Бей ушастых! Часть 3 - Марина Добрынина

Главное — мне самому верить в это.

— Я понимаю, — отзывается эльф.

— Было глупо везти ее сюда.

— Знаю. Мне пришлось.

— Налиэль, сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты — отвечать. Честно и в полном объеме. Понимаешь меня?

Борэль смотрит мне в глаза и криво ухмыляется:

— Конечно, мне ясно. Но где гарантия того, что с моей дочерью ничего не случится?

— Я готов поклясться.

— Неснимаемой?

— Да.

— Начинайте, Вальдор, я Вас слушаю.

— Мам, давай я его еще раз "лилией" приласкаю, — бормочет Лин.

— Не лезь! — отрезает Дуся, — Вальдор знает, что делает.

Бросаю на нее полный благодарности взгляд. Вот стоило дружить с этой заразой тридцать лет, чтобы такое, наконец-то, услышать. Не подумайте неправильно, мне нечасто приходилось выслушивать сомнения в качестве принимаемых мною решений. Но подданные — это одно, а друзья — другое. У них к тебе всегда повышенные требования.

С помощью Налиэля и Саффы произношу формулу клятвы, идентичной той, что я давал Рахноэлю. Суть ее в том, что я обязуюсь сохранить жизнь и здоровье Данаэль при условии, что борэль Налиэль правдиво и в полном объеме ответит на мои вопросы.

— Давай, говори, — тихо произношу я. Головная боль, кажется, распространяется на все тело. Ужасно.

— Спрашивайте, — произносит Налиэль и прикрывает глаза. Ну да, ему, наверное, больнее. У меня-то всего-навсего похмелье. Неужели я ему сочувствую? С чего бы это?

— Юсара сюда, — бросаю я, ни к кому конкретно не обращаясь. Все равно, те, кто должен, услышат, — что Вы делали в спальне моего сына?

— Пытался активировать заклинание.

— Какое?

— Его название вам ни о чем не скажет.

— Какое?!

— Весенний сад! — выкрикивает эльф.

Хм, и в самом деле, ни о чем не говорит.

— Зачем? — вдруг ужасается Саффа.

Морщусь. Ну что же они все кричат?

— А это что за хрень? — интересуется Дульсинея.

— Это заклинание, — торопливо поясняет моя придворная волшебница, — делает поцелуй ядовитым. Даже в щеку. Действует оно совсем недолго, но ведь действует!

Медленно закипая поворачиваюсь к Налиэлю. Тот глядит на меня изподлобья и бормочет:

— Учитывая Ваше внезапное воскрешение, мне было приказано сделать это как можно быстрее.

— Рахноэлем? — рычу я.

— Конечно, — выдыхает эльф.

Действительно, глупый вопрос. Кто же еще, кроме моего "брата" и "коллеги" мог осмелиться на такое — сделать ядовитым моего собственного ребенка. Ну кого он мог поцеловать? Меня вот, сестру, что вероятнее, или Дуську. Кошусь на разноглазую предметницу. Да, она была бы невинной жертвой. Снова морщусь, потому что в висках начинает что-то неприятно пульсировать. Пора прекращать пить.

— Расскажите, борэль, — спрашиваю я, — мое знакомство с Лиафель было организовано специально?

— Я не понимаю сути вопроса, — бормочет эльф.

— Поясняю. Лиафель вышла за меня замуж для того, чтобы впоследствии это было использовано Вашим правителем Рахноэлем. Это верно?

— Да.

Тру виски. Боль не проходит.

— Можно мне чем-нибудь укрыться? — просит Налиэль, — мне холодно и неудобно.

Перевожу взгляд на Дуську. Та молча телепортирует на эльфа простынь.

— Спасибо, — шепчет он.

— Ее беременность от меня также была запланирована? Рахноэль в дальнейшем планировал шантажировать меня данным фактом?

— Я не знаю.

— Что значит — не знаю?!

— Возможно. Предполагаю, что это так. Он не делился со мною планами.

— Вы, борэль, какое отношение имеете к матери Шеона?

Налиэль вздрагивает и молчит.

— Отвечайте! — велю я.

Эльф кутается в простынь. На его стриженом затылке волосы забавно торчат.

— Я — ее муж, — бормочет он.

— Повторите.

— Я — ее муж! А Данаэль — наша общая дочь! Отец Лиафель, тогда еще киль-эрель Залеска, дал согласие на то, что она вступит с Вами в фиктивный брак, Вальдор! Я возражал! Но мое мнение не учитывалось!!!

Дульсинея

Я просто обалдела! Вот это новости! Получается, добрый папа Лиафели сговорился с Рахноэлем и подсунул собственную дочь принцу соседнего государства?

— И много у вас детей? — зачем-то спросил Вальдор.

Наливай бросил на него недоуменный взгляд, но отвечал:

— Только Данаэль.

— У нее есть братья?

— Сводные. Мои сыновья от первого брака.

— А куда ты свою первую жену дел? — поинтересовался Лин.

— Отвечай, — поддержал его Вальдор.

Вот не знала, что Валь у нас такой любопытный.

— Она погибла сто двадцать лет назад.

— И ты решил подцепить себе дочь этого самого киль-эреля, да? Наверно, еще и сам помог своей первой жене погибнуть? — предположил Лин.

— Лиафель тогда на свете не было. Ей всего семьдесят, — Налиэль бросил на Лина зверский взгляд и уточнил у Вальдора, — я, действительно, обязан отвечать на его вопросы?

— Тебе известно, с какой целью Лиафель заключила со мной фиктивный брак? — спросил Вальдор.

— Нам сказали, что это делается для блага Альпердолиона, — отвечал Налиэль и так стиснул края простыни, что аж пальцы побелели.

Понятно, в какие места Наливаю хотелось иметь благо этого самого Альпердолиона, когда его жену высочайшим повелением отдали другому, да еще и ребенка завести от него вынудили

Он говорит, что насчет Шеона не знает, но понятно ведь, что не по собственному желанию Лиафель его родила. Вот интриганы ушастые! И я теперь даже не знаю, что испытывать по отношению к Наливаю? Он тоже вроде как жертва. Вместе с Лиафель. Интересно, каково им было больше тридцати лет ломать комедию перед обществом и собственными детьми?

— Получается, Данаэль тоже принимала участие в вашем маленьком спектакле? — задумчиво проговорил Вальдор.

— Нет! С чего Вы взяли?

— Она несовершеннолетняя. У нее должна быть связь с матерью. Она же чувствует, с кем у нее связь, значит в курсе, кто ее мать, а, следовательно, и об остальном должна знать. Хотя бы частично. Ведь так?

— Данаэль думает, что ее мать погибла. Правитель приказал Лиафель разорвать связь с нашей дочерью, когда ей было четыре года.

Налиэль совсем сник. Мне его даже жалко стало. Сидит такой, как понурый ослик, волосенки стриженные в разные стороны торчат, уши опущены, так и хочется его по головке погладить.

Бедняга! Жил себе поживал, одну жену схоронил, дцать лет спустя другую встретил, снова женился, а потом в их жизнь вмешался этот Рахноэль со своими планами, и вот итог. Сидит Наливай в зулкибарской пыточной и рассказывает свою печальную историю посторонним людям.