Благословляю на праведный бой! - Иван Охлобыстин

Подобная взаимосвязь даже пугает. Тем более что в последнее время в киноискусстве усиленно муссировалась тема «живых мертвецов».

А я слышал, что много случаев, когда люди, якобы уже умершие от вируса Эболы, оживали через несколько дней. Мне нигде пока не удалось узнать: что у них там с мозгом? Но арбалет на всякий случай купил. А мечи и сабли у меня с детства были.

Так что на первых порах справимся.

И если вы думаете, что я шучу – вы тоже заблуждаетесь. Улыбка есть, но грустная. С нами случается всё, о чем мы фантазируем сообща, параллельно умерщвляя планету. Не Эбола, так что-то другое. Какая разница? Сроки ускорились. Научно-технический прогресс позволил нам думать в одно время об одном и том же миллионами голов. Телевизор рулит, рекламодатель жжёт. Ему на всё кроме денег наплевать. На него надежды нет. По его логике, хорошо всё, что хорошо продаётся. А, как известно, лучше всего продаются наркотики.

Но возвращаясь к Эболе. Я не врач, я просто внимательный человек и я понял вот что: Америку трусит от ужаса перед этим заболеванием. Обаму сенаторы открыто в телеэфире называют идиотом за то, что тот до сих пор не запретил авиарейсы из Африки.

Отчего такая истерика? Значит – есть от чего.

Но, как метко заметила Ангела Меркель: что русскому хорошо, то немцу смерть.

Кто его знает: как у нас с этим вирусом сложится? Может наоборот – польза какая выйдет?

О страшном

Легенда деревни Ядромино

В день моего рождения среди гостей, присутствующих на празднике, развернулась бурная дискуссия. Поводом к ней стала критика возлюбленной тетеревицы Оксаны нашего с Варечкой поступка, а именно: гуляя по ядроминскому сельскому кладбищу, мы полакомились ирисками, оставленными кем-то на свежей могиле. Я искренне полагал, что конфетки оставляют мудрые родственники усопшего в расчете на то, что проходящие мимо путники угостятся ими и помянут усопшего добрым словом. Каждому известно, что православные христиане истово веруют в силу поминания. С каждым добрым словом улучшается положение души в загробном мире. Восходит душа ступенями света к сияющему в небе Престолу Божию. У купцов прошлого столетия считалось обыкновением в завещании отдельной бюджетной строкой указывать оплату поминовений в десяти монастырях на сто лет.

Каково же было мое недоумение, когда Кыса выдвинула в качестве доминирующей гипотезы следующую версию: мол, ириски покойникам оставляют.

Я, Маша Голубкина и дети сочли это абсолютным абсурдом, потому что покойники по сладкому «не парятся». Покойникам и без ирисок есть чем досуг занять. Однако матушку поддержали остальные гости. Мы надеялись, что на нашу с Машей и детьми сторону встанут космонавты, но они по дороге попали в аварию и не приехали. Таким образом, было соборно решено сладостей с могил не кушать, за исключением крайних случаев.

Опечаленные таким исходом дела, мы с детьми решили прогуляться до ОЛО – «Охотничьего лаза оборотня», в своей физической реальности – двухметровой трубы, врытой в качестве водоспуска под трассой. По дороге мы встретили молодого человека, гуляющего в полях с белой русской борзой. А уже смеркалось. Молодой человек на вопрос шестилетней Нюши, не найдется ли у него огонька, ответил по-французски, что не курит и ей не советует. Не то что бы мы хорошо знали французский, но, судя по тому, что молодой человек с гортанными криками бросился бежать от нас прочь, в поля напролом, сквозь заросли иван-чая, был ясен общий смысл. На обратном пути мы допытывались у Нюши, почему она попросила огонька, а не уточнила время или не пожаловалась на погоду. Нюша ответила со свойственной ей тотальной логикой: так все хулиганы спрашивают, а мы похожи на хулиганов.

В контексте исповедуемой мною модели многовариативной бытийности наличие дополнительных странностей указывает на процесс трансформации текущего варианта действительности в новый. Заинтригованный этим выводом, я спросил детей, кто направленно фантазировал. Анфиса призналась, что попробовала угадать местные легенды и прославиться их публикацией «В Контакте. ру» (по моей высокой протекции, само собой), получить денежную премию и купить на нее модный «дивайс» (по-русски – «приблуду») типа BlackBerry.

В переводе с подросткового на удобоносимый язык ее история звучала так:

Легенда деревни Ядромино

Осенью 1842 года генерал Кормеев Глеб Александрович, протирая после охоты ветошью борзую собаку по кличке Гамма, обнаружил спрятанную у нее за ошейником любовную записку. Записка позволила герою войны 1812 года убедиться в существовании амурной связи его дочери Настеньки с преподавателем французского языка мсье Арни Готье, 21 года от роду. Глеб Александрович незамедлительно приказал дворовым привязать француза к пушке и выстрелить картечью в закатное солнце. На месте, где, по свидетельствам очевидцев, упало ядро, ныне находится деревня Ядромино (72-й км Старого Волоколамского шоссе). Также генерал приказал повесить на заднем дворе участвовавшую в общей интриге борзую. Сам же уехал на лошади с дочерью и ружьем в сторону леса. Не было Глеба Александровича до глубокой ночи, а вернулся он один. Более о его дочери-красавице Настеньке никто не вспоминал. Официально считалось, что Анастасия Глебовна Кормеева скоропостижно скончалась от грудной жабы. Пустой гроб в могилу опустили два ее брата. Отец на похоронах не присутствовал. Генерал еще раз женился, имел от второго брака троих детей и умер в возрасте 96 лет.

Среди современных жителей Ядромино и расположенных рядом деревень существует поверье, что в ночь накануне дня летнего солнцестояния на окрестных дорогах можно встретить странно одетого красивого француза с белой борзой собакой. Если попробовать заговорить с ним, то он называет выигрышный лотерейный номер. Проблема заключается в том, что жители не знают, о какой именно лотерее идет речь, и поэтому в этот день на деревенской почте обязательно кто-нибудь из селян скупает все лотерейные билеты.

Также кажется необычным, что в местных общеобразовательных школах изучают не английский, а французский язык.

Я похвалил Анфису за трудолюбие, пообещал на следующее Рождество желанную «приблуду» и уточнил: где она раньше встреченного нами француза-неврастеника с борзой видела? Лукавое дитя развело руками и ответило: нигде.

Увы мне, влюбленному глупцу. Я так много посвятил метафизическому образованию детей, что страшно подумать, чего может произойти, стань хоть один из них сносным писателем.

P.S. Разумеется, юный интурист гостит у кого-то на даче в одном из ближайших кооперативов. Скорее всего, Анфиса встречала его в сельском продмаге или у торговой палатки. Но… Поди знай!

P.S. 2. Ирония судьбы: на даче скверно берет «Билайн», и мне с Кысой пришлось отправлять вышеприведенный материал с кладбища, где мобильная связь выше всяких похвал.

Тень вождя

(Дачное поверье)

«В конце XX столетия нацеобразующую группу в России составили дачники».

В наше обескровленное прагматизмом время дачные поверья – беспроигрышный вариант литературного самоутверждения, и мне, как человеку, увы, гордому, это в определенной степени оскорбительно. Хотя, с другой стороны, видимая польза от подобного чтения значительно превосходит греховные слабости автора. Польза как развлекательного действия, ответственная за приведение в порядок рассудка после общения с деловыми партнерами, так и педагогического, ответственная за воздушное напоминание о бренности житейских противоречий и обязательной, в жанре явленной нам Богом реальности, победы добра над злом.

20 июля, в венец лета, моя боголюбивая теща решила перекрыть полы в беседке и, как следствие, отправила меня на рынок за досками с Николаем – местным разнорабочим. Николай – мужик пустой, его жена Лилька долгий срок числилась в кооперативе комендантом, была матерщинница и лицо имела также не умилительное, не с плаката «Ингосстраха». Николай же имел машину «Жигули» шестой модели, десятилетку, на которой мы поехали за досками на строительный рынок в деревню Ядромино. Пока ехали, Николай всячески искал беседы, чтобы намекнуть на причитающийся магарыч.

– Это вот там я денег мне и не надо, ты мне там вот это пиво в магазине купишь и все, – в итоге сформулировал он. – Я это там вот это «Сокол» люблю, полтора литра.

Пока я покупал ему пиво, он успел подловить знакомого дачника, и тот, несчастный, чтобы скорее расстаться, налил «сотенного» из припаса в багажнике. С заднего сиденья машины дачника за всем наблюдали обеспокоенные супруга и болонка.