До тебя (ЛП) - Пенелопа Дуглас

– Сама держись, – поддразнил я.

23

– Дай мне две. – Отец положил пару карт на стол для обмена.

Я едва заметно сжал губы. Ни тебе "Как ты?", "Что нового?", "С хреновым днем рождения, сын". Ничего.

Сегодня мне исполнилось восемнадцать, но мой отец явно об этом забыл. Или ему просто плевать.

Я сдал еще две карты из колоды и бросил их ему через стол.

К черту. Десять минут прошло, осталось пятьдесят.

С момента моего прихода мы практически все время молчали. Разговаривали, как обычно, только по мере необходимости. Меня до сих пор мутило.

После вчерашнего эпизода с Тэйт я чувствовал себя отлично. Расслабленно, радостно, спокойно.

Но каждую неделю перед визитом в тюрьму мной овладевало мерзкое ощущение, поэтому от эйфории, в которой пребывал прошлой ночью, не осталось и следа. С отвращением ждал, какой дряни наговорит мне папаша, отчего меня начинало тошнить. По утрам накануне даже есть не мог. И чаще всего мои руки так сильно тряслись, что было сложно вести машину, в связи с чем я решил приехать в город сразу после того, как высадил Тэйт у ее дома. Все равно бы не уснул, меня всего в узел скрутило из-за нее, поэтому просто свалил оттуда к чертям. Добрался до Крест-Хилл, переночевал в мотеле, а сюда пришел, едва начались часы посещения. После визитов обычно успокаивался. По мере приближения к дому чувствовал себя безопаснее.

Единственная вещь, помогавшая мне пережить эти свидания и не вырвать – кулон Тэйт. Который я так и не получил обратно.

В данный момент мои внутренности словно в кислоте утопали, в горле горело до боли. Я продолжал сглатывать, пытаясь избавиться от ощущения, и надеялся, что он не заметит, как я думаю о ней. Знаю, звучит странно. Каким образом кто-то может видеть, о чем ты думаешь? Только отец умел мастерски читать мои повадки. Лишь он заставлял меня чувствовать себя слабым.

– И где оно?

Я проигнорировал его вопрос.

Черт знает, о чем он, но я всегда сожалел, если ему удавалось вывести меня на разговор. Я просто держал рот на замке, размеренно дыша.

– Ты практически не высовывал руку из кармана штанов каждый раз, кроме сегодняшнего. Что ты там хранишь, будто чертов оберег, и почему вдруг остался без него?

Я покусывал губу, топал ногой, затем попробовал повторять расклад своих карт снова и снова.

2-4-5-6-7. Пики, пики, пики, пики, червы.

В помещении, с его высокими потолками и длинными коридорами по сторонам, отдавались эхом разговоры, которые я не мог разобрать, слышалась возня посетителей. Свет просачивался через окна, однако радости от этого не прибавлялось.

– Ты считаешь меня засранцем, – тихо произнес отец, скинув еще одну карту. – Я засранец, Джаред. Я воспитал тебя жестким, но сильным. Никто не может тебя ранить, потому что ты недосягаем. Даже для этой девчонки. 

Я вздернул голову, встретившись с ним взглядом, смяв карты в руке. Его раскатистый хриплый смех стер воспоминания о Тэйт из моей головы.

– Ты получил свои деньги, – прорычал я, практически не разжимая губ. – Заткнись.

Он лишь покачал головой, продолжая перетасовывать свои карты.

– Она знает о тебе? О том, какой ты трус? Как ты бросил своего брата?

Джекс.

– "Она" не существует. – Мой лживый ответ прозвучал невнятно.

– Ты прав, – парировал отец. – Ты всегда будешь один, потому что знаешь, что так лучше. А она найдет себе другого, выйдет замуж, нарожает детей ему, не тебе.  

У меня внутри все оборвалось, я среагировал бездумно. 

Швырнул карты на стол, подскочил со стула и врезал отцу по челюсти. Боль разнеслась по всей руке от кулака до предплечья, пока наблюдал, как он упал на пол, до сих пор хохоча.

Я дышал через нос, моя грудь судорожно вздымалась.

– На следующей неделе мой последний визит, – сказал ему. – Я не буду по тебе скучать, но знаю, что ты будешь скучать по мне.

– Довольно, – раздался чей-то голос, прежде чем меня схватили за руку.

Подняв глаза, увидел охранника чуть выше меня ростом, с темными волосами, светлыми глазами и недовольной гримасой на лице.

Я выдернул руку из его хватки.

– Не беспокойтесь. Я ухожу. – После чего развернулся к дверям, сжимая челюсти настолько сильно, будто их зацементировали.

– Не переживай, Джаред, – крикнул отец мне вслед. – Расстояние для нас не помеха. Я всегда буду у тебя в голове.

Дома меня встретила мама с тортом.

– Нет. Я не в настроении. – Мой тон прозвучал резко. Я сорвался ненамеренно, но быстро покинул кухню, двинувшись в сторону лестницы.

– Джаред, пожалуйста, – выкрикнула она. 

Я остановился. Грудь раздирало от желания заорать. Развернувшись, пошел обратно.

Мать стояла у стола, опустив руки. Выглядела она презентабельно: в джинсах, коротком пиджаке, на каблуках. Ее каштановые волосы были собраны в высокий пучок.

Сжав спинку стула так сильно, что древесина чуть ли не затрещала, посмотрел на нее, пытаясь проглотить рвавшиеся наружу резкие слова, чтобы не затеять ссору.

– Я признателен за попытку, – сказал ей. – Серьезно. Но мы уживаемся нормально без необходимости строить из себя настоящую семью. Ты занимаешься своими делами. Я – своими.

Внутри все завязалось в узел; слова излились, словно поток грязи. Мама опустила взгляд, однако быстро пришла в себя и вздернула подбородок.

– Я хочу, чтобы Джекс переехал к нам, – внезапно заявила она, как ни в чем не бывало.

Перестав дышать, глянул на нее прищурившись, не находя ответа из-за шока.

Чего-чего?

Чтобы Джекс переехал к нам?

Мама слабо улыбнулась, обогнув стол, подошла ко мне, прежде чем я успел сообразить, что она не шутит.

– Джаред, я уже поговорила с адвокатом. Еще ничего не решено точно, но… – она замолкла, осторожно глядя на меня, – вероятно, он сможет помочь. Ты хочешь, чтобы твой брат жил с нами?

Я хотел, чтобы мой брат был в безопасности.

Сжав стул еще крепче, спросил:

– А ты сама этого хочешь?

Когда мама потупила взгляд, уголки ее губ приподнялись в задумчивой улыбке.

– Да. Мне нравится Джекс. – Затем она снова посмотрела на меня. – Он пробуждает в тебе лучшие качества. Как и Тэйт когда-то.

Я не смог съесть торт.

Мне не нравилось быть в центре внимания, а от мысли, что мать заставит меня задуть свечи, едва не выворачивало наизнанку.

Я поднялся к себе в комнату и замкнул дверь, наслаждаясь темнотой и тишиной, пока имелась такая возможность.