, — шлюх.

Ничего не могу с этим поделать. Я смеюсь. Джейк закатывает глаза и показывает мне палец.

Ох, этот палец.

— Он хороший парень, мам. Тебе не о чем беспокоиться.

— Я — мать. Беспокоиться — моя работа, Пенелопа. — Печаль в ее голосе разрывает мне сердце.

Джейк протягивает руку и гладит мой висок большим пальцем. Я заставляю себя улыбнуться, но он не отвечает. Он задумывается еще на мгновение. А потом делает нечто действительно глупое.

— Мисс Харт?

Я ныряю за телефоном, но он хватает его и держит вне досягаемости.

— Какого хрена ты делаешь? — говорю я одними губами, но он меня игнорирует.

— Мисс Харт, это Джейк Суэггер. Пенелопа остановилась у меня.

Он такой любезный и обходительный. Говорит с теплотой в голосе и широко улыбается, даже если мама этого не видит. Но все исчезает, когда мамин тон теряет свое милое южное очарование и становится будничным.

— Что я могу для тебя сделать, сынок?

Я откидываюсь назад и ухмыляюсь. Это может оказаться довольно интересным.

— Я просто хотел, чтобы вы знали, что Пенелопа со мной в безопасности. И так будет все время ее пребывания в Чикаго.

Проходит мгновение тишины, прежде чем она отвечает.

— Джейк, да?

— Да, мэм.

— Что ж, Джейк, я ценю это. И раз мы говорим с тобой по телефону, хочу, чтобы ты кое-что понял.

О, Господи.

Мне знаком этот голос.

— Если моя дочь вернется домой с разбитым сердцем или в слезах… я возложу на тебя личную ответственность. Ты не захочешь, чтобы я приезжала в Чикаго, Джейк. Ты меня понимаешь?

— Да, мэм. Я позабочусь о ней.

— Не давайте обещаний, которые не сможете сдержать, молодой человек.

Джейк ухмыляется.

— Даже и в мыслях не было, мисс Харт.

— Это ты сейчас так говоришь. Но с Пенелопой может быть непросто.

— Я вполне осведомлен на этот счет, уверяю вас.

— Она всю жизнь была такой.

— Я, вообще-то, здесь, мам. И мой телефон вот-вот умрет.

Прежде чем она успевает что-то сказать, выхватываю телефон у Джейка, говорю ей, что люблю ее, и отключаюсь, не давая ей возможности ответить, а Джейку — попрощаться. За что он укоряет меня прищуренным, неодобрительным взглядом.

— Я проголодалась. Можем мы позвонить в Uber Eats?

Его лицо смягчается, и он ухмыляется.

— В Uber Eats не звонят, милая. Для этого есть приложение. И я уже заказал нам кое-что. — Он хватает свой телефон и проводит пальцем по экрану, затем поворачивает его так, чтобы я могла видеть. — Заказ будет доставлен через пять минут.

— Тогда нужно одеться, чтобы не встречать Альфреда голой. — Я откатываюсь от него и выпутываюсь из-под одеяла.

— У Альфреда сегодня выходной, но даже если бы он был здесь, то не поднялся бы сюда и не увидел бы тебя голой.

— Ты этого не знаешь.

— Нет. Знаю. Точно так же, как знаю, что Вэнс, другой консьерж, который сегодня работает вместо Альфреда, тоже не войдет сюда и не увидит тебя голой.

— Как скажешь. Я спущусь вниз, встречу Uber. — Я вздрагиваю, когда встаю. Все, что находится к югу от пупка, болит. И, как и вчера, в этом нет ничего приятного. Это просто не может быть нормальным. — Я не знаю Вэнса. Он может оказаться извращенцем.

Несмотря на смех Джейка, чувствую его обжигающий взгляд, когда очень медленно и очень обнаженно пересекаю комнату.

— И никакого секса сегодня, — бросаю я, изо всех сил стараясь не смотреть на него, растянувшегося в постели в одной лишь простыне, прикрывающей этот гребаный фонарный столб, который он называет пенисом. — Или завтра. Или, может быть, всю оставшуюся жизнь.

Он усмехается.

— Немного чересчур, тебе не кажется?

— Нет. Вероятно, потребуется столько же времени, чтобы мое влагалище вернулось к своему первоначальному размеру.

Его стон низкий и болезненный, и я готова поспорить на что угодно, что он гладит себя.

Мужчины.

— Не говори «влагалище», Пенелопа.