Бронтомех ! - Майкл Коуни

- Приветик.

Я обернулся. Девочка появилась из наполненной клубами пара ванной, завернутая в полотенце. Выглядела она вполне здоровой, с круглыми щеками и довольно пухлыми губками бантиком. Гостья заговорила - уже хорошо. Я опасался, что девочка онемела от шока, что, говорят, случается с детьми. Она села на ручку моего кресла, и я заметил, что у нее на ногах нет царапин.

- Как тебя зовут? - спросил я.

Девочка загадочно улыбнулась. Я был таким наивным идиотом, что не понял значения улыбки.

- Какая разница? - сказала она. - Ведь я здесь, верно? Можешь звать меня Мариэттой... как он.

С этим таинственным замечанием на устах она повернулась, и полотенце немного сползло с ее плеч, открыв плавные очертания молодой груди. Я отодвинулся, смущенный тем, что мое тело реагирует на близость Мариэтты, на жар, исходящий от нее, еще не остывшей после ванны, на выражение ее лица, в котором я уже не мог ошибиться.

- Кто это он? - тупо спросил я, стараясь не смотреть на острый маленький сосок, выглядывающий из-под полотенца.

- А, забудь о нем, глупый. Думай обо мне.

Она вскочила с детским нетерпением, и полотенце упало на пол. С чувством полной беспомощности и сосущим ощущением в животе я взглянул на совершенные формы маленьких грудей, легкий пушок между ног. Оказалось, что я стою и тянусь к ней; она все еще заговорщически улыбалась, лукаво показывая кончик языка. Я оказался в полной власти этого гипноза, привлекательности тела, в котором отсутствовала угловатость ребенка. Напротив, это было миниатюрное подобие взрослой женщины, волшебная кукла...

И тут в мозгу как будто щелкнуло что-то, и я вдруг все понял.

Я сел, дрожа.

Когда Сюзанна вернулась с охапкой одежды, Мариэтта расположилась на диване, с ног до головы закутанная в полотенца. Сюзанна отвела ее в ванную, потом вернулась ко мне.

- Похоже, этот ребенок тебе приглянулся, Монкриф, старый козел, высказалась она, мимоходом взглянув в окно.

- Ну, скажешь тоже, - отпираясь, пробурчал я.

- Кстати, о старых козлах. Какого черта нужно на причале Уиллу Джексону? - неожиданно спросила она, не отрывая взгляда от окна. - Похоже, он что-то ищет среди лодок.

- Возможно, юное создание по имени Мариэтта, - сказал я как можно небрежнее.

- Господи... - пробормотала Сюзанна, уставясь на меня.

Итак, аморфы растворились в поселке. Им удалось стать своими, потому что им было что предложить роду человеческому, потому что у них имелась та рабская угодливость, которой никогда не было у Кли-о-По, так и оставшегося чужим. Все это уже произошло когда-то на планете Мэрилин и повторялось теперь на Аркадии.

Однажды я встретил на причале двух совершенно одинаковых Полов Блейков, склонившихся над скиттером. Я остановился поговорить с ними, напомнил, как опасно трогать микрореактор. От одного Пола я дождался испуганного взгляда.

Другой Пол улыбнулся.

- Спасибо.

Второй, конечно, был аморфом. Некоторое время я ломал себе голову над этой историей. Допустим, Пол оказался эгоцентриком, и его "ты" приняло его собственный облик, как в случае Ральфа Стренга. Но с какой стати аморф оказался таким благовоспитанным?

Прошел не один день, прежде чем я выяснил, что этот аморф вообще не был "ты" Пола. Пол мало контактировал с этим существом, поскольку недавно покинул отцовскую ферму. Аморф был идеалом Эзры. Таким он хотел видеть сына... И, собственно, Пол мало отличался от идеала...

Через два дня произошло событие, удивившее нас всех - кроме Энрико Бателли, который при этом только улыбнулся. Пол Блейк исчез - то ли вместе, то ли просто одновременно с Алисией Дежарден. Больше мы о них ничего не слышали. Аморф остался у Эзры на ферме, и всякий раз, когда я туда заходил, при виде их мирного труда невозможно было поверить, будто что-то изменилось.

В общем, аморфы приспособились.

Джон Толбот жил с созданием, ничем не напоминавшим его жену.

А однажды вечером по дороге в "Клуб" я увидел в окне Хейзл Стренг, разговаривавшую с кем-то. Она улыбалась, смеялась; собеседник в ответ тоже улыбался и смеялся, и по голосам чувствовалось, что они счастливы.

Собеседником был хедерингтоновский подарок; тот, что вначале выглядел как кошка.

Теперь он выглядел как Ральф Стренг.

Хейзл Стренг очень радовалась подарку. Она много лет не была так счастлива.

А настоящий Ральф Стренг все плыл.

- Океан, ровный как зеркало, катамаран, увлекаемый легкими тропическими ветрами, которые теплой рукой поглаживают полные груди парусов...

Баркер выключил микрофон, усилил музыку. Трехмерные ниши демонстрировали неизменный вид "Аркадянина", оставляющего бурлящий кильватер, и Стренга, сидящего в кокпите чуть ли не в одной панаме.

- В жизни не видел такой скукотищи, - высказался рекламный агент своим обычным голосом. - Этот бездельничает. Событий никаких. Какого черта мы передаем дурацкую чепуху?

Рядом, задумчиво глядя на Стренга, сидела Алтея Гант. Она теперь большую часть времени проводила в студии.

- Нам не нужно, чтобы он что-то делал, - сказала она. - Пусть будет скучно. Пусть за все плавание не произойдет ничего. Человек выполняет рутинную работу - вот образ, к которому мы стремимся.

- Весь Сектор наверняка уже отключился. Никто не выдержит эту тягомотину больше десяти минут.

Мисс Гант улыбнулась.

- Они все время опять включаются, мистер Баркер. Проверяют, жив ли он еще? Вы видели вчерашнюю телегазету. Люди уже записываются в очередь, чтобы эмигрировать сюда. Аркадия стала сенсацией - с нашей помощью, заметьте.

- Знаете, что бы я сделал? - пробормотал Баркер. - Подстроил бы какое-нибудь приключение...

Алтея Гант задумчиво посмотрела на пего. Мы привыкли к ней так же, как к солдатам и к аморфам, и часто забывали, что она заложница. Я иногда даже сомневался в этом. Организации, конечно, удобно иметь здесь наблюдателя...

Через два дня Баркер дождался своего приключения.

Стренг попал в шквал.

Все произошло внезапно. Ральф дремал в кокпите, а Баркер распространялся насчет несгибаемого духа яхтсмена. Вдруг ветер переменился.

Катамаран закружился, захлопали паруса. Стренг встрепенулся. Небо потемнело, море внезапно заволновалось, черное и грозное. При взгляде на правую нишу, где вокруг камеры, установленной на топе мачты, безумно вращалась вода, кружилась голова. Стренг вскрикнул и схватил румпель. Лодка накренилась, море надвинулось на нас.

- Надеюсь, аморф останется в каюте, - ровным голосом произнесла мисс Гант.

- Господи, а как же Стренг? Кто ему поможет? - вырвалось у меня.

Паруса спутались, катамаран временно потерял управление.

- Он справится.

- В правом поплавке вода! Яхта не слушается руля! - кричал Стренг за десять тысяч километров отсюда.